– Позвольте, – сказал он. – Но я не могу не заметить, что, судя по исходящим от вас эманациям, вы довольно слабый маг. Кроме того, меня удивляет ваша манера говорить о себе в мужском роде.

– Это звенья одной цепи. История довольно долгая и не слишком интересная.

– Постойте!

Он уставился на меня в упор и посохом своим над головой махать начал. Причем над моей головой, что меня несколько беспокоило. А ну как выпустит свою штуковину из рук? Там вес немалый, не хотелось бы мне таким набалдашником по черепу получить.

Манипуляции свои он продолжал достаточно долго, я еще одну сигарету выкурить успел, подумав при этом, что Герман уличил бы меня в неэтичном отношении к настоящей владелице тела.

Я и в своем теле курю много, но я маг, и никотин из тела мне вывести – все равно как пыль со стола смахнуть. Не знал еще ни одного волшебника, кто бы от рака легких загнулся.

– Ага, – сказал Гэндальф, закончив свои ритуальные танцы. – Вижу, что ты говоришь правду, камрад. Так ты и есть Сергей?

– К вашим услугам.

– Герман тебе о Кольце рассказывал?

– В общих чертах, – ушел я от прямого ответа. Признаваться в том, что слышу о каком-то Кольце впервые и что действительно удивлен, не хотелось. – У нас не было много времени для общения. У меня была… командировка в другой мир. Рептилию одну завалить и деспота одного уничтожить.

– Что ж, – сказал он. – Раз камрада Германа сейчас нет… Конечно, не вижу, чем ты сможешь помочь в нынешнем своем состоянии, но и вреда тоже никакого не вижу. Так слушай.

Ну и Герман, ай да чей-то сын!

Вот теперь я точно понял, зачем он меня в леса отправил и почему Горлума попросил поискать. А по сути дела и не сказал ничего!

По его замыслу Кольцо должно было меня приманить. Потому что я маг, а маги до артефактов падки. А Кольцо падко на магов, падких на артефакты.

Интересно, а что бы он делал, если бы я Кольцо на самом деле нашел и властелином мира себя объявил? Или он так сильно в меня верит?

Или думает, что, как только Кольцо будет локализовано, справиться с его носителем труда не составит. Тоже логично. Вон в Арде даже Саурона завалили.

Теперь история с Пыльным, липовым Горлумом и заказом на ликвидацию древнерусских злодеев представала передо мной в совершенно другом свете. Непонятно пока, в каком именно, но что в другом, это точно.

Есть о чем подумать.

Другой вопрос есть. Один раз тип, называющий себя Гэндальфом, меня уже нагрел. Так где гарантия, что этот не нагреет?

– Расскажи мне о самозванце, – попросил он, закончив свой рассказ.

Почему бы и нет? Опустив подробности своей деятельности в Тридесятом царстве, я нарисовал образ Пыльного, снабдив его своими комментариями.

– Нет, – Гэндальф покачал головой. – Это не Саруман. Это кто-то еще.

– То есть ты хочешь сказать, – я тоже перешел с ним на «ты», – что существует уже целых три субъекта, называющих себя Гэндальфами?

– Нет. Есть два субъекта, называющих себя Гэндальфами, камрад. И еще есть я, Таркан, Аллорин, истинный Гэндальф.

– Допустим, – сказал я. – Буду считать тебя Гэндальфом, пока никто не доказал обратного. Раз уж ты маг, то сними заклинание с двери, посидим в офисе, кофейку попьем, ситуацию обмозгуем.

И, памятуя о случае с воротами Мории, объяснил, как именно открывается дверь в наш офис.

Герман

-Ты знаешь, Герман, я думаю, нам надо узаконить наши отношения, – сказала она.

Узаконить отношения? Конечно же. Все будет так, как этого пожелает моя богиня.

– Ты хочешь этого? – спросила она. – Хочешь этого так же, как я?

– Конечно. Я буду счастлив.

В ее руках появился ошейник. На нем было написано мое имя: «Герман».

Самые желанные руки в мире водрузили его на мою шею и защелкнули замок.

Гермес

Интересные мы типы, боги.

Пять минут назад друг другу глотки грызли, а теперь чуть ли не братаемся и об уважении взаимном разговариваем.

Это я подумал после того, как Красный к старине Фиделю отчалил.

Посох мне сломал, мордой об асфальт приложил, чуть по стене кремлевской не размазал, а теперь приветы дяде передает и говорит, что делить нечего.

А ведь и правда, нечего.

Гермес, древнегреческий бог на побегушках. Я всегда умел устраиваться. Гермес – Трисмегистус, покровитель алхимиков Средневековья. Сейчас консультирую современных магов по всему миру. Они делают вид, что верят, жертвы приносят. Былым могуществом тут, конечно, и не пахнет, но на жизнь хватает. Дромосы открывать могу. На жизнь не жалуюсь, в детство не впал, как многие наши после отставки.

Плохой я бог. Непринципиальный.

Вон Красный. По нашим меркам сопляк, без году неделя, у власти и века не продержался, а какая непримиримость, какая высокая идейность, пафос какой.

Может, поэтому и не продержался. Времена меняются, и темпус, как говорится, фугит. Кто не спрятался, я не виноват.

Кстати, с тех пор как папа деда сверг и в Тартар заточил, никто больше на должность повелителя времени не замахивался. Силы не те, временем повелевать…

Время – это не просто стихия. Это половина Вселенной. Вторая половина – пространство, оно вообще никому не подвластно. Контроль над временем – это не молниями с горы шарашить.

И почему со времен дедушки Крона смертные ни разу о богах времени не задумывались? Нет, может, и задумывались, но уже не в тех масштабах.

Время не обмануть? Деда обманули, камень вместо младенца подсунули. Время не победить? Тогда почему дед в Тартаре сидит?

А вместо него никого нет.

Странно.

Непонятно.

Я дико не люблю, когда мне что-то непонятно.

Под вечер снова заявилась Афродита.

– Пойдем, – говорит, – Гермес, еще одного Гермафродита слепим.

Послал я ее, дуру, куда подальше. И раньше особой нравственностью не отличалась, а теперь уж совсем, как кошка дикая. Ничего, кроме секса, на уме не осталось, да и был он когда-нибудь у нее, ум-то? У Членорожденной нашей.

Старая хохма. Считается, что папа деда не только сверг, но еще и достоинство мужское ему отрезал. Злые языки говорят, что дед сам себе его отрезал, дабы таких…. богов, как папа мой, больше не плодить.

В общем, есть мнение, сугубо неверное на самом деле, что папа мужское достоинство своего отца в океан бросил, и в этом месте из пены Афродита появилась. И в раковине на берег Кипра приплыла. Потому и называют ее Пенорожденной. Но если всю эту историю всерьез на веру принимать, тогда при чем здесь пена?

Потом Аполлон с Дионисом приперлись, уже поддатые. Третьим звали. Аполлон гитару с собой приволок, пытался песни Элтона Джона исполнять. Да, в старые времена с него самого бы шкуру за такое пение содрали.

Еле отвертелся.

Мачеха приходила. Говорила, что плохой я сын, свинья неблагодарная, совсем отца забросил, не навещаю даже. А чего его навещать, если он ни о чем, кроме молний своих утраченных, и говорить не способен? Сидеть, поддакивать? Не в том я настроении, уж тысячу лет как не в том.

В общем, к вечеру скучно мне стало, тоскливо, хоть волком вой. Времена идут, а боги не меняются. Как были своими мелочными проблемами озабочены, так и остались. Только проблемы утрировали, на пьедестал возвели. Все слабости, что когда-то были, во главу угла встали, а достоинства словно испарились куда-то. Не знаю, как у других пантеонов с этим дела обстоят, не наблюдал, но у нас все так.

Дионис – бог вина бывший. Раньше поддавал, но и делами занимался. А теперь бухает, как последний алкаш. Афродита, богиня любви в отставке, ни о чем, кроме секса, думать не может. Феб, Кифаред, Мусагет, когда-то покровитель инженеров и строителей, оракулов и поэтов, только и делает, что на гитаре бренчит, и с каждым веком все хуже и хуже. Арес в детство совсем впадает, с оловянными солдатиками возиться начал. Афина, богиня мудрости, так сказать, от кроссвордов ее не оторвешь. Нет, оторвать можно, но только для того, чтобы пасьянс разложить.