Что же происходит, когда непреобразованное мышление, с одной стороны, и воля, утратившая память о своей связи с духовным миром, с другой, сталкиваются между собой без гармонизирующей Силы сердца? Характер самого американского континента дает на этот вопрос наглядный ответ. Все горные цепи в Америке расположены с севера на юг. Поэтому вторгающиеся из Арктики холодные ветры могут беспрепятственно достигать жаркого юга Америки, встречаясь в Мексиканском заливе с несущимся к северу горячим воздухом. Там, где они сталкиваются, возникают ужасные вихри, ураганы, торнадо, обладающие огромной разрушительной силой. Так и холодный полюс интеллектуального мышления не должен непосредственно сталкиваться с жаром воли, иначе из этого столкновения рождаются социальные вихри опустошительной мощности.

Рудольф Штайнер видел их приближение! В лекциях «Становление человека, мировая душа и мировой дух» (1921 год) есть потрясающие слова, касающиеся нашего столетия: «Бели и дальше дела пойдут так, как я их характеризовал в свете нашего мировоззрения в 19 веке и дальше в 20-м веке, то к концу 20-го века мы придем к войне всех против всех». — Эти слова особенно потрясают нас потому, что вообще Рудольф Штайнер относил эти события к гораздо более отдаленному времени. То, что он ту же формулировку применил к концу нашего столетия, показывает серьезность положения. «Сколько бы люди ни произносили прекрасных речей, сколько бы научных открытий они ни совершили, но к концу века мы придем к войне всех против всех». У нас отсутствует «срединная» ритмико-сердечная часть человеческого существа. Подобно тому, как в кругообороте года ритм зимы и лета, смерти и жизни сочетаются в едином плодоносном становлении, так и задача «срединной» ритмико-сердечной части человека заключается в том, чтобы оба полюса — полюс смерти в мышлении и полюс жизни в воле привести к благотворному гармоническому взаимодействию. Но это не происходит само собой, подобно ритмам жизни в природе или в человеческом теле. В человеке должна родиться новая сила, достаточно мощная, чтобы создать равновесие, ритм, гармонию. Эта сила есть сила «Я» в человеке. Где же можем мы на Западе увидеть стремление к осознанию истинного «Я»?

Праобраз «Я» представлен Рудольфом Штайнером в скульптуре, изображающей «Представителя Человечества». В этом образе воплощено равновесие между верхом и низом, мышлением и волей, между Люцифером и Ариманом, между Востоком и Западом. Равновесие достигается здесь не так, как на весах, путем распределения тяжести, а внутренним процессом согревания, деятельным преобразованием мысли, чувства и воли, рождения «Я» в человеке — восход Солнца Духа, дарующий творящие силы также и все озаряющего света. В каждой медитации происходит этот внутренний процесс. В каждой медитации мы работаем, чтобы свет спиритуальной мысли соединился с согревающей живой силой воли. Они встречаются в сердце. В просветленном и согретом сердце «Я» обретает место приложение своих сил. Но это высшее «Я» не является для человека только переживанием центра своего существа: Оно обнимает все человечество, даже весь мировой дух. У него нет никаких собственных интересов, но только интересы человечества всего мира. Народы Средней Европы обладают естественными задатками для развития, этого «Я». Но как обстоит с этим дело на Западе? В каждой медитации мы работаем, чтобы свет спиритуальной мысли соединился с согревающей живой силой воли. Они встречаются в сердце. В просветленном и согретом сердце «Я» обретает место приложение своих сил. Но это высшее «Я» не является для человека только переживанием центра своего существа: Оно обнимает все человечество, даже весь мировой дух. У него нет никаких собственных интересов, но только интересы человечества всего мира. Народы Средней Европы обладают естественными задатками для развития этого «Я». Но как обстоит с этим дело на Западе?

То, что на Востоке живет в древнем, духовном, еще слитом с любовью мышлении, в Срединной Европе исходит больше всего из просветленных чувств сердца; на Западе же оно открывается преимущественно в окраске воли. Если на Востоке то, что исходит из наследия древней спиритуальности, является препятствием для развития «Я», то в Средней Европе оно может развиваться свободно. На Западе же «Я» должно добываться в борьбе со слишком сильным переживанием всего земного и телесного. Если на Востоке для «Я» Нудно сохранять самообладание в сильных переживаниях симпатии и любви, если в Средней Европе ему приходится бороться со вспышками противоположностей симпатии и антипатии (жизнь и смерть), то на Западе развитие «Я» должно протекать в борьбе с непрерывными нападениями смерти. Вспомним слова Рудольфа Штайнера из цикла «В новой эпохе»: «На Востоке действуют мистерии рождения к жизни, в Срединной Европе — мистерии жизни и смерти. Запад же должен идти через познание мистерии смерти. Чтобы Запад мог познать и овладеть силами смерти, ему должна быть открыта тайна Воскресения».

Удивительная противоположность существует между Срединной Европой и Западом в их отношении к Духу человечества. В Срединной Европе к Духу Человечества приходят внутренним путем. Душа чувствует, что она — член всего человечества. В Америке соединение в одном народе многоразличных представителей человечества наталкивает на поиски того Духа Человечества, Который может их всех соединить.

В конце первой мировой войны старая Австро-Венгрия, объединяющая много разных народов, развалилась. Рудольф Штайнер сказал тогда, что миссией Австрии было образовать такое сообщество народов, где различные национальности могли бы жить вместе, общаясь в более высоком общечеловеческом духе, не утрачивая свое-образия своей национальности.

Австрия не выполнила этой задачи и потому распалась. Теперь нет другой страны на земле, где необходимость реализации такого общечеловеческого духа, выходящего из узко национальных рамок, была бы столь же очевидна, как в Америке. Здесь, как уже говорилось, объединяющим началом не может быть ни общность крови, ни то, что ты англичанин, или голландец, или немец: ибо ни цвет кожи — черный, белый, желтый, но только то, что ты — человек, никто иной, как человек! Но человеком можно быть только в Я, в том другом высшем Я, охватывающем все человечество. Можно ли в этой стране, все свои силы направляющей на технику и индустрию, найти такое высшее Я?

Встречу с этим другим Я описал Луи Бромфильд в своей книге «Мистер Смит». Он рассказывает о перевороте в судьбе своего героя, совершившемся однажды утром, когда он, бреясь, взглянул на себя новыми глазами.

Увидев сам себя в зеркале как чужого, он думает: «Это ты? Это тот человек с которым ты должен жить до конца своего существования? Какой же ты? Порядочный ли ты и добрый человек или злодей? Чего ты хочешь? Откуда ты пришел? Для чего ты здесь? Он долго стоял так, рассматривая самого себя, а затем произошло нечто необыкновенное: в комнате все оставалось так же, как было раньше, но в нем самом все совершенно изменилось. Он внезапно увидел всю свою протекшую жизнь в новом свете. Перед ним встала вся пустота и бессмысленность его жизни. Как надо это назвать? Депрессия, монотонность, бесполезность, духовное убожество? Все последующие д^ни он продолжал думать о том же. И пришел к выводу: «Все это прежнее не было моим «Я», это было другое «Я», которое меня сковало, а я старался его утвердить». Бромфильд сам называл мистера Смита «средним американцем».

Это ощущение бессмысленности и пустоты жизни все больше распространяется среди американцев, особенно среди молодежи. Многие здесь чувствуют бессмысленность, духовное убожество, монотонность современной цивилизации, устремленной только к материальным благам, к богатству. Они чувствуют, что глубоко в душе что-то глухо бродит, что-то совершается иное, что хочет вырваться наружу, но понять его они не в состоянии. От теперешней науки и воспитания они не получили никаких идей, могущих осветить то, что глухо в них бродит. Это и есть то другое «Я», которое мистер Смит открыл в себе. Мистер Смит много копался в себе, размышляя о том, что же с ним происходит?: «Мне кажется, что это можно определить только как сильнейшую потребность узнать, наконец, что же такое в последнем счете был я сам?». Но он с этим вопросом, не может справиться, не может добиться ясности. У него нет освещающих идей. В том, как затем он говорит о безуспешности своих усилий, открывается огромный трагизм нашей эпохи и характеризуется духовная структура современных людей», — Итак, вот, что получилось. И мой совет всем — никогда не вдаваться в подобные исследования. Ибо этот процесс никогда не прекращается, пока мы живы. И весьма вероятно, что хотя мы знаем, что тело умирает и разлагается, мы никогда не получим полной уверенности, что вместе с ним умирает дух, «Я», души или как там еще — и что вообще никакого конца не существует. Лучше жить так, как живет животное, как мой фельдфебель, который ни о чем не заботится — была бы еда, женщины и побольше денег».