Написано.
Но не отправлено.
Только сейчас я вспомнила, как набирала текст, сидя в такси, попутно отвечая на звонки свекрови и в конце концов убрала телефон в сумку. А значит, что все три дня после моего отлета Игнатов не представлял, где я, и куда делась.
Хотелось выругаться матом, но сил на это уже не было…
***
И сейчас мне предстоял самый сложный и самый долгий разговор – по часу на каждый из допущенных косяков. А силы были на короткий монолог из серии «Прости нас, Леопольд, мы больше так не будем». Хотелось надеть спецовку сапера, чтобы обезопасить себя в случае взрыва. Я искала наряд не в офис, а на войну с надеждой поскорее выкинуть белый флаг и подписать перемирие. А лучше капитулировать.
Толстовка привычно легла в руки, но вместо радостной улыбки получилась горькая, до того неуместной теперь казалась эта одежда. Тут лучше бы подошло слово «броня». Я провела пальцами по пушистой, уютной ткани и согласно кивнула: не сегодня, и, наверное, больше никогда.
Платье казалось мне каким-то нарочитым, будто я старалась всем понравиться. Это было правдой только наполовину – не всем, а одному. И я, застрявшая где-то посередине между уставшей и неуверенной в загнанной мамочкой в декрете и роковой красоткой, выбрала безопасный вариант – белую блузку. Дети время от времени тарабанили по дверям ванной комнаты, но няня уводила их от потенциального очага взрыва. Я трещала от напряжения все время, пока красилась, собирала волосы, распускала волосы и умывалась, чтобы избавиться от неуместного сейчас макияжа.
Все должно быть максимально честным, без масок, а потому не стоит скрывать ни бледный тон кожи, ни синие от бессонницы круги под глазами. Вот такая она – Яна Птаха.
В какой-то момент организм устает находиться в стрессе и наступает блаженное опустошение. Тишина в эфире. Рябь по экрану. Вакуум. Именно так случилось со мной, пока я обувалась, вызывала такси, искала машину, потерявшуюся в нашем квартале, ругалась с водителем и ,наконец, дождалась замену автомобиля, вымотав нервы и себе, и тем чертям из всем известного желтого ада.
К воротам Мельницы приехал совершенно другой человек и на ледяную, схваченную коркой льда землю ступила почти что незнакомая мне женщина.
Я сразу направилась в кабинет Игнатова – он приходил на работу одним из первых, в отличие от меня, опаздывающей по самым уважительным причинам.
- У себя? – секретарша едва успела поздороваться, как я уже открыла дверь и оказалась внутри. Здесь было привычно холодно и пахло совсем иначе, чем-то приторно сладким, леденцовым. В полумраке я не сразу заметила фигуру Екатерины Юрьевны, застывшую над столом с бумагами. Она аккуратно раскладывала папки, но резко выпрямилась, почувствовав появление посторонней.
- Яночка, разве тебя вызывали? – голос вежливый, улыбка натянута до предела, будто на макушке завязан бантик, держащий всю эту лицевую конструкцию в тонусе, и стоит перерезать нить, как фирменный змеиный оскал тут же сползет вниз.
При виде своей вроде бы соперницы я испытала…ничего. В любой другой момент меня бы уже крутило от чувства вины, смешанного со стыдом за себя, но сегодня что-то изменилось. Я равнодушно села на ближайшее к столу кресло и посмотрела на руководительницу: Красивая, статная, злая. Впервые за все время работы в Мельнице, в голову стукнула мысль, а что такого Игнатов нашел в этой женщине? Почему он выбрал именно ее, ведь она откровенно…
- Яна, я слышала, ты улетела из Москвы раньше, Виталик рассказал, что у тебя что-то случилось, семейные обстоятельства или типа того? - Катя встала со своего места и, обогнув стол, мягко прошла вокруг, по-змеиному перетекая в пространстве. Миниатюрная, идеальна сложенная, похожая на статую богини, как и моя Анфиса, она приковывала к себе взгляды. В хищных повадках Гобры не было ничего удивительного, так ведет себя женщина, которой все можно. И вопрос о том, почему ее выбрал Виталик отпал сам собой. Но за ним появился другой, новый, а почему, собственно говоря, он выбрал меня?
-Виталий Геннадьевич скоро придет? – находится в обществе соперницы было некомфортно, я кожей ощущала на себе пристальный взгляд умных глаз, будто она обо всем догадалась.
- После обеда или ближе к вечеру, - Катя бросила обеспокоенный взгляд на часы, те указывали половину десятого, - Яна, я планирую повысить тебя, Виталик рассказал о твоих успехах. Но если ты и дальше будешь опаздывать, пойми, так дела не делаются. Скажи, приходить вовремя, это тебе под силу.
Она оперлась бедром о стол и выставила правую руку вперед, чтобы поддержать равновесие. Было это случайно или умышленно, но я сразу заметила то, что давно бросалось в глаза. Тонкую кисть, изящные пальцы, на одном из которых красовалось кольцо: несколько лепестков из золота с тремя желтыми камнями на бутоне. Кажется, Виталик назвал их цитринами. Живой тюльпан из металла, созданный ради любимой. И только теперь я поняла Игнатова, это было самое красивое кольцо в мире. Такое, с которым ни один мужчина не услышит отказ.
***
Я следила за тем, как пальцы Кати рисуют узоры по столу. Она неосознанно чертила рукой геометрические фигуры, рассказывая о моем новом назначении. Держать внимание становилось все сложнее, слова липли друг к другу, превращаясь в один несвязный комок и, наконец, я сдалась и спросила:
- Ты выходишь замуж?
- Что? – Катя проследила за моим взглядом и кошкой спрыгнула со стола. Она отвела руку себе за спину, будто хотела спрятать от Голлума кольцо всевластия. Будто бы я с воплем «моя прелесть» кинусь ее душить: – Откуда ты знаешь?!
Удивление на лице Гобры было бы даже забавным. В любой другой день. Не сегодня.
- Он рассказал, - спокойно ответила, не отводя от нее взгляда. Если бы все это происходило на экране кинотеатра, то клянусь, я бы уже вскочила со своего места и крикнула на весь зал: Да скажи ты уже! Просто открой рот и все расскажи! Пускай наконец будет больно не только тебе!
В жизни же я могла только размышлять, догадается Катя, или нет.
- Он рассказал мне историю своей бабушки, когда мы летели в самолете, - ее лицо расслабилось стало вновь дружелюбным. Не-а, не догадалась.
- Понятно, - она провела рукой по волосам и вздрогнула, заметив на пальце кольцо, будто бы и сама видела его впервые, - все никак не привыкну к новому статусу.
- Когда свадьба? – хотелось больно ударить себя по губам, чтобы, наконец, заткнуть этот нескончаемый фонтан! Какая разница, где, как и в каком платье? Совсем в комедию это превратится, когда я, по доброте душевной, приволоку список подрядчиков и начну обзванивать фотографов в поисках самого лучшего – очень на меня похоже.
- Думаю, после Нового года. Смысла тянуть нет. И я, и Виталик люди занятые. Он ведь даже это предложение сделал так стремительно, что я до сих пор не до конца осознаю произошедшее. - с каждым словом голос Кати креп, и звенел все громче, пока, наконец, не превратился в колокол, переливы которого до боли били по нервам: - Я бы хотела сразу пойти в декрет, не смотри так, я не сошла с ума, у меня все давно распланировано, и я смогу выйти в офис после родов, ну или немного посидеть дома.
- А как он сделал тебе предложение? – с мазохистским удовольствием я задала очередной вопрос. Мне было до того…никак, что я решила проверить, смогу ли почувствовать еще что-то или эта функция организма отключилась напрочь.
-Это довольно интимный вопрос, но ты, как женщина поймёшь, меня прям распирает, как хочется поделиться, - ее глаза счастливо засверкали, только вот мне почудилось, что блеск это истерический, фальшивый, как и все в Гобре. - Представляешь, он сделал мне предложение в кровати!…
В этот момент должно было стать больно, но ничего – тупая, аквариумная тишина.
- Почему вы решили жениться, это так… - я хотела сказать, что это совершенно не похоже на Игнатова, но проявила благоразумие и заткнулась.
