Торопясь, Моран разорвала нижнюю рубашку эльфа, застегнутую до последней пуговицы, и обомлела, увидев его изуродованную грудь. Шрамы начинались от ключиц и доходили до нижней границы ребер. Отдельные белые штрихи заживших порезов виднелись на шее и на животе.

— Это когти? Зубы? Нож? Кто тебя так? Очнись!

Амаранта бегом спустилась на улицу и набрала пригоршню снега почище. Как хочется пить! На беду, на первом этаже не обнаружилось воды — вечером Галар принимал ванну и все вылил. В столовой шкафы пусты — она неоднократно проверяла. А если заглянуть в библиотеку? Расчет оказался верным. В одном из закрытых дверцами стеллажей Моран обнаружила откупоренную бутылку белого вина, почти полную, и еду, которая не могла быстро испортиться: орехи, сушеные фрукты и сухой хлеб, нарезанный тоненькими ломтиками. Так вот почему она так часто заставала Галара жующим, в то время как он праздно валялся у себя в комнате!

Вернувшись в спальню, Моран приложила снежки к вискам и лбу эльфа, побила его по щекам, потрясла за плечи, — сделала все, что может придумать человек, не имеющий отношения к медицине. Наконец, Галар открыл глаза.

— Я не забыл про окно? Просто нужен воздух — и все будет в порядке.

— Ты забыл.

— Демон меня забери! — тоскливо ругнулся маг, — мы могли угореть насмерть. Вернее, я. Ты подозрительно профессионально куришь, да и голова у тебя оказалась крепче моей. Дай мне выпить!

Амаранта отдала бутылку вина, которую успела отпить до половины прямо из горлышка.

— Теперь я знаю, что ты скрываешь.

— Правда?! — заволновался Галар но, проследив направление ее взгляда, сразу успокоился, — ах, это… Некрасиво? Смотри — раз, и ничего нет.

Под воздействием магии иллюзий грудь Галара стала гладкой.

— Я знаю, что они остались, не утруждай себя.

— Как хочешь, если тебе не противно, — согласился маг и шрамы немедленно проявились вновь.

— Мне все равно.

— А мне — нет! Я долгую ночь просидел без сна, охраняя магией твой сон. Ты очень переживала, и я страдал вместе с тобой. И мне не было «все равно»!

Моран внимательно посмотрела на Галара, гадая, что им движет. Доброта или выгода? «Зачем я его обижаю?» — подумала она, запоздало раскаиваясь и с трудом подавляя желание рассказать магу о своем прошлом. Внезапно Галар стал Амаранте самым близким существом на свете.

— Ты мне не безразличен, нет, — покорно ответила она.

— Тогда обними меня, Моран. Прошу тебя!

Неожиданная просьба прозвучала так безыскусно, что Амаранта растерялась. Галар протянул навстречу руки, и осталось лишь ответить…

Она коснулась щекой его щеки и не спешила отстраняться. «Я больше не одна!» — подумала Моран, решив, что эта мысль — ее собственная, а не навязанная извне. Почувствовав загадочную связь с магом и закрыв глаза, Амаранта прижалась к нему еще крепче. Прошлое Галара таило в себе тайну. Мучительное воспоминание, загнанное в самый дальний уголок его души, было связано с комнатой на верхнем этаже. Моран явственно увидела ее бежевые стены и красивую мебель, составленную в кучу у стены, чтобы освободить пространство для массивного кольца, вбитого в пол и цепи на нем. Существо, прикованное за запястья, вызывало и страх, и сострадание. У нее были светлые волосы и нежная кожа эльфа, но в глазах горел безумный огонь.

— Кто это? — спросила Амаранта.

Разомкнув объятия, она дотронулась ладонью до своей груди — ее кольнуло смутным ощущением чужой боли. Наверное, это маг страдал от своих ран, не только душевных, но и физических.

— Это я. А что такое?

Галар улыбался, и его мягкая улыбка впервые не казалась притворной.

— Мне что-то привиделось, — со вздохом сказала Амаранта.

— Не удивительно, твою душу носило неизвестно где целую ночь. Останься со мной, займемся любовью, — предложил Галар как само собой разумеющееся.

— А тебя не страшит моя одержимость?

— Я считаю, что ты не заслуживаешь этого мерзкого определения, Моран. Меня ничто не смущает. А тебя?

— Ты не раз намекал, что не питаешь ко мне пылких чувств. Я тебя тоже не люблю.

— Отсутствие любви не мешает получить удовольствие! С другой стороны, чтобы чувства возникли, нужно дать им шанс. Нам будет хорошо вместе. Без магии, без обмана, просто ты и я. Попробуем?

— Умничаешь, да? Вижу, тебе и правда намного лучше. Я пойду.

Моран нехотя поднялась в свою спальню, понимая, что ее настоящим желанием было остаться этажом ниже. Стараясь не шуметь, она отодвинула кровать и отогнула ковер, обнаружив под ними кольцо в полу и царапины от цепей.

В это самое время в застенках Эвенберга Ханлейт вспоминал о ней с любовью и тревогой, но у Амаранты осталось лишь чувство невосполнимой потери и печаль. Кого она потеряла? Северона? Фелана? Наверное, да… О Хане Моран не подумала. Терпение эльфийского ведуна оправдало себя.

Галар уехал внезапно, без предупреждения. Встав однажды утром, Моран не обнаружила его в доме и не дождалась к завтраку. Взволнованная и опечаленная, бесцельно шатаясь по этажам, она случайно присела на рабочее место Галара в библиотеке и нашла письмо. Разворачивая неподписанный листок бумаги, Амаранта была уверена, что послание адресовано ей. Она не ошиблась.

«Моя дорогая, я уезжаю в Эвенберг. Еще слишком рано, и я не стал тебя будить. Мы расстаемся на три недели, не меньше. О тебе будут заботиться также хорошо, как если бы я не покидал поселок: накрывать на стол в одно и то же время и отапливать дом. Если возникнут другие просьбы, просто позови, и к тебе немедленно придут, днем или ночью. Надеюсь, в следующий раз мы посетим столицу вместе. Целую, твой Галар».

Моран задумалась. «Моя дорогая»? «Твой Галар?» А что значит «просто позови»? Выйти на улицу и покричать?

За последний месяц их отношения с эльфом изменились. Галар не предлагал любви, но стал намного приятнее в общении. Однажды он предложил поцеловать Моран в щечку на ночь. Она изумилась до глубины души, но позволила. С тех пор этот невинный ритуал вошел у них в привычку, как и многие другие: будить друг друга по утрам, проводить вместе вечера в его комнате, гулять и просто разговаривать обо всем на свете. Галар рассказывал об эльфах клана, иногда об Эвенберге, а чаще всего их обоих занимали словесные перепалки по поводу разбросанных повсюду вещей и прочей бытовой ерунды. Эти споры не являлись ссорами, а лишь поводом поупражняться в остроумии. «Он стал лучше, чем когда мы встретились», — думала Амаранта, не понимая, что изменилась она сама, а не Галар.

Когда стемнело и эльфы покинули улицы, Моран осознала, насколько она серьезно скучает по магу. Без аппетита поужинав, Амаранта поднялась в спальню Галара и с сожалением вздохнула, осмотрев пустую, прибранную комнату. Мучаясь от бессонницы, она всегда знала, что Галар рядом, и можно спуститься к нему, в два часа ночи выпить вина под сиреневым пологом, уйти к себе и уснуть…

Кошмары мучили Амаранту часто. Они начались в ту ночь, когда она вспомнила, как стала архонтом и периодически напоминали о себе. Ужас приходил к Моран не в сновидениях, а в жутком ощущении чужого присутствия в своей комнате — будто кто-то невидимый стоял у ее постели и наблюдал, как она спит. Галару она ничего не сказала, следуя своей привычке молчать, пока не разберется во всем самостоятельно. Амаранта даже передвинула кровать ближе к окну, чтобы стальное кольцо и призрак безумной эльфки был подальше. Убедив себя, что все ее страхи — не больше, чем суеверия, Моран легла спать, не зажигая огня.

Ее разбудил отрывистый визгливый вопль, прозвучавший над самым ухом. Амаранта вскочила с бешено бьющимся сердцем и оглядела комнату. Бежевые стены серебрились под лучами луны, а на полу покачивались волнистые тени от ветвей снаружи. Дом притих, Моран была единственным живым существом в его стенах.

— Крик был в моей голове, — шепнула она, — но это был не мой крик, и не из моих воспоминаний.

Чей тогда? Амаранта поняла, что не заснет и торопливо оделась. Скорее включить свет! Почему она не взяла с собой лампу?! Моран спустилась в библиотеку и совершила набег на запасы Галара. Выпитое вино ее немного успокоило. Расхаживая по комнате, Моран увидела свое отражение в стекле окна.