Только можно ли такое утаить? Бесполезно пугать нарядами, особистами, наркомом Берией, карами небесными, в конце концов. Новость о взятии в плен самого Адольфа Гитлера с какой-то мистической скоростью стала распространяться от телефонистки к телефонистке, от бойца к бойцу, от командира к командиру.

Уже на посту при въезде в Москву конвой из четырех автомобилей встретили протяжными гудками и выстрелами в воздух из винтовок и пистолетов. Все выбежали к дороге, размахивая руками, подкидывая вверх шапки, варежки.

Дальше, больше. На улицах начали появляться люди с горящими от радости глазами, едва не бросавшимися в сторону каждого из проезжающих мимо автомобилей. С распахнутых настежь окон высовывались горожане и кричали от восторга.

Примерно через пол часа дал протяжный гудок завод-гигант ЗИС (Завод имени Сталина). Почти сразу же могучим ревом, который сложно было спутать с чужим, его поддержал «Электрозавод», за ним — «Красный пролетарий». Через час, словно прорвало плотину. Небо над столицей Союза оглашали протяжные гудки десятков московских заводов — «Серп и молот», «Красный штамповщик», «Фрезер», «Мясокомбинат имени Микояна» и др.

Москва. Кремль.

На улице все гремело, но внутри Кремля царила тишина. Четверо, оказавшись в фойе, встали у поста охраны, где молодой капитан никак не мог положить на место трубку телефонного аппарата.

— П-проходите, — наконец, справившись с шоком, капитан показал в сторону широкой мраморной лестницы. — Вас ждут.

Прибывшие растянулись. Впереди шел еще молодой сержант в грязной гимнастерке и темными разводами на лице. Следом двое крупных, словно вырубленных из камня, лейтенантов государственной безопасности тащили четвертого — перекошенного, еле слышно подвывающего человечка в грязно-белом кителе и брюках.

Поднявшись по лестнице, они замедлили шаг. Один из лейтенантов заметно поморщился.

— Товарищ сержант, Он того… Ну, в штаны, похоже, наделал. Что делать будем?

Кивнув, остановился и сержант.

— Ничего не будем делать, — он качнул головой, равнодушным взглядом окидывая скулящего человечка. — Нет ничего лучше запаха, которым пахнет труп твоего злейшего врага. Тащите Этого дальше, его уже заждались…

Лейтенанты переглянулись, кивнули, подхватили четвертого и потащили его дальше.

— Пришли.

У поворота их встретили двое молчаливых мужчин, настраивавших монстрообразный киносъемочный аппарат. Едва они вышли, как зазвучал характерный стрекот — кинокамера заработала.

— Товарищи, подождите, — один из лейтенантов предостерегающе вскинул руку. — Его нужно в порядок привести. Давайте хоть умоем.

— Нет! — откуда-то сбоку раздался недовольный голос с узнаваемой хрипотцой. Следом из кабинета вышел Верховный, с нескрываемым презрением смотревший на все происходящее. — Пусть весь мир увидит его настоящее лицо. Снимайте, товарищи, снимайте. Ничего нельзя пропустить, все должно быть заснято. Завтра же, как и обещали, подготовим для него клетку…

Стрекот съемочного киноаппарата усилился. Оператор крутил ручку, его помощник наводил резкостью объектива. У обоих лица были серьезные, невероятно сосредоточенные. Прекрасно понимали, что им предстояла работа, которая совсем скоро станет частью мировой истории.

— Внимательнее, товарищи. Ничего нельзя пропустить. Ничего…

А прямо перед камерой извивалось и скулило, подобно забитому псу, существо, еще недавно видевшее себя повелителем мира и ни мало ни много богоподобным существом. Сейчас же дикий ужас раздавил его сознание, как яичную скорлупку, низвергнув существо до ничтожного червяка. Провиденье, оказывается, то же имеет чувство юмора и нередко с охотой его демонстрирует.

Мордовская АССР, с. Сургодь.

Весь свой перелет до места, Риивал не проронил ни слова. Сидел с широко открытыми глазами, устремленными в одну точку, и молчал. И если бы не редкое моргание, можно было подумать, что мертв.

Почти не говорил он и тогда, когда самолет сел на поле за селом. Просто кивнул пилоту, и, закинув за плечо сидор с немудреными пожитками, пошел по тропе в сторону дома.

— Все едино, что этот мир, что Азарот…

Эта мысль, впервые пришедшая ему в голову, и была причиной столь продолжительной задумчивости и молчания. Ведь, долгое время Риивал «смотрел» поверху, видя лишь различия, ища несовпадения. Но сейчас понимал, что глубоко ошибался.

— Они, как братья-близнецы. Похожие и в то же время не похожие, но все же одной крови… Азарот и Земля… Хумансы похожи и не похожи на нас… Один, как лесной клоп. Раздавишь его, и потянет вонью. Другой похож на шершня, до последнего будет сражаться… Все такое же.

Его картина мира дала трещину. Переполняли сомнения, странные мысли. Появлялось много вопросов, которые никогда прежде не приходили в его голову. Почему все так похоже и одновременно не похоже? Если есть два мира, значит, могут быть и другие миры? А что там? Они другие или нет?

— Почему об этом никогда не говорили жрицы?

Так, разговаривая сам с собой, Риивал добрался до сада, который когда-то облюбовал для первого в этом мире алтаря. На месте огляделся, пытаясь определить, что изменилось, стало другим. Ведь, пришло время для воплощения Темной госпожи. Ее воля исполнена, все готово.

— Благословенная Ллос, твой хранитель пришел.

По древней традиции хранитель окропляет алтарь своей кровью, чтобы укрепить связь с богиней. Лишь после этого можно было приносить жертвы.

— Темная госпожа, что я еще должен сделать?

Дроу опустился на колени рядом со священным кругом, выложенным из камней. Чиркнул зажигалкой, от крошечного огонька сразу же занялись ветки. К небу потянулся дымок.

— Темная госпожа…

Он пребывал в растерянности, в оцепенении смотря на разгорающийся огонь.

— Что делать? Нужны еще жертвы? Какие, сколько?

Хуже всего, что алтарь казался «мертвым». Если раньше рядом с ним было полно всякой мелкой живности, которую тянуло сюда, словно магнитом, то теперь пусто. Эта часть сада напоминала безжизненную пустыню, лишенную всех соков. Разве так должно было быть?

— Почему, Темная госпожа?

Поднятая земля в его руках была холодной. Не было ни единой букашки, ни червячка. Ничего, совсем ничего.

— Кто тут?

Услышав странный шорох, Риивал вздрогнул. Ладонь сама собой сжала рукоять ножа. Почему он ничего не чувствует? Куда делось его чутье?

— Уходи, кто бы ты не был, — дроу выставил вперед клинок, внимательно вглядываясь в темноту. — Здесь тебя никто ждет…

Он дернул головой в одну сторону, в другую. Пропало ночное зрение, отчего его словно накрыло темным покрывалом. Его словно лишил сил.

— И даже меня не ждешь, Риивал Следопыт, мой верный хранитель? — и тут раздался низкий шипящий голос, от которого дроу бросило на землю. Мгновение, и он уже стоял на одном колене, уткнувшись взглядом в землю. Только так, и никак иначе, можно было приветствовать богиню. — Поднимись.

На ватных дрожащих нога дроу с трудом поднялся, по-прежнему, не смея посмотреть Ее сторону. Все его тело ходуном ходило от мысли, что Темная госпожа оказалась рядом с ним.

— Посмотри на меня, хранитель.

— … Я не смею.

— Я разрешаю тебе, мой верный хранитель. Отныне и во веки веков тебе дозволено смотреть на меня.

Едва не свалившись обратно, дроу медленно поднял голову. Так же медленно открыл глаза.

— Ты… Ты… Госпожа…

Прямо перед ним стояла его мать, тело которой богиня и выбрала для воплощения в этом мире. Риивал едва узнал ее. С развевающимися волосами и святящимися глазами она казалась существом другого мира, у которого нет ничего общего с людьми.

— Благословенная… Значит, все получилось!

— Получилось. Ты хорошо послужил мне и достоин особой награды. Чего ты хочешь, Риивал Следопыт?

Риивал ни секунды не раздумывал. Любой дроу на такой вопрос ответит однозначно.