Сандокан и его друзья неслись, как будто у них выросли крылья. Поскольку они оставили свои ружья в паланкине, то вооружились охотничьими ножами, страшным оружием в их руках, особенно в руках двух пиратов, привыкших к малайскому криссу.

Меньше чем в пять минут достигли они лагеря. Второй смерч разметал все их вещи, мешки с провизией, ящики с боеприпасами, запасные палатки, и даже опрокинул паланкины, которые лежали вверх дном.

Там никого не было: ни Сурамы, ни погонщика, ни Дармы, ни Пунти. Только слон, казалось, дремал или был при последнем издыхании, потому что слышалось не то хрипение, не то храп.

– А где же девушка? – спрашивал Янес, обводя взглядом лагерь. – Ее нигде не видно, но ведь кричала именно она.

– А что, если ее засыпало тростником и листьями, – сказал Сандокан.

Португалец три раза воззвал громовым голосом:

– Сурама! Сурама! Сурама!

Только хрипы слона были ответом.

– Но что такое со слоном? – спросил вдруг француз. – Кажется, он умирает. Слышите, какое у него свистящее дыхание?

– Правда, – ответил Тремаль-Найк. – Неужели его ранило каким-нибудь стволом дерева, принесенным этим проклятым смерчем? Я видел, как они кружились в вихре.

– Пойдем посмотрим, – сказал Сандокан. – Мне кажется, здесь произошло что-то необычайное.

Пока португалец обегал окрестности лагеря, разбрасывал кучи бамбука, которые ветер набросал в большом количестве, и тщетно окликал бедную девушку, другие приблизились к слону.

Крик ярости вырвался у всех. Слон действительно умирал и был при последнем издыхании, но не из-за ствола, брошенного вихрем, а из-за удара, нанесенного преступной рукой.

Бедное животное получило две страшные раны в задние ноги, на которых были перерезаны жилы. Слон истекал кровью, так что вся земля вокруг пропиталась ею.

– Они убили его! – вскричал Тремаль-Найк. – Это сабельный удар охотников за слоновой костью!

– Но кто? – спросил Тигр Малайзии свистящим голосом.

– Кто? Туги, я в этом уверен.

– И слон вот-вот умрет, – добавил де Люссак. – Все кончено: ему осталось жить лишь несколько минут.

Тигр Малайзии взревел от гнева.

– Неужели эти негодяи воспользовались смерчем, чтобы напасть на наш лагерь? – спросил он.

– Вот доказательство, – ответил Тремаль-Найк, кивнув в сторону слона.

– А как им удалось избежать вихря, когда нас унесло, как соломинки?

Тремаль-Найк собрался ответить, когда его прервал крик француза.

Де Люссак бросился за глиняную ограду, единственную, которая устояла. В руках он держал две шкуры антилоп, в ярости потрясая ими.

– Проклятые туги! А мы приняли их за настоящих животных!.. О Боже, это непостижимо!

Сандокан и Тремаль-Найк поспешили к нему.

Рядом с офицером они увидели на земле шкуры еще двух животных.

– Капитан Сандокан, – сказал француз, – вы помните тех антилоп, которые укрылись за этой оградой?

– Это были туги, напялившие на себя их шкуры, – усмехнулся Тигр Малайзии.

– Да, сударь. Вы помните, как они двигались, прижимаясь к земле и пряча ноги в траве?

– Да, господин де Люссак.

– Эти негодяи провели нас с невероятной наглостью.

– И воспользовались бурей, которая вышвырнула нас из лагеря, чтобы изувечить слона.

– И похитить Сураму, – добавил Тремаль-Найк. – Девушка, должно быть, досталась им.

– Янес!.. – крикнул Сандокан. – Бесполезно искать Сураму. Сейчас она уже далеко, но не отчаивайся. Мы устроим охоту на похитителей.

Португалец, который в глубине души давно уже питал нежное чувство к несчастной дочери раджи, впервые за всю свою жизнь потерял спокойствие. Его лицо было мрачным, грудь тяжело вздымалась.

– Хоть они и убили одного слона, – произнес Сандокан, – у нас остался второй. Начнем погоню за этими бандитами, не давая им ни минуты передышки.

– Слон уже возвращается вместе со своим погонщиком и малайцами, – сказал де Люссак. – Кажется, он успокоился.

В самом деле, огромный слон бежал, неся на своей могучей спине не только погонщика, но и малайцев Сандокана, которым все же удалось после долгой погони завладеть улетевшей палаткой, хотя ветер занес ее довольно далеко.

Не хватало только погонщика убитого слона и Сурамы. Не было также Дармы и Пунти.

Что туги убили первого и похитили вторую, еще можно было допустить; но что они могли схватиться и одержать победу над страшным тигром и огромным псом, поверить было бы трудно.

– Что ты думаешь, Тремаль-Найк, о своих животных? – спросил Сандокан.

– Я уверен, они скоро вернутся. Ты знаешь, как умен Пунти и как он ненавидит сектантов Кали, после того как был их пленником в подземельях Раймангала, а Дарма разделяет его злобу.

– Неужели тигр пойдет за собакой?

– Не сомневаюсь. Они выросли вместе и много раз, когда я охотился в Сундарбане, видел, как они помогают друг другу и даже…

Резкий звук, как бы исходящий из бронзовой трубы, прервал его фразу. Бедный слон отчаянным усилием поднялся на задние ноги, держа свой хобот почти горизонтально.

– Он умирает, – сказал де Люссак взволнованным голосом. – Трусы! Убить такое славное животное!

Слон задыхался, по телу пробегала крупная дрожь, которая заставляла шевелиться огромные уши.

Сандокан и его друзья готовы были приблизиться к нему, когда колосс тяжело упал, повалившись набок и выпуская из хобота широкую струю крови, смешанной со слюной.

В тот же миг послышался жалобный голос, кричавший:

– Он мертв! Будь прокляты эти собаки!

Это был его погонщик, который появился среди куч бамбука и кустов, вырванных ураганом, в сопровождении Дармы и Пунти.

Погонщик возвращался в лагерь в жалком состоянии. Он был в грязи с головы до ног, одежда порвана во многих местах, голые ноги разбиты в кровь. Он потерял сандалии и тюрбан, но не выпустил из рук остроконечный свой жезл, которым пользовался, чтобы управлять слоном, – оружие, подходящее, чтобы, в случае чего, раскроить череп и человеку.

Все бросились ему навстречу, забросав вопросами. Бедняга тяжело дышал и отвечал только отчаянными жестами, указывая то на слона, то на джунгли.

– Глотни немного, – продолжил Сандокан, протягивая ему фляжку с коньяком. – Отдышись и расскажи нам все по порядку. Что произошло? Кто убил слона? Где девушка?

Погонщик жадно выпил несколько глотков и голосом, еще прерывающимся от волнения и изнурительного бега, сказал:

– Туги… они были там… спрятались за той оградой… надев шкуры антилоп… они ждали момента, чтобы напасть на нас.

– Спокойно, – сказал Сандокан. – Объясни лучше. Мы догоним их на втором слоне. У нас еще есть время.

– Страшный вихрь отнес меня шагов за двести или триста от моего слона, – начал погонщик, слегка успокоившись. -Едва я вскочил на ноги и собрался бежать вам на помощь, как услышал в лагере женский крик. Не видя вас нигде и полагая, что девушка в опасности, я побежал в ту сторону.

Первое, что я увидел там, были пять антилоп, которые прятались за глиняной изгородью. И вдруг эти антилопы сбросили шкуры из-под которых появились пять человек, худых и голых, как черви, обмотанных вокруг бедер арканами душителей.

Двое из них с длинными саблями бросились к моему бедному слону, нанеся ему два мощных удара по задним ногам. Другие кинулись к паланкинам, которые ветер опрокинул и среди которых забилась Сурама, прячась за туловищем слона. Схватить ее, связать двумя арканами и унести было делом одной минуты. Несчастная только и успела крикнуть: «На помощь, господин!»

– Мы слышали этот крик, – сказал Янес. – Это меня она звала. А потом?

– Я бросился по следам похитителей, зовя в отчаянии собаку и тигра, которые, как я видел, покатились кубарем среди тростника и веток, когда ветер их подхватил. Они прибежали на мой зов, но туги уже исчезли среди хаоса перепутанных стеблей бамбука. Я бросился преследовать их, но все было бесполезно. Сквозь этот поваленный ветром тростник, не зная тайных тропинок, невозможно было пробиться.