— Не обращайте внимания, — мы слышим чей-то голос у нас за спиной. — Диана — сама себе хозяйка, и иногда может показаться очень грубой.

Мы поворачиваемся и видим молодого красивого парня в потертых джинсах и хлопковой рубашке.

— Не обращайте внимания, — еще раз повторяет он. — Меня зовут Ник. Я пришел с Дианой.

Сказав это, Ник протягивает руку Джеральдине и смотрит ей в глаза чуть дольше, чем того требуют приличия. Потом быстро пожимает мою руку, заставляя меня почувствовать себя здесь абсолютно лишней.

— С Дианой? — Джеральдина поднимает бровь. — То есть вы ее… — она выдерживает паузу. — …вторая половина?

— Ну уж нет, — смеется Ник. — Скорее случайный знакомый.

— Не самое подходящее место для свидания, — дразнит его Джеральдина, и мне кажется, я слышу кокетливые нотки в ее голосе.

— Да, но позднее я обещал пригласить ее на ужин. Вы работаете на телевидении? — отваживаюсь и встреваю в разговор, пытаясь быть вежливой, но ощущая себя совершенно ненужной.

— Нет, — он смеется и покачивает головой. — Знаете сеть магазинов «Кат Гласс»?

Кто же не знает. Маленький, необычный магазинчик оптики, в котором продавались модные, экстравагантные очки со временем превратился в одну из самых крупных, а может, и в самую крупную сеть магазинов оптики по всей стране.

— Так вы — специалист по подбору очков, — Джеральдина произносит это не с вопросительной, а с утвердительной интонацией. Ее глаза тускнеют, и она тут же пытается придумать тысячу способов, как бы от него избавиться. Улыбаюсь про себя и пытаюсь представить ее ход мыслей. Симпатичный парень думает она, но скучный.

— Нет, — с усмешкой отвечает Ник. — Не совсем.

О боже, представляю, что думает Джеральдина. Все еще хуже: он не оптик, а обычный продавец!

— Это моя компания, — неохотно признается он после напряженной паузы.

— Что значит — ваша компания?

— Она принадлежит мне, — повторяет он.

— О боже! — Джеральдина бледнеет. — Так вы — Ник!

Ник непонимающе уставился на нее.

— Я же сказал, что меня зовут Ник.

— Да, — она кивает головой. — Но вы же Ник Максвелл, я все про вас знаю!

— Как это все?

— Я — подруга Сюзи.

— Что? — восклицает он и расплывается в улыбке. — Сюзи Джонсон?

— Да, — отвечает Джеральдина. Она не может поверить, что ей так повезло. Ник Максвелл не только неотразим, но и очень богат, обаятелен и, что само главное, свободен! И Джеральдине уже все о нем известно. — Сюзи — моя старая подруга, она уже давно мне о вас рассказывала.

— О боже! — теперь очередь Ника удивляться. — Так вы — Джеральдина Тернер!

Чувствую, мне уж точно здесь делать нечего. Пора оставить их наедине. «Хотите выпить?»

Предлагаю я, но они отрицательно качают головами, увлеченные разговором об общих знакомых. И я направляюсь к бару.

Все веселятся и даже не вспоминают, по какому поводу здесь собрались. Свет потускнел, музыка играет громче. Джемайма стоит, прислонившись к барной стойке, и потягивает дешевое белое вино — шампанское давно закончилось. Она оглядывает зал.

Бен стоит рядом с Дианой Макферсон и редактором. Диана что-то увлеченно рассказывает и каждый раз кладет руку Бену на плечо — будто невзначай. Интересно, думает Джемайма, к редактору она так случайно ни разу не прикоснулась.

Джемайма не ощущает угрозу с ее стороны, для этого она слишком стара и груба. Нет, такие женщины совершенно не во вкусе Бена. Но каждый раз, когда ее длинный наманикюренный палец опускается Бену на рукав, сердце Джемаймы разрывается на части. Оставь его в покое, думает она. Он не твой.

Но он и не твой, Джемайма. Но она никогда не была влюблена, поэтому этого не понимает. Большинство женщин, начиная с подросткового возраста, постоянно влюбляются и переживают расставания. Им хорошо знакома подобная ситуация: приходишь на вечеринку, а объект твоего пылкого обожания уходит с другой девушкой. Они потратили часы на разговоры с подружками о той «суке», которая увела чужого парня. И прекрасно осознают, что, хотя сейчас им больно, это не конец света.

Но, в отличие от большинства девушек, у Джемаймы не было переходного возраста. В то время как ее сверстницы развлекались на вечеринках, экспериментировали с косметикой, нарядами и обнимались с мальчиками в темных спальнях на кроватях, заваленных одеждой, Джемайма сидела дома с мамой, объедалась, смотрела телевизор и мечтала о любви,

Она начала ходить на вечеринки только в университете, да и тогда редко отваживалась выбраться из дома. Джемайма Джонс подружилась с группой таких же непопулярных ребят, как и она. Они называли себя отщепенцами и делали вид, что наслаждаются своей непохожестью на других, но на самом деле мечтали быть такими же, как все.

И до недавнего времени Джемайма почти не проявляла интереса к противоположному полу. Конечно она уже не девственница. Но ей никогда не приходилось ощущать томление, лежать всю ночь, не сомкнув глаз, и молить, чтобы он обратил на нее внимание и вздрагивать от боли, осознав, что он никогда не ответит на ее чувства.

— Пышечка!

Мои раздумья прерывает знакомый голос. Медленно поворачиваюсь и пытаюсь сообразить: с какой стати я слышу этот голос на корпоративной вечеринке? Дешевое белое вино ударяет мне в голову — я глотала один бокал за другим весь вечер, чтобы успокоить нервы. Голова немного кружится. Ну ладно, не немного. Сильно кружится.

И тут я вижу их. Софи и Лизу. Стоят рядышком. Приветливо улыбаюсь широченной улыбкой чеширского кота, собираюсь произвести впечатление.

— Вы обе выглядите… — делаю паузу и оценивающе оглядываю их с ног до головы. — …потрясающе! — великодушно завершаю я.

Мой голос звучит очень громко: как только Софи Лиза вошли в зал, воцарилась гробовая тишина. Потому что Софи и Лиза сегодня превзошли самих себя. Они вырядились так, будто собрались на съемку видеоклипа, но это не киностудия, а всего лишь Килберн. И в старом добром «Винном погребе» на Килберн Хай-роуд они выглядят совершенно нелепо.

Лиза, видно, только что из парикмахерской. Ей так распушили волосы, что она с трудом проходит в дверь. На ней маленький лоскуток ткани — платьем это назвать никак нельзя, и туфли со множеством ремешков на высоченных каблуках.

Софи убрала волосы во французский пучок, как у меня, и надела крошечное черное блестящее платье для коктейля, которое переливается и сверкает при каждом ее движении.

Они похожи на свои собственные отражения в кривом зеркале. Я не могу удержаться от смеха. Здороваюсь с ними и вижу, что Джеральдина и Ник Максвелл тоже смеются. На секунду чувствую злорадное ликование, от того что они попали в такое неловкое положение.

Только вот они этого не понимают. Они-то думают, что прекрасно выглядят. И очевидно, так постарались ради Бена. Ха! Как они ошибаются. Но так им и надо.

— Где же виновник торжества? — спрашивает Софи, оглядывая комнату в поисках Бена.

— Видишь ту высокую блондинку? — показываю на Диану Макферсон. Я-то знаю, стоит Софи или Лизе вторгнуться на ее территорию, она их в порошок сотрет. — Он с ней минуту назад разговаривал. Наверное, отошел принести ей выпить.

— Боже, — говорит Софи, поправляя платье и оценивая Диану с ног до головы. — Такая старуха, а разрядилась, как девчонка. Кто она такая? — Софи не смотрит на меня, ее взгляд прикован к Диане. Бен подходит и протягивает ей бокал вина.

— Понятия не имею — пожимаю плечами и отчаянно пытаюсь скрыть злорадную усмешку. — Она не из редакции. Раньше ее не видела. Наверное, подруга Бена, — делаю паузу. Мы молча наблюдаем Диана смахивает пылинку с рукава Бена — интимный жест, слишком интимный для начальницы

— Может, он ей нравится, — бросаю я камень. Интересно, чем закончится этот разговор?

— Размечталась! — с негодованием произносит Софи. Потом, видно, вспоминает, что я влюблена Бена и ей не стоит быть столь резкой.

— Послушай, Пышечка, — она переключается в доверительный тон. — Пойду-ка я избавлюсь от этой старой кошелки, чтобы ты могла спокойно подойти и поговорить с ним. Ты, наверное, за весь вечер и словечком с ним не обмолвилась.