Надо было посмотреть в глаза мага раньше: Галар научился владеть собой, но неуверенность во взгляде скрыть не смог. Похоже, тщательно продуманная месть не доставила ему удовольствия.

— Моран ждет счастливая жизнь со мной. Я с ней не спал, но буду, а пока нас объединяет другая связь, которая с годами станет только крепче. Она не одержимая, а удивительное существо, рожденное природой для эльфийской магии… и для меня. Я позабочусь, чтобы она окончательно забыла твое лицо, имя и вашу связь. Тогда она перестанет переживать, — рассказывал Галар.

Маг успокоился и стал самим собой. Говоря о планах на девушку, он не старался оскорбить Хана и перестал ему лгать, но Ханлейт предпочел бы не слышать его откровения вовсе!

— Ты отпустил Герванта, как обещал? — задал Хан последний важный вопрос.

— И да, и нет. Твой эксцентричный друг был неравнодушен к Моран. Как-то очень по-странному, но я не стал вникать в подробности. Я подарил ему выбор — клинок под ребрами, а уж как им распорядиться дальше — его личное дело. В любом случае, я избавился от охотника, нарезающего круги за оградой поселка.

Ханлейт молча поднялся. Разговор с Галаром заставил его сожалеть, что 14 апреля не сегодня.

Хан вернулся в свою камеру и просидел оглушенным остаток дня. От еды он отказался. Под вечер пришла Фиона и протянула через решетку пирожок.

— Ешь сама, я не хочу.

— Ты не стал ужинать потому, что невкусно.

— Не поэтому.

Девушка уселась на свое обычное место у решетки. Положив угощение себе на колени, она сняла с шеи кулон на кожаном шнурке и игралась с ним, раскачивая в руках.

— Фиона, ты помнишь свой день рождения?

— Я родилась летом. Потому, что тепло и солнце. Зачем рождаться зимой или осенью? Жить будет холодно и неприятно.

Ханлейт улыбнулся: умозаключения девушки, при всей своей наивности, зачастую таили в себе глубокий смысл, если в них вдуматься.

— А вот я не помню. Для меня детство осталось красивой сказкой в заколдованном лесу, а у сказок нет четких дат и конкретных цифр. Если следовать твоей логике, то я родился зимой. Зато я точно знаю, что случится 14 апреля.

— Пойдет дождь?

— Возможно. Чем ты играешь?

— Ловушкой для архонта.

— Сомневаюсь, что воина-мага поймать так легко!

Фиона протянула сквозь решетку круглый предмет с отверстием посередине. Ханлейт поднес его поближе к свету из коридора и рассмотрел. Кулон напоминал камень, был шершавым на ощупь, но не тяжелым.

— Так это же аммонит! Только сегменты спирали посередине удалены. Фиона, ты знаешь, что раньше, прямо над тем местом, где мы сидим сейчас, плескалось море?

— Море деревьев?

— Нет, настоящее, из соленой воды, которое сейчас омывает берега Аквилеи. Древняя ракушка, превратившаяся в камень, — вот что это такое.

— Эта вещь умеет искать архонтов, когда они прячутся. Я сама ее сделала! — настаивала Фиона, глядя на Хана темным, не очень приятным взглядом, но Хранителю он давно перестал казаться бессмысленным.

— Верно, я тоже слышал о таких амулетах. Не понимаю, какая связь между аммонитами и архонтами.

— Никакой нет. Ловушку сделать проще простого: отнести ракушку домой и подождать. Все!

«Ее дом — Проклятая дорога», — догадался Ханлейт, — «аммониты заряжены силой этого места и не работают сами по себе».

— Долго ждать?

— Да. Можно несколько дней, пока я не пойму, что готово. А я могу долго этого не понимать! — добавила Фиона, лукаво сверкнув глазами, — меня иногда посылают домой, но сами не идут, боятся. У ловушки короткая жизнь: огонь внутри нее умирает, и архонты перестают попадаться.

— Эта уже мертвая? Поэтому ты ее себе забрала?

— Зачем мне дохлая ракушка? — удивилась одержимая, — нет, она живая! С ней дом всегда рядом. Ловушка умеет еще кое-что, но это большой секрет!

— Но мне-то ты скажешь?

— Даже покажу. Подержи ее у себя перед глазами. Да, вот так правильно.

Усмехнувшись, Хан упер локоть в согнутое колено, удерживая амулет за шнурок на уровне лица. Он слегка покачивался, но ничего не происходило.

— Ты не архонт, — авторитетно заключила Фиона.

— Спасибо, а то я не знал.

— А теперь переверни ловушку вверх ногами. Возьми ее пальцами, она не кусается.

Ханлейт так и сделал. Почему никому не приходило в голову перевернуть амулет? Держать неудобно? Внутри кольца мелькнула желтая искра и пропала, а потом аммонит загорелся ровным серебристым светом, наверняка, едва различимым в свете дня, но явственным в полутьме камеры.

— Мы видели свет двух архонтов: желтого и белого, и они оба живы, — важно прокомментировала Фиона, — но ты с магами не на улице столкнулся! Ты разговаривал с архонтами, трогал их, долго пробыл с ними рядом, особенно с белым. Возможно, архонтов было больше, чем два, но остальные умерли, и ловушка их не заметила.

— Ошибся твой амулет — архонта белого огня я не встречал.

«А Моргват жив», — подумал про себя Хан.

— Ловушка не умеет ошибаться, это ты забыл.

— Ну, разве что моя Моран — «ненастоящий архонт» без магии.

— Амаранта.

— Что?!

— «Моран» и «Амаранта» — это одно и то же имя. Все архонты — настоящие.

— Откуда ты знаешь? — шепотом спросил Хан, опуская руку с погасшим аммонитом.

Фиона пожала плечами, и ее лицо снова стало скучным и бесстрастным. Хранитель протянул амулет обратно, но одержимая отрицательно покачала головой.

— Забирай себе.

По коридору кто-то шел, задевая за стены твердым предметом и карябая им полы.

— Брысь отсюда! — прикрикнул Галар, скривившись от гадливости при виде Фионы.

Девушка проворно вскочила на ноги и юркнула в темноту за поворотом. Галар уселся на складной стул.

— Хочешь, я прослежу, чтобы она здесь больше не появлялась?

— Нет, не хочу. Зачем ты пришел?

— Почему ты такой странный? Нравится страдать подле этой тупой твари?

Ханлейт спрятал амулет в карман, не ожидая от внезапного посещения мага ничего хорошего. Он промолчал.

— Тебя хорошо кормят? — задал Галар новый вопрос, наклоняясь к решетке и заглядывая Хану в лицо, — я рискну поговорить с Айвортом, чтобы тебе приносили еду с поверхности, а не тюремную баланду.

— Не бери на себя труд.

— Послушай, Ханлейт… Передавая тебя в руки ордена, я следовал своему долгу. Поверь, я не причастен к приговору, который тебе вынесли! — искренне сказал Галар.

Во вторую часть покаянной речи Ханлейт поверил — на решения Верховного советника Галар никак не влиял. Хан не мог уклониться от новой пытки — терпеть общество мага. Ему предстояло выслушать все, что тот ему приготовил…

— Если бы ты попался другому Хранителю, твоя участь была бы еще хуже! Эльфы моего клана обращались с тобой в дороге достойно, это я им приказал! Я хочу, чтобы мы расстались по-доброму, Ханлейт. Ты должен понять меня.

— Я ничего тебе не должен.

— Подожди злиться, я еще не все сказал. Когда я сидел в соседней камере, я много думал. Я день за днем ждал, что ты объявишься, пришлешь весточку и снимешь с меня все несправедливые обвинения. Но ты молчал, и я оправдывал тебя: вдруг ты болен или попал в беду? А потом я тебя простил.

— Нужно мое прощение, чтобы не мучила совесть? Сходи в храм и отпусти грехи официально.

— Ханлейт, ты стоишь на пороге смерти, как ты можешь говорить таким тоном? — совсем расстроился Галар, — не волнуйся за Моран: я сделаю ее счастливой. Передать мне девушку было верным решением. Не сожалей о нем.

— Она была счастлива. Со мной.

— Судьба распорядилась иначе…

«Галар не оставит меня в покое!» — ясно понял Хан, — «он будет приходить снова и снова, пока до казни остается время! Местью он насладился, а теперь магу понадобилось обрести душевное равновесие!»

— Галар, я простил тебя. Моего слова достаточно, чтобы не утруждать тебя дальнейшими посещениями казематов?

— Правда? — наивно переспросил Галар.

«Нисколько он не изменился, просто я плохо его знал! Однажды я купился на эту непосредственную, удивленную искренность! Неужели мне предстоит сдохнуть под его участливым взглядом!» — пришел в отчаяние Ханлейт. Как же это противно!