Если бы хотя бы власть и собственность делились бы между двумя основными классами поровну. Но нет, молодой человек имеет много меньше даже, чем пенсионер, у пенсионера есть пенсия, есть квартира. У юноши, у девушки нет в нашем обществе даже нескольких метров крыши над головой. А уж стипендию студента и отдаленно нельзя сравнить с заработком среднего возраста. (Ну понятно, что есть среднего возраста бомжи, алкоголики, больные, слабоумные среднего возраста люди, но не о них же речь!)

Короче, вас, дорогие парни (напоминаю, что вся работа замысливалась в форме цикла лекций для членов НБП), партайгеноссе, облапошивают поколениями. Провонявший водкой, махоркой и старостью, с перхотью на мундире, военком преспокойно отправляет вас в армию и в Чечню, и там вас расчленяют из гранатометов свободолюбивые чечены. А потеряешь конечность, товарищ, на протез Родина даст тебе 500 рэ. И правительство никогда не соизволит ответить тебе на вопрос: если я подставляю свое индивидуальное тело и божественного происхождения душу под пули и осколки, то почему правительство не приравнивает мой этот, пахнущий смертью труд к такому-то и такому-то количеству акций нефтяной компании или гектаров земли? Конечно, в Государстве, особенно в русском с традициями самодержавия наглом Государстве, вопросы задает только Государство, оно присвоило себе это право самовольно. Но тогда давайте разберемся с Государством! Если оно так нагло несправедливо, давайте разберемся с ним.

Могут возразить, что так было всегда. Нет, и еще раз нет, и нет. В прошлом государства вели беспрерывные войны (Как и в наше время, кстати говоря. Атомный мир коротко замирил между собой основные блоки государств: Западный и Восточный, и только.) и особым спросом пользовались воины. Цена на молодежь, на мужчин в возрасте воина была высока. Лишь образование рабских монархических государств в XVI—XVIII веках создало возможности всеобщей воинской обязанности, и крепостные крестьяне какого-нибудь Гессена могли быть проданы сражаться против американских колонистов. Но такое положение вещей существует недолго. А на всем протяжении истории человечества ценился воин. Со времен неандертальцев, либо от сотворения мира, как кому нравится.

В эпохи революций биологический, естественный порядок вещей пусть на короткое время, хотя бы в пределах одного поколения, торжествовал, и молодежь выходила на первые роли в государстве и в обществе. Имела власть и часто собственность. Классический пример Наполеон Бонапарт — император в 31 год, и его маршалы, происходившие из низших сословий — дети Французской Революции. Другой классический пример: большевики. Молотов, Троцкий, Дзержинский, Сталин, вступившие в партию в 16, 17, 18, 19 лет и оказавшиеся на ключевых постах в государстве уже в тридцать с небольшим. Блюмкин, тот самый, убивший императорского германского посла Мирбаха, прославленный Гумилевым Блюмкин, приехавший из родной Одессы в Москву в 18 лет, был назначен сразу начальником контрразведки ВЧК. В 18 лет! Можно вспомнить о культе юности среди национал-социалистов Германии и фашистов Италии, а это были революционные движения. Вокруг Гитлера и Муссолини и Ленина собрались тогда в начале XX-го века молодые и очень молодые люди. Изучая опыт недалеких от нас во времени революций: русской 1917 года, германской — национал-социалистической, итальянской фашистской, но и более далеких — Великой Французской 1789 года, можно убедиться, что это были не только революции пролетарская, фашистская или буржуазная Великая Французская Революция. Но это были еще, по сути своей, революции молодежи против среднего класса и стариков. Революция всегда совершается молодежью, реакция — работа среднего возраста и стариков.

Насколько мне известно, историки не изучали революции как феномен борьбы поколений, довольствуясь лишь фактами без их анализа: Да, большевики или национал-социалисты были очень молодые люди, лишь Ленин (47) и Гитлер (44) были много старше своих товарищей.

Попытаюсь обобщить и констатирую: все победившие революции — это победы детей над отцами, молодежи над средним возрастом.

И во второй половине XX-го века молодежь не переставала бунтовать и пытаться отобрать власть у отцов. В последний раз все началось с Китая. Это Мао-Тзе-Донг вызвал на авансцену Истории «хунвейбинов», свою юную красную гвардию. Старый хитрый мудрец Мао, возможно, был искренен в своем ужасе перед новой бюрократией, которую китайский коммунизм создал всего за 17 лет, с 1949 по 1966 года, возродив тысячелетнюю касту толстых чиновников-мандаринов. Возможно, он использовал школьников и молодежь в борьбе со своими политическими противниками, суть не в этом. Он точно положил палец на рану, нащупав ее: на острейшую проблему всех современных обществ. А именно: молодежь — самый угнетенный класс общества. Возгласив: «Огонь по штабам!», — Мао дал школьникам и студентам право инспекции и наказания чиновников. И китайские пацаны с маленькими красными книжками, взметенными в воздух, фанатичные пацаны насладились до ушей. Водили по всей стране в шутовских колпаках (как с картин Гойи и Босха!) высших чиновников государства, избивали, плевали, пинали и усылали на перевоспитание в деревню учителей и даже премьера Лю-Шао-Цы и министров Чжоу-Энь-Лая или Дэн-Сяо-Пина. Началось все это в 1966 году, и затихло лишь в 1976-ом.

Пример был заразителен. В 1968 году, 2 мая, в разгар культурной революции хунвейбинов, когда французские газеты ежедневно приносили вести о многомиллионных рейдах китайских красногвардейцев на офисы китайских начальников, в Париже началась студенческая революция мая 1968 года. На факультете социологии в пригороде Парижа Нантерре студенты во главе с 23-хлетним немцем Даниэль Кон-Бендитом организовали митинг, перешедший в столкновение с полицией. Факультет полиция закрыла, но беспорядки переместились в Латинский квартал, в сердце Парижа, в здания Сорбонны. Ректор обратился за помощью к полиции. Полиция ворвалась в аудитории. Схватки между двумя тысячами студентов и полицейскими продолжались несколько часов. Начались поджоги автомобилей, построили несколько баррикад. 596 студентов были арестованы. Сорбонну закрыли, и полиция встала у входов. Несколько студентов предстали перед судом и получили по два месяца тюрьмы. Но на следующий день студенческие демонстрации возобновились. И столкновения с полицией — 460 студентов арестовано. Студенческие организации потребовали 7 мая вывести полицию из Латинского квартала, освободить осужденных студентов и открыть факультеты в Париже и Нантерре.

Интересно, что зачинщиками повсюду выступали студенты гуманитарных факультетов, т. е. те, кого больше всего начиняли идеями «западной цивилизации». Любопытно и то, что генерал де Голль прекрасно понял, что ветер дует с Востока. 7 мая он в гневе заявил своим министрам: «Это означает, что речь идет об испытании сил. Мы не потерпим такого положения. Порядок должен быть восстановлен, прежде всего… Это дурные студенты не хотят вернуться к занятиям. Они издеваются над возвращением к спокойствию и труду. Они стремятся к китайской Культурной революции. Ни за что! Не может быть вопроса об уступках».

Обстановка особенно накалилась к 10 мая. Студенты соорудили в районе площади Эдмона Ростана около 60 баррикад. Над баррикадами черные и красные флаги. Вокруг — несколько тысяч полицейских ждут приказа о штурме. Студенты вооружены коктейлями Молотова и булыжниками. Полицейские вооружены дубинками, большими пластиковыми щитами и газовыми гранатами. В 2 часа ночи поступил приказ о штурме. Побоище продолжалось пять часов. Итог: 367 раненых, из них 32 тяжело, 188 сожженных автомобилей. Студенты по приказу Кон-Бендита разбегаются. Профсоюзы решают провести всеобщую 24-часовую забастовку протеста. 13 мая начинается всеобщая забастовка и демонстрация. В шествии от площади Республики до площади Дэнфер-Рошро приняли участие более миллиона демонстрантов.

Лозунги демонстрации: «Де Голля — в архив!» «Де Голля — в богадельню!» «Прощай де Голль!» «Десять лет — этого достаточно!» Дойдя до Дэнфер-Рошро, демонстранты, как заранее было договорено, расходятся. Но группы студентов призывают идти дальше и взять штурмом Елисейский дворец. Умеренные профсоюзы не следуют за ними.