Когда Лера отключает телефон, по её щекам катятся слёзы. Она всхлипывает и обхватывает себя руками. Она вся дрожит, и я накидываю ей на плечи свой пиджак.

- Где он?

- Вадим везёт его домой, - шмыгает носом Лера, поглядывая на меня. – Спасибо за помощь. Надеюсь, что сейчас ты не станешь усугублять ситуацию лишними вопросами?

Отрицательно мотаю головой.

Я не дурак ведь.

- И тебе лучше уехать, - взволнованно продолжает женщина, утирая слёзы. – Мы обсудим всё позднее, но тебе пока лучше не объявляться в жизни детей. Если ты захочешь этого, их следует, как минимум, подготовить.

Последние слова бьют обухом по голове.

Я рассчитывал, что смогу хотя бы увидеть сына, ведь переволновался.

Но наверное Лера права…

Я и сам до сих пор в шоке от случившегося. От правды, ударившей как гром средь ясного неба.

Слышу звук торможения машины, и потом оглушающий крик пацана.

Медленно оборачиваюсь.

Мальчишка несётся к Лере, а она начинает рыдать.

Отхожу в сторонку и гляжу на довольного Вадима, идущего следом за пацаном. Он щурится, поглядывая на меня, оказавшись рядом с матерью и сыном, обнимает их.

И я понимаю, что я в этой истории третий лишний.

Боль оседает на сердце неприятным осадком. Смотрю на них и медленно облизываю пересохшие губы. А ведь на мгновение я уже успел почувствовать себя частью семьи.

Прижимаю сына к себе. Ваня трясётся в моих объятиях. Наверняка сам до ужаса испугался того, что случилось. Целую его в макушку и шепчу, что теперь всё будет хорошо, и мы обязательно обсудим дома всё, что беспокоит его, а сама смотрю на Вересова. Мужчина не спешит уходить, и мне неловко, ведь должна была как-то иначе попрощаться с ним. Я будто бы воспользовалась его помощью, а потом резко отвергла.

Вадим обнимает нас с Ваней, а мне неприятно.

Почему сын пошёл к нему?

Почему искал защиты у чужого ему человека?

И от кого защиты?

Я должна признать себе уже, наконец, что мальчик нуждается в отце, которого, возможно, он увидел в Вадиме.

Слёзы не перестают течь по щекам.

Бросаю ещё один взгляд на бывшего и одними губами шепчу:

- Спасибо.

Я переволновалась и вывалила на мужчину правду о детях. Правду, которую желала скрыть от него. Теперь придётся как-то выкручиваться, но это будет позднее. Пока я хочу просто поговорить с сыном, понять, что именно побудило его бежать из дома.

- Нам нужно домой, - сухо бормочу, поглядывая на Вадима. – Спасибо за помощь, но нам с сыном следует поговорить.

- Если хочешь, я могу сделать это сам, - полушёпотом говорит мужчина, а когда я встаю со скамьи, целует меня в висок.

- Нет, спасибо, но не стоит. Мы должны всё обсудить дома и сами. Мне, правда, пора идти.

Вижу мелькнувшую злость во взгляде мужчины, но не придаю этому никакого значения. Сейчас я хочу просто прижимать к себе своих детей и наслаждаться тем, что они рядом.

В безопасности…

- Я подвезу вас до дома…

- Спасибо, не стоит. Моя машина рядом. Мы сами доберёмся. Поговорим позже, хорошо?

- Я всё понимаю, но в таком состоянии тебе лучше не садиться за руль, - спорит Вадим.

Ну не буду же я оставлять свою машину у чужого подъезда? Мне завтра на работу на ней ехать. Хотя… Почему не оставить? Прогуляюсь до неё завтра.

- Вань, хочешь, свежим воздухом подышим и дойдём до дома? – спрашиваю у сына, а тот кивает.

Он всё ещё напуган.

Забираю у него рюкзак с вещами и беру за руку.

- Хорошего вечера, Вадим, - только и могу выдавить я.

В голове сейчас царит какая-то странная всепоглощающая пустота. Хотелось бы мне от неё избавиться, но слишком многое произошло. Я ведь пока даже маме и Вале не сообщила, что Ванюшка нашёлся.

Господи…

Не замечаю даже, как мы добираемся до квартиры в немом молчании.

Валя сразу бросается брату на шею и плачет.

Шмыгая носом, дочь говорит, что она его прибьёт сама, если ещё раз пойдёт на такое, а мама выбегает из кухни с корвалолом. Она даёт мне резко пахнущую воду и требует, чтобы я выпила. Мама ничего не говорит Ване, понимает, что в такой ситуации можно только усугубить всё упрёками и обвинениями.

- Он теперь знает правду о детях, - только и могу выдать я, подняв на маму взгляд. Присаживаюсь на пуфик в коридоре, потому что пока сил нет, даже чтобы дойти до кухни.

С плеч сползает пиджак Вересова, и только в этот момент соображаю, что именно он согревал меня всё это время. Совсем забыла вернуть ему вещь. Ну ничего. Передам завтра.

- И что ты будешь делать?

Мама прислоняется к стене плечом и перекрещивается.

- А что я могу сделать? Познакомлю его с детьми. Мне кажется, что они нуждаются в нём, и он в них. Дмитрий адекватно повёл себя ввиду сложившейся ситуации и не давил на меня. Он был рядом и помогал с поисками.

- Он нашёл Ваню?

Я отрицательно мотаю головой.

- Вадим. Не знаю подробностей. Вроде как Ваня сам к нему пришёл…

- Тебе стоит поскорее определяться. Вадим же тоже не стальной мужик. Столько терпит, а ты всё ему от ворот поворот даёшь.

- Но он не отец двойняшек. Я не могу нагло врать им и свешивать детей на чужого дядю. У них есть отец, мама, и я должна их познакомить. Это не значит, что я вернусь к Диме, но он имеет право общаться с детьми.

- Никаких он прав на них не имеет, и ты прекрасно знаешь это. Не он лежал в перинатальном на сохранении. Не он мучился от токсикоза. Не он по больницам с детьми таскался. Твой Вересов ни копейки не дал детям, потому что выбрал другую женщину, когда был так нужен вам. Прости, что приходится напоминать тебе всё это.

Поджимаю губы и встаю с пуфа. Ставлю пустой дурно пахнущий стакан на комод и просто молча киваю.

Мама права, но в одном она ошибается: у Димы не было выбора, ведь я не сказала ему о беременности. Я не заставляла его выбирать. Пусть тогда он и нашёл себе другую, но это наши с ним разборки. Мне следовало сообщить ему о детях.

Я должна поговорить с детьми.

Иду в комнату Вали, где сейчас стоит возбуждённый монолог дочери, ругающей своего брата.

Вхожу и закрываю за собой дверь.

Сын сидит с опущенной головой.

Понимаю, что ему стыдно, ведь поднял на ноги столько людей.

- Мама, я уже отругала Ваню и объяснила, что так нельзя делать, - гордо говорит дочь, вздёрнув подбородок.

Устало улыбаюсь и присаживаюсь рядом с сыном.

- Ты хотел найти папу? – спрашиваю глухим голосом.

- Я его нашёл. Вадим рассказал, что он наш настоящий папа, - заявляет сын хрипловатым голосом, а у меня глаза ползут на лоб. – Он не уезжал в экспедицию, мама. Он уже во всём признался.

Валя всхлипывает и прикрывает рот руками.

Почему Вадим сделал это, не посоветовавшись со мной?

Как посмел затуманивать рассудок моему сыну?

В голове всплывают слова мамы о том, что я должна уже определиться и сделать правильный выбор. Вересов не сможет заставить меня познакомить его с детьми. И я могу воспользоваться тем, что Вадим назвался отцом детей. Но хочу ли этого? Зачем обманывать всех вокруг, если у детей есть настоящий отец? Впрочем, биологический ведь совсем не означает, что настоящий, а Вадим сделал для двойняшек куда больше Вересова. Меня разрывает от противоречивых эмоций, и я смотрю на сына, не в силах выдавить из себя и слово.

- Милый, а когда Вадим сказал тебе о том, что он ваш папа? Сейчас?

Язык еле поворачивается от шока.

Почему Вадим не посоветовался со мной?

Конечно, я могу полагать, что он действовал на эмоциях, как и все мы, но разве можно так?

Сердце сжимается, и мне хочется в это мгновение поговорить с мужчиной, дать ему понять, что это неправильно.

Я не могу врать детям, ведь правда однажды всплывёт наружу.

Ему может попросту надоесть играть в заботливого отца, а дети узнают настоящего. Тем более Вересову теперь известна правда, и вряд ли он решит молчать. Если только она не повредит его предстоящему браку, ведь вряд ли его богатой невесте нужны чужие дети. С другой стороны, зачем ему такая невеста, если у самого денег куры не клюют?