Чувствую горечь в её голосе.

Мы с Элькой познакомились много лет назад в детском лагере, куда нам обеим купили путёвки родители. Это было прекрасное время, проведённое неподалёку от Чёрного моря. Эля младше меня не четыре года. Мне тогда было пятнадцать, а ей одиннадцать, но, несмотря на это, мы нашли общий язык и подружились. Пусть встречаться выходит крайне редко, но мы частенько поддерживаем друг друга. Наверное, наши близкие друзья не те, кто всегда мельтешит перед глазами, а те, что трогают душу за её потайные струнки и понимают тебя, несмотря на расстояние.

- Что насчёт твоего бывшего мужа? Удалось достучаться до его каменного сердца?

- Не совсем. Я тебе потом многое расскажу, Лер. Мы завтра вылетаем с Мирошкой в столицу. Там пройдём обследование, и уже будет видно, что там к чему.

- Буду держать за вас скрещенные пальчики. В следующую нашу встречу Мирон уже будет болтать с нами, я в этом уверена. Ты если что звони. Если всё-таки потребуются деньги, я попытаюсь попросить их у… У Вересова.

- Ты не рассказывала, что вы снова вместе.

Гляжу на столик, за которым сидят счастливые дети и отец.

- Мы не вместе, Эль… Там всё сложно, но я могу попросить у него, если вдруг…

- Пока ничего не нужно, Лер. Я уже заключила сделку. Надеюсь, что сделала это не зря. Ещё раз спасибо тебе за помощь. При следующей встрече берегись, ведь Мирон будет звать тебя тёткой.

Эля посмеивается, но я чувствую боль в её голосе. Какую такую сделку она успела заключить? И главное - с кем? Понимаю, что сейчас всего не обговорить, а ей нужно заниматься своими делами, прощаюсь с подругой и желаю, чтобы всё прошло на высшем уровне, и возвращаюсь за стол.

- Вся светишься от счастья, - с обидой в голосе подмечает Вересов.

Дети глядят на меня, будто пытаются разглядеть счастье в моих глазах, а я улыбаюсь.

- Жизнь слишком коротка, чтобы грустить. Не правда ли? Нужно ловить счастье в мелочах, даже если кажется, что его нет рядом с нами.

Вересов кивает, а я стараюсь на разулыбаться ещё сильнее - итак свечусь, как лампочка, куда уж ещё больше?

Мне приятно, что удалось хоть как-то помочь хорошему человеку. Надеюсь, что не сделала этой помощью ещё хуже. Пусть малыш, наконец, заговорит, и Эля получит своё женское счастье, ведь она в своё время настрадалась побольше моего, когда муж прогнал из дома без средств к существованию. А ещё меня радует, что Дима не устраивает сцены ревности и не пытается выяснить, с кем именно я разговаривала.

Он не давит на меня.

Видно, что он изменился.

Возможно, у нас на самом деле есть шанс?

Подвожу Леру с детьми до подъезда и прощаюсь с ними. Слишком много времени мы провели вместе, и я не могу не признать, что это были самые счастливые дни в моей жизни. Пожалуй, я давно не испытывал ничего подобного. Понимаю, что стоит поговорить с мамой и рассказать ей правду, но пока не могу поехать к ней и навестить, а разговор серьёзный, не телефонный вовсе. Нужно собраться с духом и сделать это, ведь куда хуже, если правда всплывёт от третьих лиц.

Юрский названивал несколько раз, пока мы находились в торговом центре, поэтому я набираю его номер.

- Что случилось? – спрашиваю сухим тоном, не проявляя совершенно никаких эмоций.

Понимаю, что он не договорил что-то с утра, когда я подумал, что он пытается навредить Лере, но меня это уже не интересует. Какая разница, если дорогие мне люди в порядке? Вряд ли он собирался говорить о ней в тот момент. Вообще, мне кажется, что его не интересует моё настоящее. Юрский словно отпустил свою идею женить меня на Даше.

- Вересов, видит Бог, что доведёшь ты меня до гробовой доски. Дуй ко мне. Есть срочный разговор, и я не хочу говорить по телефону.

Серьёзно?

Юрский сбрасывает, а мне хочется отматюгать его как следует.

Я ему мальчик на побегушках, что ли?

Однако любопытство одерживает верх.

Мне интересно, что там стряслось такое, и почему мужик говорил оба раза настолько взволнованным голосом.

Почему нельзя было сказать всё по телефону?

Уж не взять же меня в плен он планирует?

И куда мне ехать?

К нему…

На работу?

Домой?

Логично, что домой, ведь сегодня выходной.

Покачиваю головой и ещё раз бросаю взгляд на подъездную дверь, за которой скрылись любимая женщина и дети. Каждый раз мне всё сложнее отпускать их от себя. Кажется, что однажды я просто не смогу этого сделать, не отпущу.

Вбиваю в навигаторе адрес несостоявшегося тестя, желая обогнуть пробки, которые собрались в городе и даже не планируют рассасываться. Вероятно, люди возвращаются с прогулок.

Мазохизм, конечно, иметь машину в таком громадном городе и мотаться на ней на столь большие расстояния, но на общественном транспорте ездить не люблю и пользуюсь им в самых крайних случаях.

Включаю музыку погромче и еду по пути, который мне выстроил навигатор.

Если Юрский сорвал меня из-за какого-то пустяка, это будет весомым поводом послать его куда подальше.

Добираюсь до особняка Ростислава Евгеньевича за полтора часа. Надо же, даже быстрее, чем я предполагал. Окидываю взглядом элитный райончик и понимаю, что он чересчур пышет пафосом. Я бы не хотел, чтобы мои дети росли в подобном месте. То ли дело пригородный посёлок, в котором стоит родительский дом. Там есть дети даже из среднего класса, и мне бы хотелось перебраться в такой дом вместе с детьми и Лерой однажды.

Выхожу из машины, но не успеваю позвонить в видеодомофон, так как ворота открываются. Ждал меня Юрский. Был уверен, что любопытство одержит верх. Неужто на самом деле устроил ловушку?

Прохожу по вымощенной из белого кирпича дорожке, вдоль которой с обеих сторон растут вьющиеся розы. Их сладкий приторный запах отчего-то пробуждает тошнотворные позывы.

С чего так?

Наверное, их дополнительно обрабатывают чем-то, потому что запах ну уж слишком выраженный и какой-то неестественный.

Поднимаюсь по крыльцу.

Странно, но даже охрана не попадается по пути, а дверь в дом открыта, и довольно скоро я оказываюсь в просторном холле.

Юрский не встречает меня.

Кажется, что все в доме вымерли.

Надеюсь, меня не хотят обвинить в убийстве?

Двигаюсь по памяти и добираюсь до кабинета Ростислава Евгеньевича. В висках пульсирует от усталости. Мне бы сейчас приехать домой, развалиться удобно на диванчике и уснуть, а не по катакомбам шататься, как медведь, который проснулся раньше срока.

- Я знал, что ты приедешь. Любопытство одержало верх, - говорит мужчина, едва я оказываюсь напротив него.

- Вы бы и сами не устояли, правда? – с улыбкой спрашиваю и слегка щурюсь я.

- Разумеется.

- Почему разговор такой срочный и не телефонный?

- А ты присаживайся, Вересов. Тебе придётся ответить на мои вопросы, потому что я больше чем уверены, что ответы у тебя есть, - зло цедит сквозь стиснутые зубы Юрский.

Не понимаю, что происходит вообще, но слышу глухие шаги за своей спиной и оборачиваюсь в сторону здоровенных охранников, встающих в дверном проёме.

Всё-таки он решил угрожать мне?

Смешно даже.

И грустно, потому что не догадался никому сообщить, куда поехал, и это всё может пройти безнаказанно.

- Серьёзно? Вы думаете, что на меня подействуют такие уловки? Решили заставить силой жениться на вашей дочери? – спрашиваю с ехидной усмешкой, понимая, что падать на колени и показывать свои страхи в этой ситуации точно не буду.

- Свадьба? Очнись, Вересов! Мне давно плевать на вашу свадьбу. Я беспокоился всё это время о безопасности своей дочери. И что же получается? Она пропала! Это ты похитил её из реанимации? Где Даша?

Осаживаюсь на стул, потому что полученная информация вышибает весь воздух из лёгких и порядком шокирует меня.

- Вы сейчас не передёргиваете действительность? Даша пропала из реанимации? Но как такое могло произойти? Это какая-то путаница.