– Я бы не возражал, – ответил Янес. – Мы идем бороться с врагами, которых правительство Бенгалии и само было бы радо уничтожить.

– А он не помешает нашим планам?

– Какой ему смысл? Я думаю, что он и сам был бы рад присоединиться к нам. Он человек военный, и в качестве офицера мог бы обеспечить нам поддержку со стороны своего правительства.

– Введи его в курс дела, если он присоединится к нам. По зрелом размышлении я бы не отказался иметь представителя англо-индийских войск в наших рядах. Никогда не знаешь, что может случиться и в ком явится нужда. Но у меня возникло одно подозрение.

– Какое, Сандокан?

– Что эти туги не следили за французом, а шли за нами,

– Мне пришло на ум то же самое. К счастью, нас тут достаточно много, а в бухте Райматла мы найдем «Марианну».

– Сейчас она, наверное, уже там, – сказал Сандокан.

В это мгновение офицер вскрикнул.

– Что с вами, господин де Люссак? – спросил Янес, догоняя его.

– В моем лагере не горят огни. Значит, там случилась беда.

– Где ваш лагерь?

– Вон под тем огромным деревом, которое растет отдельно, близ берега реки.

– Плохой знак, если огни больше не горят, – пробормотал Сандокан, нахмурив лоб.

Он постоял минуту неподвижно, пристально глядя на дерево, потом решительно сказал:

– Пошли, и Дарму вперед!

Тигрица по знаку Тремаль-Найка пошла впереди, но, пройдя пятьдесят шагов, остановилась, глядя на бенгальца.

– Она что-то почуяла, – сказал Тремаль-Найк. – Будем начеку.

Они шли осторожно, держа наготове карабины, пока не увидели под деревом две маленькие лагерные палатки.

– Ранкар! – окликнул де Люссак. Но на призыв никто не ответил. Только какие-то быстрые тени с воем кинулись в траву, убегая со всех ног.

– Шакалы! – воскликнул Тремаль-Найк. – Господин де Люссак, ваши люди мертвы и, может быть, даже съедены.

– Да? – спросил потрясенный француз. – Туги убили их?

Вчетвером они быстро пошли вперед и скоро приблизились к палаткам.

Страшное зрелище представилось их взорам. Два трупа, растерзанные и уже частично объеденные шакалами, лежали друг подле друга возле потухшего костра. У одного уже не было головы, а у другого она была так окровавлена, что узнать его было невозможно.

– Бедняги! – воскликнул француз с рыданием. – О Господи, и я не могу отомстить за них!

– Успокойтесь, – сказал Сандокан, кладя ему руку на плечо. – У вас еще будет такая возможность. Мы сможем вам предоставить ее.

Француз быстро обернулся, не понимая, что он имеет в виду.

– Мы поговорим об этом позднее, – добавил Сандокан. – А пока похороним мертвых.

– Но… господин…

– Позднее, господин де Люссак, – сказал ему Янес. – Вам бы хотелось отомстить за смерть ваших людей?

– Вы еще спрашиваете?

– Мы дадим вам такую возможность. Вы хотите что-нибудь унести с собой?

– Туги опустошили палатки, – сказал Тремаль-Найк, который уже заглянул внутрь. – Сперва убийцы, потом воры: вот они, почитатели Кали.

Здесь же, под деревом, с помощью сабель и кинжалов они вчетвером вырыли могилу и опустили в нее убитых, чтобы уберечь их останки от зубов шакалов.

Закончив этот печальный обряд, Сандокан повернулся к лейтенанту, который выглядел очень подавленным.

– Господин де Люссак, – сказал он, – что вы собираетесь делать теперь? Вернуться в Калькутту или отомстить за своих людей? Знайте, что мы пришли сюда не для того, чтобы охотиться на тигров или носорогов, а чтобы совершить великую месть по отношению к тугам и вернуть то, что они у нас взяли. Туги – наши враги.

Француз молчал, с глубоким удивлением глядя на этих так внезапно и в такой трагический момент встретившихся ему людей.

– Решайтесь, – продолжал Сандокан. – Если вы предпочитаете покинуть джунгли, мы предоставим в ваше распоряжение одного из наших слонов, чтобы он отвез вас в Даймонд-Харбор или в Кхари.

– Но что собираетесь здесь делать вы сами, господа? -спросил француз.

– Я и мой друг, Янес де Гомейра, знатный португалец, покинули наш остров, чтобы совершить страшную миссию, которая освободит эту несчастную страну от гнусной секты и позволит вновь обрести семью нашему другу, одному из самых сильных и мужественных людей, которыми только может похвастать Бенгалия, близкому родственнику одного из самых храбрых английских офицеров, капитана Кориханта.

– Корихант! Истребитель тугов! – воскликнул француз.

– Да, господин де Люссак, – сказал Тремаль-Найк, шагнув вперед. – Я был женат на его дочери.

– Корихант! – повторил француз. – Это тот, кто несколько лет назад был убит в Сундарбане сектантами Кали?

– Вы знали его?

– Он был моим капитаном.

– Мы отомстим за него.

– Господа, я не знаю еще, кто вы, но с этого момента вы можете рассчитывать на меня. Я командирован в эти места на три месяца, и два из них, которые еще у меня остались, я посвящу вам. Располагайте мною.

– Благодарю вас, господин де Люссак, – сказал ему Янес. – А сейчас мы все отправляемся в наш лагерь. Там вы будете в полной безопасности.

– Я в вашем распоряжении, господин де Гомейра.

– Пошли, – сказал Сандокан, – наши люди могут начать беспокоиться от такого долгого отсутствия.

– Дарма, вперед! – приказал Тремаль-Найк.

Четверо людей плотной группой пустились вслед за тигрицей, снова держась опушки леса. Два часа спустя, они достигли лагеря.

Малайцы и погонщики сидели вокруг костра, куря и болтая.

– Ничего нового? – спросил Сандокан.

– Ничего, капитан, – ответил один из них.

– Вы не заметили ничего необычного? Никакие люди не шатались вокруг лагеря?

– Я и собаку бы заметил.

– Господин де Люссак, – сказал Сандокан, оборачиваясь к французу, который загляделся на двух огромных слонов, спавших, стоя неподалеку от костров, – если не возражаете, вы разделите палатку с господином де Гомейрой.

– Благодарю за гостеприимство, капитан.

– Уже поздно, пошли спать. До завтра, господин де Люссак.

Он сделал Янесу знак и вошел в свою палатку вместе с Тремаль-Найком, в то время как малайцы оживили костры, подбросив в них новых сучьев, и выставили часовых.

– Господин де Люссак, – с улыбкой сказал Янес, – моя палатка ждет вас. Если вас не одолевает сон, поговорим немного.

– Я предпочел бы объясниться, чем спать, – ответил лейтенант.

– Прошу вас, – сказал Янес, предлагая ему сигарету.

Они сидели перед палаткой, напротив одного из костров, которые освещали лагерь; Янес молча курил, но по его нахмуренному лбу было видно, что он перебирает старые воспоминания, не зная, с чего начать.

Неожиданно он отбросил сигарету.

– Эта история немного длинная, но, возможно, она покажется вам интересной, и лучше объяснит причину, по которой мы оказались здесь.

Несколько лет назад один индиец, который жил в этих джунглях, отважно охотясь на тигров и буйволов, повстречал девушку с белой кожей и каштановыми волосами.

Они виделись много дней, и в сердце индийца загорелась страсть к этой таинственной девушке, которая каждый вечер в час заката являлась ему. Этот цветок, затерянный в болотистых джунглях, был, к несчастью, Девой тугов, представительницей на земле этой чудовищной Кали. Она жила тогда в обширных подземельях Раймангала, где эти сектанты укрывались от правительства Бенгалии.

Она была дочерью капитана Кориханта, одного из самых доблестных офицеров англо-индийского войска, но главарь тугов приказал однажды похитить ее в Калькутте.

– Кориханта я хорошо знал, – сказал француз, с живейшим интересом слушавший этот рассказ. – Он был известен своей ненавистью к душителям.

– Индиец – это тот человек, которого вы видели в нашей компании и который должен был однажды стать зятем этого несчастного капитана, после того как пережил невероятные приключения, проникнув в подземелья тугов, чтобы похитить девушку, которую любил. Смелый план не удался, однако, и бедняга попал в руки душителей. Но жизнь ему сохранили. Ему обещали даже руку девушки, лишь бы он убил капитана Кориханта, заклятого врага тугов.