На террасе, выходящей к Шести Озерам, стройные тела в мантиях из металлической сетки, они, которые ходят как танцоры, с белыми незаплетенными гривами на ветру.

…но это Кель Харантиш, а не Архонис. Кель Харантиш, жесткий и покрытый белой оболочкой, но обнаруживающий внутри все нежные цвета разложения.

— Чем раньше мы вызволим отсюда Представителя, тем лучше, — вполголоса сказала Кори. — Медицинская помощь здесь на примитивном уровне и… — Ее голос затих.

Патри с высоко поднятой головой провел нас между возвышающимися подставками для свечей, толстых от застывшего воска, между собравшимися ортеанцами из Харантиша, на свободную часть пола между толпой и сводчатым окончанием помещения. Я почувствовала, что ботинки стали прилипать, быстро взглянула вниз, увидела, что хирузетовый пол был покрыт чем-то черным… и какое-то мгновение не видела ничего иного. Свет свечей уступил место светло-голубому и сиреневому свету. То было свечение сферических огней.

— Приветствую вас, — приглушенно сказал голос; говорили с набитым ртом. Я шагнула вперед. На хирузетовом полу влажно чернели пятна крови. Мой взгляд переместился по жидкости туда, откуда она все еще медленно текла…

В холодном свете белела куча округлых предметов, высотой мне по пояс. Две другие кучи лежали вблизи возвышения и резного трона из хирузета , на котором, как я теперь смутно заметила, кто-то сидел. Белые предметы были яйцеобразной формы и забрызганы черным. Затем я увидела узкие щелки раскосых глазниц, зубы в сломанных челюстных костях, не свойственные земному человеку швы между черепными костями, неземные черепа. Останки передо мной были старыми, иссохшими до желтизны, и потому…

Я задержала взгляд на одном уровне, не желая смотреть (я не могла) на другие кучи останков, отдавая себе отчет в том, что они не были древними…

— Приветствую вас, — повторил голос. Ко мне что-то полетело. Я отступила в сторону. Огрызок плода арниака ударился о хирузетовый пол и подкатился к краю груды останков. Я подняла голову.

Она жевала, откинувшись на спинку резного трона из хирузета , и отхлебывала небольшими глотками вино дел'ри из резного бокала. На узком лице играла ухмылка. Белая грива была грубо заплетена, а ноги босы и грязны. Короткая белая мантия запачкана на груди пролитым вином из дел'ри . Тонкие медные цепочки, опоясывавшие талию, — зелены от ярь-медянки. В пустом воздухе над этим троном висели сферические огни, лившие свет цвета сирени и молнии.

Она встала, сошла с трона и, идя ко мне, пинками отшвыривала в сторону фрагменты останков. Ее желтые глаза излучали лучезарное веселье. Она вытерла запачканные арниаком руки о подол мантии. «Дитя, — подумала я, — маленькое и грязное, блестящее и дурное. Калил бел-Риоч. Калил бел-Даннор» . Затем ее глаза встретились с моими, и я увидела, что то была женщина, Золотая Женщина: Повелительница-в-Изгнании.

Патри Шанатару шагнул между мной и Кори.

— Я сказал им, что шан'тай Рэйчел была здесь и пострадала…

Ее рука хлестнула его один раз, ожесточенно и быстро. Звук удара отдался эхом в помещении с низким потолком. Голова Патри откинулась назад, затем он коснулся рта и посмотрел на темную кровь на пальцах. В толпе позади нас кто-то засмеялся. Я быстро оглянулась. Даже в этом тусклом свете я смогла увидеть растущее с каждой минутой множество обитателей Харантиша.

— Рада видеть вас снова, шан'тай Кристи. А это, вероятно, командор Мендес? Я слышала о вас, шан'тай , приветствую. — Калил наклонила голову. Ее голос выдавал чудесное настроение. Меня охватил озноб от этой деланной естественности.

Корасон Мендес сказала:

— Как я понимаю, вы предоставили защиту Представителю Рэйчел и другим людям из нашего персонала. Рашиду Акиде, Прамиле Ишиде и Дэвиду Осаке.

Голос Кори оставался ровным, но лицо вокруг глаз и губ побелело.

— Разве? Возможно. Патри … — Последнее слово было сказано совершенно иным тоном. Смуглый толстяк склонил голову, протянув к ней полусогнутую руку.

— Представитель находится в девятом уровне, К'ай Калил.

— Проводи-ка туда шан'тайс'аранти . — Калил отвернулась, отпуская его, поднялась по низким ступеням на трон.

Трещали свечи; только они и нарушали тишину: босые ноги бесшумны. Никто из этой толпы ортеанцев, обитателей Харантиша, не произносил ни слова. Свет отбрасывал на пол округлые тени от лежавших, как на скотобойне, груд черепов, громоздившихся вокруг трона. Я дышала неглубоко, однако зловоние крови все же проникало мне в горло, и если бы то были земляне, животный инстинкт вызвал бы у меня рвоту. За пределами круга свечей и сферических огней из полумрака наблюдали глаза стоявших там фигур. Лишь она ясно выделялась на этом фоне. Маленькая фигура, сидевшая теперь на хирузетовом троне, подогнув под себя одну ногу, бравшая из горсти и жевавшая плоды арниака , красный сок которых капал на подол ее мантии. Она подняла руку, чтобы убрать за ухо завиток гривы, и рука с когтеобразными ногтями оставила на ее щеке красные пятна. Я встретилась взглядом с ее желтыми глазами; это лисье лицо сияло радостью. От страха у меня свело желудок: «Здесь сон обрел плоть. Вот дитя Сантендор'лин-сандру и Зилкезры».

—  Мой Патри Шанатару немного лжец, — сказала она, все еще улыбаясь. — Ваша Молли Рэйчел не ранена. Она была ранена. Теперь она мертва.

— Не говорите мне о ксенопсихологии, — мрачно сказала Кори Мендес. — Эта женщина — психопатка!

На ходу она нажимала клавиши своего наручного коммуникатора. Патри провел нас вниз еще по нескольким рядам ступеней, в залы с более высоким потолком и небольшие комнаты. Он с беспокойством быстро оглянулся на нее. Она шепотом ругалась.

— Снова идут помехи. Линн, я предлагаю с настоящего момента очень осторожно действовать.

«Если бы мы оказались здесь на день раньше, на полдня, могли ли мы это предотвратить?» Я ощущала изнеможение, страх.

— Здесь, шан'тай . — Патри остановился у сводчатого входа в небольшое помещение. Он коснулся моей руки и сказал с жалким видом: — Я намеревался подготовить вас… Мне известно, что смерть потрясает с'аранти . Это и было причиной лжи.

Он говорил невнятно, потому что губы вспухли от удара Калил. Я протиснулась мимо него в небольшую комнату. Отраженный зеркалами свет был тусклым, но его хватало, чтобы видеть: в помещении пусто… вот только на полу соломенный тюфяк.

На нем, полусогнувшись, лежала на левом боку Молли Рэйчел. Ее глаза были приоткрыты, но под веками виднелись лишь узкие полоски белков, и она выглядела слишком спокойной. Щупая пульс, я ощутила холодную, мягкую кожу на ее шее. Ее черные волосы задевали мое запястье, и меня охватила дрожь. То, что она была мертва уже довольно давно, я видела по крови, скопившейся в тех частях ее тела, что находились ближе к полу. Последнее действие силы тяжести этой планеты. Более темный прилив на этой темной коже.

— Ножевая рана, — сказала Корасон Мендес, присаживаясь на корточки, чтобы потрогать грудную клетку. Она подняла с пола не сопротивлявшуюся руку и стала снимать с нее наручный коммуникатор. Я не задумываясь схватила ее за руку:

— Оставьте ее!

И остановилась.

— Простите. Кори, я не думала, что…

— Это должно быть работой. Это единственный способ смотреть на подобное. А это, — сказала Мендес, ястребиное лицо которой вспыхнуло от гнева, — вот это — смерть в каком-то тупом захолустном мире лишь потому, что ты попадаешь под перекрестный огонь, — это трагично.

Иногда я презираю себя за способность становиться беспристрастной, но теперь я привыкла к этому: смотрела на тело Молли Рэйчел и позволяла себе ничего не чувствовать. Я сказала:

— Мы должны разузнать об остальных: Рашиде, Дэвиде и Прамиле.

Кори нагнулась за наручным коммуникатором тихоокеанки.