На следующий день Арно вручил Мишелю несколько радиограмм. Одна из них, к великому удовольствию Мишеля, гласила:

НА ВАШ НОМЕР 196. СОГЛАСНЫ.

Мишель понимал, что торжествовать пока рано. Во-первых, нет гарантии, что Луиза останется по истечении месячного срока. Во-вторых, Арно не понравилось, что с ней проделали тот же трюк, что и с ним самим, и он ходил мрачный как туча. Таким образом, заполучив Луизу, Мишель лишился расположения Арно, которого добился с таким трудом…

Одна из радиограмм, которые пришли вместе с разрешением оставить Луизу, оказалась настолько ошеломляющей, что Мишель сначала не поверил своим глазам и несколько раз перечитал текст:

НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ПРЕПЯТСТВОВАТЬ ИТАЛЬЯНСКОЙ ОККУПАЦИИ.

«Что это? — лихорадочно соображал он, теряясь в догадках. — Они с ума спятили! Но ведь это не частное указание французского отдела. Вопрос, бесспорно, согласован с верховным командованием и уж, конечно, о нем докладывали Уинстону Черчиллю! Какая жалость! Вместо того чтобы взорвать тоннели и ударить по итальянцам с воздуха, им позволяют с триумфом вступить на территорию Южной Франции! Второе триумфальное шествие за эту войну! Не слишком ли много?»

Карте прореагировал на содержание радиограммы почти так же, как Мишель. А Мишель теперь должен был как-то защищать этот странный приказ. Ссылка на некие «серьезные» причины не могла, конечно, убедить ни его самого, ни тем более Карте.

Мишель опасался, что Карте не подчинится приказу, но, как ни странно, его опасения — по крайней мере на этот раз — оказались напрасными.

У Карте Мишель встретил Ф. и дал ему окончательный ответ относительно Грегуара. Он решил порвать с этим нахалом — пусть им займется правосудие.

До прихода итальянцев оставалось несколько дней, и организация Сопротивления спешно расширяла сеть конспиративных квартир. Мишель позаботился об этом раньше, но и теперь продолжал подыскивать новые дома, где Арно мог бы работать на рации.

Луиза устроилась у Кэтрин, и на всякий случай ей подготовили еще одно место. Сюзанн могла жить у себя или у матери. У Мишеля было две квартиры. Ему очень хотелось поскорее получить место агента у госпожи Рондэ, но, несмотря на легкий нажим со стороны полковника Вотрэна, та не торопилась. Следующий ее шаг в переговорах — ответное приглашение на завтрак — не мог совпасть с более худшим днем. Но не мог же он заранее сказать будущей хозяйке, что именно в этот день — одиннадцатого — приходят итальянцы!

Утром в первый день оккупации Луиза и Мишель вышли на главную улицу посмотреть шествие «победителей». Сначала на грузовиках «фиат» пронеслись колонны мотопехоты, затем, часам к одиннадцати, появилась артиллерия. Орудия тянули мулы. Артиллеристы в отличие от мотопехоты выглядели жалко. Солдаты, небритые, изнуренные, со стертыми ногами, очевидно, шли всю ночь. В одной батарее, состоящей из крошечных горных орудий, колонну замыкал солдат, совершенно выбившийся из сил. Едва ковыляя, он держался за хвост мула. Его товарищи выглядели немногим лучше. Все они скорее напоминали беженцев, а отнюдь не воинов победоносного легиона.

Показался офицер на велосипеде, очень бодрый: видимо, отлично отдохнул ночью. Передав велосипед какому-то капралу, офицер забежал в голову колонны и начал распекать сержанта, который вел строй. Тот смотрел на него с тупым безразличием. Тогда офицер сам закричал на солдат:

— А ну, выше голову, бездельники! Вы вступаете в прекраснейший город Южной Франции! А что у вас за вид? Тащитесь, словно хромые клячи! Веселее, орлы!

Все эти увещевания офицер выкрикивал, шагая спиной вперед перед солдатами. Войдя в раж, он не заметил велосипедный прицеп, брошенный кем-то у тротуара, и плюхнулся в него задом. Очередной пламенный призыв оборвался на полуслове. Фуражка съехала офицеру на лицо, ноги смешно торчали из прицепа. Сержант бросился ему на помощь. Кое-как офицер выбрался из прицепа. Мишель громко хохотал, но на него не обратили никакого внимания. Солдаты шли, по-прежнему понурив головы. На них не действовали ни мольбы, ни угрозы. И даже потешный случай с бравым офицером не смог развеселить их…

Выкроить время на завтрак у госпожи Рондэ Мишель мог только ценой невероятных усилий. Между 11.15 и 12.30 нужно было посетить два тайных собрания, на которых решались весьма срочные вопросы, а в 14.30 предстояло встретить на вокзале связника и вручить ему деньги для Лорана, которого Мари из Лиона чудом удалось освободить. Поезд, на котором собирался уехать связник, отходил в 14.40, а Мишель еще должен был обдумать, как организовать отправку Лорана на самолете: ведь фелюги больше ходить не будут. Через связника Лорану нужно передать какой-то конкретный план, он должен знать, что человек, от которого зависит его дальнейшая судьба, действительно занимается этим делом, несмотря на неожиданную оккупацию.

С такими мыслями Мишель пришел к госпоже Рондэ. Оказалось, что завтракать они будут не вдвоем — там был еще гость, француз-аристократ с моноклем, без сомнения близкий друг хозяйки. Его явно пригласили для того, чтобы прозондировать будущего служащего. Угощали просто по-королевски, завтрак намного превзошел ужин у Роберта.

Трудно сказать, как Мишелю удалось выдержать весь завтрак, вежливо беседуя и разыгрывая роль беспечного тунеядца, которому безразличны даже последние события, взбудоражившие весь город.

Изысканные блюда следовали одно за другим с мучительной медлительностью, а у Мишеля еще столько неотложных дел! Но, слава богу, настала пора прощаться. Ему сказали, что через некоторое время сообщат об окончательном решении. Откланявшись, он вышел, сел на велосипед и поехал на вокзал.

Какое счастье, что Мишелю пришло в голову послать Луизу в Экс и заранее заплатить Гонтрану деньги за бензин. Лишь накануне поездки в Винон он узнал, что добираться туда ему придется собственными силами. Теперь, по крайней мере, он мог достать в Марселе машину, раз у него есть бензин.

Его давно уверяли, будто Карте приготовил буквально все и ему остается лишь расставить десяток людей с карманными фонариками, чтобы обозначить посадочную площадку. До Марселя Мишель с Луизой доедут поездом, а там возьмут машину и отправятся к месту посадки самолета километрах в восьми юго-западнее Маноска на правом берегу Дюранса.

Опасаясь, как бы Карте не позабыл о такой мелочи, как карманные фонарики, Мишель попросил Луизу положить десять штук в рюкзак, где уже лежало кое-что из продовольствия и две бутылки коньяку.

Оделись потеплее и захватили осенние пальто. Так начался первый этап путешествия.

В Марселе они встретились с Марсаком, который ехал к назначенному месту на грузовике, а потом отправились к Гонтрану.

В Маноск их повез сам Гонтран. От Экса предстояло проехать еще километров тридцать на север. В одном месте они нарвались прямо на французский контрольно-пропускной пункт. Когда впереди замаячили два дюжих жандарма, Мишель невольно вздрогнул. Он не знал, как Гонтран вывернется из этого положения.

Разрешения на поездку у Гонтрана, разумеется, не было. Перед отъездом он был слишком занят, чтобы думать о таких, как ему казалось, пустяках. Но Мишелю он признался в этом, только когда они увидели жандармов. «Попасться из-за своей же неосмотрительности — ведь это же преступление», — волновался Мишель. Но Гонтран не потерял самообладания. С напускным равнодушием он ждал, высунувшись из окна, когда подойдут жандармы.

— Ваши документы!

Гонтран предъявил свои водительские права.

— Это нас не интересует. Предъявите разрешение на поездку.

— К сожалению, у меня его нет, — ответил Гонтран.

— В таком случае, разрешите ваши удостоверения личности, — сказал полицейский строго, — и попрошу вас пройти на пост.

— Извините меня, начальник, — начал Гонтран. — Что тут такого? Эта парочка упросила меня отвезти ее в Маноск. Дело у них там какое-то. Вы же сами знаете, сколько нужно убить времени, чтобы достать разрешение! Я обещал отвезти их на собственный страх и риск. Мы скоро вернемся. Уж поверьте мне!