Остальные дни этой недели для Ковалевых прошли без каких-либо существенных происшествий. В воскресенье состоялось первое занятие секции восточных единоборств тренера Сорокиной во Дворце спорта. Самой Александры на нем не было, а за Ольгой, как и договаривались, в час дня приехала машина. Помимо Ольги в салон загрузились Нор, Сергей и Вера, а Виктор своих детей на занятия привез сам.

– Семерых своих подопечных я знаю, – сказала Ольга, осмотрев одиннадцать собравшихся учеников. – Остальные назовутся, когда я зачитаю их фамилии. Лапина!

– Я! – отозвалась невысокая, симпатичная девушка лет пятнадцати.

– Голубева!

– Я! – поднялась со скамейки высокая, полная девушка с некрасивым лицом.

Единственное, что в ней притягивало взгляд – это черные, блестящие волосы, забранные сзади в пышный «конский хвост». По виду она была примерно на год старше Ольги.

– Панов!

– Я! – встал немного сонный на вид парень, в котором не было ничего примечательного.

Наверняка ни хорошей реакцией, ни сообразительностью он не отличался. Ольга решила, что он учится в десятом классе и, как выяснилось позже, не ошиблась.

– А Тарасов это у нас ты, – утвердительно обратилась Ольга к последнему из ее списка.

– Ну я, – ответил здоровенный парень, один вид которого вызывал у Ольги неприязнь.

Будучи по виду ровесником Нора, он был на полголовы выше его и шире в плечах. Неплохо развитые мышцы начали заплывать жиром, а с мордастого лица на Ольгу смотрели хитрые и наглые глаза.

– Хочу сразу предупредить всех новичков, – сказала Ольга, глядя на Тарасова. – Меня попросили с вами заняться, но это вовсе не значит, что я со всеми буду возиться. – Заниматься борьбой нужно изо дня в день, а не только те два раза в неделю, когда вы сюда приходите. Иначе это будет просто пустая трата времени. Причем и моего, и вашего. Из вас всех я немного знаю только Стародубцеву, поэтому я ее не называла. Она заниматься хочет, остальные... посмотрим. И еще одно. Я ваш тренер и все, что я говорю, обязательно к исполнению. Если кто-то не рвется заниматься или будет здесь проявлять свой характер, тот может сразу уматывать.

– А если умотаешь ты? – насмешливо спросил Тарасов.

– Виталий? – спросила его девушка, сверившись со списком. – Можешь ответить на один вопрос? Для чего ты сюда пришел? Никакого желания вкалывать и чем-то заниматься я у тебя не вижу.

– И не увидишь, – ответил он. – Мне ваша борьба до одного места. Я и так любому здесь ребра пересчитаю. А пришел... Предок прислал, вот и пришел.

– Вот и скажи своему предку, что у тебя признали профнепригодность. Мало того что нет интереса и желания работать, еще и моральный облик не соответствует.

– А что ты против меня имеешь? – недобро сощурился он.

– Лично против тебя ничего не имею, но учить ничему не буду. Я учу людей для самозащиты или защиты тех, кто попал в беду, и кому нужна помощь. Любителям считать чужие ребра я силу давать не буду. Все ясно? А если ясно, то уходи и не мешай заниматься тем, кто этого хочет. Да, можешь пожаловаться на меня предку.

– А если не уйду? – осклабился он. – Что тогда? Применишь свою борьбу?

– На фиг ты мне нужен? – изобразила удивление Ольга. – Если хочешь сидеть в раздевалке, то сиди, а заниматься мы все равно будем в зале. Правда, если потом у кого-нибудь что-то пропадет из вещей, первым подозреваемым будешь ты!

– Следи за языком, дура! – сразу перестав улыбаться, зло сказал Тарасов.

– Давай я этому любителю считать чужие ребра пересчитаю зубы, – поднялся Сергей.

– Отгребешь неприятности из-за этого урода, – спокойно сказал Нор. – Мало тебе одного Владимира?

– Это я урод? – поднялся Тарасов.

– Нор, подожди, – остановила друга Ольга. – Сделаем проще.

Из носа Тарасова на паркет раздевалки тонкой струей потекла кровь. Сначала он не понял, потом испугался и, заткнув ноздрю пальцем, выбежал из комнаты.

– Это у него от злости лопнул сосуд, – сказал Нор. – У кого-нибудь есть туалетная бумага?

– Сейчас ребята ненадолго выйдут и мы переоденемся, – сказала Ольга после того как Нор бумагой вытер кровавую лужицу. – А потом то же сделают они.

– Зря ты с ним связалась, – сказала Таня, когда парни вышли из раздевалки. – Он бы и сам ушел. Хотя его мамаша этого в любом случае просто так не оставит. Отец у него нормальный, это мать вонючка. Она у моего отца работает главбухом на одном из заводов комбината. Говорят, что очень хороший специалист, а, как человек, говно.

– Он бы нам все равно не дал заниматься, – сказала Ольга. – Если его сюда прислали из-под палки, он бы сделал все, чтобы я его сама вытурила. На занятия ходить не нужно, и виноват не он, а я.

– Я обо всем расскажу отцу, – пообещала Таня. – Ты не думай, он у меня нормальный. А он поговорит с его отцом.

– А почему не с матерью?

– Потому что он знает, что с ней говорить бесполезно. Открыто она тебе ничего не сделает, а вот какую-нибудь гадость исподтишка...

– Ну что, не получается спокойно жить? – дошел до Ольги мысленный вопрос Нора.

– А я виновата в том, что так много уродов? – ответила она. – Наплюй. Мы постоянно усиливаемся, нам ли бояться эту сволочь и его мамашу? Хотя все это радости не доставляет. Мы переоделись, теперь ваша очередь.

Ветер гнал мокрые хлопья снега, который уже выбелил асфальт и газоны и превратил деревья в белое чудо. Любоваться этой красотой не тянуло.

– Давно это у вас? – спросил тот, кого в этом мире звали Игорем.

– Нет, – ответил тот, кто носил имя Павел. – Началось с утра, видимо, в честь твоего приезда. Для первого снега нормально: уже третье ноября. Незачем стоять на ветру, пошли быстрее в машину.

Васильев десять минут назад встретил Бортникова, и они только что вышли из здания железнодорожного вокзала на примыкающую к нему площадь.

– Пойдем, – согласился Игорь. – Как поживает Ольга?

– Нормально она поживает, – отворачивая лицо от ветра, ответил Павел. – Донесешь сам свои чемоданы или помочь?

– Своя ноша не тянет, да и нет в них ничего тяжелого. Где твои колеса?

– Ну, как хочешь. А машина рядом на стоянке.

Они дошли до автостоянки, сложили в багажник чемоданы и, отряхнув друг друга от снега, забрались в салон.

– Так что все-таки с Ольгой? – повторил свой вопрос Игорь.

– У них второй день каникул, – ответил Павел, заводя мотор. – Балдеет так же, как вся учащаяся братия. Правда, на свою секцию завтра поедет.

– Что еще за секция?

– Да, ты же не в курсе. Ольга сейчас известный в городе человек. Выступила во Дворце спорта со своими девчонками, при этом умудрилась неосознанно войти с ними в частичный контакт. Все четыре девицы махали руками и ногами, как одна, причем в приличном темпе. То ли при этом присутствовал кто-то из городской телестудии, то ли им просто передали запись, но они ее несколько раз прокрутили по своей кабельной сети. Ну и второй ролик, в котором она секунд за пять уложила парня, на две головы выше себя. Стародубцев подсуетился, и во Дворце организовали секцию. Официально ее ведет Сорокина. Ты ее должен знать. А неофициально вкалывает Ольга. Приехали.

– Я никуда не спешу, договаривай.

– Да я уже почти все сказал. В ее группе все те, кто занимались раньше, и несколько отпрысков местных воротил, в том числе и дочь самого Стародубцева. Занимаются по средам и воскресеньям. Мой тоже хотел, но я предупредил Ольгу, что его больше интересует не борьба, а она сама, поэтому ему секция не светит. А что все это тебя так интересует? Я понимаю, что она для нас важна, но ты ее дела принимаешь слишком близко к сердцу. Не хочу говорить глупости насчет любви, но какая-то причина должна быть. Не поделишься?

– Это у тебя четвертая жизнь? Тогда должен меня понять. Мне не больно интересно, что еще там будет в жизни, уже было столько всего... Я как раз собирался уйти из фирмы и дожить то, что еще осталось. Этот мир меня заинтересовал, а Ольга... Я ведь больше живу воспоминаниями того, что уже прожито. В третьей жизни мне попалось тело юноши, которому исполнилось по местным меркам лет семнадцать. Он был влюблен и я разделил с ним эту любовь. Так вот Ольга и внешне, и своим характером мне сильно напомнила ту девушку. Ты прав, о любви говорить глупо, здесь другое.