Новость его почему-то не утешила. Напротив, Пресинваль крепко сжимал губы в плотную линию, чтобы его не перекосило, и старался дышать как можно ровнее. Злился. Боролся с приступом ярости и желанием меня придушить.

— Глупый, взбалмошный ребенок, — припечатал опекун. — Пожалуй, я погорячился, решив, что ты взрослеешь, умнеешь и прекрасно сможешь продолжить этот процесс где-нибудь не здесь.

— Маркус, я… — сама не знаю, что хотела сказать.

— Помолчи! — прикрикнули на меня строго. — Во-первых, меня назначили твоим опекуном, потому что так хотела твоя мать. Больше того, в своем завещании она отметила, что не желает, чтобы к ее дочери приближалась Виола Бладерс или как она там теперь себя называет. И кстати, эта женщина сама отказалась от претензий и исчезла, как только начали копаться в ее подноготной.

— Маму дед заставил, — снова попробовала вклиниться я. — Она сама рассказывала, я точно помню.

Но Пресинваль будто не слышал.

— Во-вторых, ты доучишься в Академии Шаяны все положенные пять лет. Потом мы вместе выберем тебе достойного мужа, и только после того, как ответственность за тебя ляжет на кого-то другого, ты получишь свое наследство. Понятно?

Глаза неверяще расширились. Я отпрянула. Внутри разливалась что-то горячее.

— Ты так не сделаешь… — прошептала почти неслышно.

— Считай, уже сделал, — отчим развернулся и зашагал к ректорским апартаментам. — На ужин можешь не приходить.

Скоро шаги стихли вдалеке, он ушел. А я медленно сползла на пол и залилась слезами. Сдерживаться больше не было сил, словно плотину прорвало. Крупные горячие капли катились по щекам и падали на платье, оставляя мокрые следы. Меня трясло и душили рыдания. За что он так со мной? Думал, можно исчезнуть на несколько лет, а вернувшись, обнаружить хорошую девочку, которая отлично учится, скромно себя ведет, не смотрит на парней и характер имеет такой, как ему удобно?! Так не бывает.

Да, я ошиблась! Но я же не со зла! К тому же я уже попросила прощения и сделала все возможное, чтобы как-то исправить ситуацию. Зачем такое жестокое наказание?

— Мили?..

Голос показался невнятным шорохом. Я даже не поняла сразу, что обращаются ко мне.

— Мили, что с тобой?

Бранд опустился на корточки рядом и попытался заглянуть мне в лицо. Но дрожь и рыдания лишь усилились.

— Мили, да ответь же ты! — он все-таки смог вцепиться в меня и сильно встряхнул. — Почему рыдаешь? Кто-то обидел? Ну же, говори… Не бывает неразрешимых проблем.

— Уйди, — простонала с чувством и попробовала отползти подальше, но он не дал. Вцепился, словно клещ. Пришлось пустить в ход тяжелую артиллерию: — Ты мне противен. Белый, пушистый и всеми обожаемый… Исчезни, надоел!

Парень отшатнулся в какой-то миг, но не отпустил, тряхнул еще раз, после чего прошептал коротенькое заклинание. Прямо перед моим лицом образовалась серая тучка, которая тут же взорвалась и окатила меня холодными брызгами.

Должна признать, это отрезвило.

— Что ты несешь? — устало и немного неуверенно продолжал допытываться ректорский сын. — И почему валяешься в холле на полу?

— Ну я же дрянь, — громкий всхлип. — Все так считают. Вот с этого момента и буду вести себя соответствующе.

Он тихо ругнулся и вместо очередных слов крепко прижал меня к себе. Так несколько минут и просидели. Бранд гладил меня по волосам и шептал всякие глупости, а я, уткнувшись носом в его куртку, изредка всхлипывала и бессвязно бормотала что-то о том, что ничего у нас не получится, я ужасный человек и вообще ему лучше уйти.

Не ушел. Наоборот, обнял крепче и уверенно заявил:

— Знаю, я кажусь тебе скучным и слишком правильным, но ведь ничто не мешает мне и дальше ухаживать за тобой и ждать благосклонности? — он отстранился и слегка дернул за растрепавшуюся косу. — Поверь, я умею добиваться своего.

— Лучше не надо, — шмыгнула носом я.

— А пока побудем просто друзьями, — гнул свое Бранд. — Рассказывай, по какому поводу потоп?

— Отчим меня ненави-и-идит и не хочет забирать домо-о-ой, — из глаз хлынула новая порция слез. — А я та-а-акая ду-у-ура!

Зеленые глаза округлились. Кажется, получилось не слишком информативно.

Как раз пыталась немного успокоиться и сказать еще что-нибудь, когда нас прервали:

— Бранд, тебя мать ждет. Иди, нам с Мили надо поговорить.

Тайс. Как всегда вовремя. И вся такая строгая, что аж противно.

Я упрямо вздернула мокрый подбородок.

Повезло еще, что не Виттория застала меня в таком унизительном положении.

— Здесь запрещено плакать, и теперь тебе есть за что меня наказать? — спросила ядовито. — Давай, наказывай! Тебе же это так нравится!

Парень смотрел то на нее, то на меня, но с места сдвинуться не решался.

— Бранд, пожалуйста, — с нажимом повторила Тайс и взглядом указала на нужный коридор.

— Не оставляй меня с ней! — взвизгнула я из чистого протеста.

— Иди, Бранд.

Этот предатель встал.

— Позаботься о ней, ладно? Она немного не в себе, — попросил он Тайс.

— Сделаю, — кивнула та. — Не волнуйся, с твоей девушкой все будет в порядке.

— Вот и хорошо.

И скрылся в направлении ректорских апартаментов.

— Я не его девушка, — сказала зачем-то я.

Тайс вцепилась в мою руку и, не слушая возражений, потащила прочь из особняка. Я брыкалась, сопротивлялась и упиралась, но эта худощавая и не особенно высокая особа оказалась сильнее. Я так и не поняла, в какой именно момент на моих плечах оказался плащ. А потом в лицо ударил порыв холодного вечернего воздуха.

Путь наш закончился в саду. Тайс усадила меня на одну из скамеек, но руку так и не отпустила, словно опасалась, что сбегу.

— Я поговорю с Маркусом, — начала она. — Он отходчивый.

— Зачем вам это делать, — мной владела непонятная внутренняя потребность всем грубить и вообще быть невыносимой. — Лучше выходите за него замуж и уезжайте в столицу. Вам двоим будет без меня лучше.

Но эта Шель — не Бранд и даже не мой опекун. Утешать она не стала, терпеть тоже. Первую дерзость там, в холле, спустила, а сейчас размахнулась и влепила мне пощечину. Звонкую и болезненную. Истерика улетучилась в момент. Я вскрикнула и схватилась за пылающую щеку.

— Готова слушать? — вполне миролюбиво осведомилась противная тетка.

— А если нет? — буркнула я. — Продолжите избивать?

— Нет, но в планах есть холодный душ и успокоительное, — невозмутимо отозвалась она. — И потом ты все равно меня выслушаешь, даже если мне придется привязать тебя к стулу и сунуть в рот какую-нибудь гадость.

Смотрю, она настроена решительно. И глаза блестят, как у чокнутой. С такой лучше не спорить.

Я медленно кивнула. Пусть говорит.

— Твоя тетка обратилась в Королевский Суд с требованием передать опеку над тобой ей, — говорила госпожа Шель четко и по существу. — Сегодня Маркусу пришло извещение.

Действия Виолы оказались неожиданно решительными, учитывая, что она так и не попыталась встретиться со мной.

— Это не проблема, — выдавила я. — Еще вчера отправила ей письмо и…

— Огромная проблема! — не согласилась Тайс. — Не дай тебе Свет угодить в лапы этой женщины. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Выглядела она непривычно эмоциональной и даже не такой серой, как обычно. Но у меня по поводу происходящего имелось свое собственное мнение.

— Пора уже покончить с семейными дрязгами, вам не кажется? Дед поступил с ней несправедливо.

— Твоя мама тоже так считала…

— Вот видите! — я с трудом удержалась от того, чтобы торжествующе хлопнуть в ладоши.

— И тайком от мужа и свекра помогала ей и ее маленькой дочке, пока ее любовник гулял по кабакам. Думаешь, Виола была благодарна? О, поначалу она притворялась, конечно же. Все заискивала, сыпала благодарностями… А потом, когда нашла ее в очередной раз в синяках, Леонелла помогла ей сбежать от этого урода. К нам с Эдиттой, сюда, в Академию Шаяны. Дала письмо и денег на дорогу.

Замолчав, она перевела дыхание. В темноте лицо собеседницы было видно плохо, но мне почему-то показалось, что ей нелегко вспоминать о событиях давно прошедших дней.