Лука взял ключи от автомобиля и направился к двери. На полпути он обернулся:

— Мне кажется, я продемонстрировал тебе всего несколько минут назад, насколько эффективно могу удовлетворить твои потребности. — Его темно-карие глаза оглядели Бронте с головы до ног. Он словно раздевал и ласкал ее взглядом. — Став моей женой, ты абсолютно ни в чем не будешь нуждаться.

Лука закрыл за собой дверь, и Бронте наконец выдохнула. Она даже не заметила, что стоит, затаив дыхание.

«Ты абсолютно ни в чем не будешь нуждаться».

Но разве сможет он дать ей то, что она хочет получить больше всего на свете? Да и ему ни за какие деньги не удастся купить ее любовь, которую она так давно вынашивала в душе.

Бронте решила взять Эллу с собой, когда отправилась в отель к Луке на следующий день, причем не только для того, чтобы он мог провести время с дочерью. Она решила, что в присутствии малышки он не станет распускать руки, как прошлым вечером.

Ее тело по-прежнему подрагивало от воспоминаний об их близости. Бронте было стыдно за то, как легко она уступила Луке. Этим поступком она опровергла свои собственные заявления о нежелании возобновлять с ним отношения.

Как только Бронте вышла из автомобиля, ее окружил рой папарацци, которые появились, казалось, из ниоткуда.

— Мисс Беннет! — Репортер сунул микрофон ей в лицо. — Правда ли, что вы родили дочь от своего тайного любовника Луки Саббатини, который считается одним из крупнейших представителей гостиничного бизнеса?

Бронте попыталась помешать журналисту сфотографировать маленькую Эллу.

— Что вам надо? — отрезала она. — Держитесь от нее подальше.

Защелкали фотоаппараты. Их звук напоминал выстрелы из пневматической винтовки. Элла начала плакать. Бронте открыла заднюю дверцу автомобиля, вынула девочку из кресла и, прижимая ее к груди, вошла в отель. Сумка с DVD-дисками и фотографиями Эллы больно стучала по ее бедру.

Репортеры преследовали ее, как стая голодных собак. Бронте бросилась к стойке регистратора, стараясь успокоить дочку и игнорировать вспышки фотоаппаратов, и протянула сумку портье.

— Не могли бы вы передать это Луке Саббатини? — попросила она. — Он остановился в пентхаусе.

Портье улыбнулся и положил перед ней магнитную карточку-ключ:

— Синьор Саббатини попросил отдать вам ключ. Если вы дадите мне ключи от своего автомобиля, я отгоню его на парковку. Если понадобится помощь для малышки, пожалуйста, обращайтесь к нам, не стесняясь. Мы предоставляем детские кроватки и детское питание, а также услуги няни.

— Э-э… Я не останусь здесь, — быстро сказала Бронте. — Я просто завезла сумку с… э-э… Я всего лишь хотела оставить для него сумку.

Портье снова вежливо улыбнулся:

— Синьор Саббатини специально предупредил меня, что вы получаете полный доступ в его номер люкс. Его на данный момент в отеле нет, но он скоро вернется. Он хотел, чтобы вы дождались его возвращения.

Бронте заскрежетала зубами. У нее было два варианта: либо повернуться и еще раз пронести Эллу через толпу нахальных репортеров, либо подняться в номер Луки и провести там некоторое время до его возвращения. Обреченно вздохнув, она взяла сумку.

— Спасибо, — поблагодарила молодая женщина. — Мы подождем его в пентхаусе.

В номере царила блаженная тишина. Бронте наконец удалось успокоить Эллу, у которой началась истерика из-за криков папарацци у входа в отель. Ее личико было ярко-красным, из глаз лились слезы. Она принялась икать.

— Не плачь, дорогая, — тихо говорила Бронте, осторожно качая дочку. — Тсс, все в порядке. Они уже ушли.

Но надолго ли она избавилась от репортеров, вот что интересно. И откуда, черт побери, они узнали, что Элла — дочь Луки? Неужели он сделал какое-то заявление для прессы, не предупредив ее? Бронте стало страшно при мысли о том, что ей и Элле, возможно, придется привыкать к постоянному вторжению прессы в их жизнь. Удастся ли ей с этим справиться? Сможет ли она защитить малышку?

Элла еще раз икнула и положила головку на плечо Бронте, закрыв глаза. Бронте отнесла дочку в спальню Луки. У нее засосало под ложечкой, когда она подошла к кровати, которая по размерам походила на футбольное поле. Она представила, как лежит здесь в объятиях Луки и их обоих переполняет нежность.

И любовь…

Нет! Бронте резко одернула себя: «Я больше не люблю его. Он убил мою любовь». И все же…

В спальне витал аромат мускуса и цитрусов — этот аромат ей не удалось забыть даже спустя два года.

Она осторожно опустила Эллу на середину кровати и обложила ее подушками с обеих сторон, чтобы малышка не упала.

Бронте вышла из спальни, стараясь отмахнуться от предательских мыслей и воспоминаний о прошлом. Она всегда считала Луку очень сдержанным, но вчера вечером увидела его таким, каким никогда не видела прежде. Когда он взял ребенка на руки, его взгляд был полон страха и изумления. Бронте даже показалось, что в его глазах стоят слезы, когда он повернулся к ней.

Дверь пентхауса внезапно открылась, и на пороге появился Лука. В руках он держал портфель и огромную сумку с игрушками.

— Бронте, — произнес он, нахмурившись, — портье рассказал мне о происшествии с прессой у отеля. Элла в порядке?

Бронте нервно сообщила:

— Она была в ужасе. Потребовалось немало времени, чтобы ее успокоить. Она спит на твоей кровати.

Лука опустил портфель и игрушки на пол и ослабил узел галстука.

— Я должен был тебя предупредить, — проговорил он. — Я не знаю, откуда им стало известно об Элле. Я собирался сделать заявление для прессы, как только сообщу членам своей семьи…

— Ты сказал родным?

Лука снял пиджак и положил его на спинку одного из бархатных диванов.

— Да, — произнес он. — Они были в шоке, как ты можешь догадаться, но обрадовались, особенно моя мать. Она не может дождаться того момента, когда увидит Эллу. Я обещал послать ей по электронной почте несколько фотографий девочки. Ты принесла их с собой?

Бронте указала на сумку, которую она поставила возле аудиосистемы:

— Я принесла все, что смогла найти. У меня даже есть прядь ее волос в спичечном коробке. Я разделила прядку на две части — для меня и для тебя, если захочешь взять.

Лука открыл сумку и обнаружил там спичечный коробок. Бронте наблюдала, как длинные загорелые пальцы мужчины прикасаются к шелковистому завитку волос. Лука с грустью улыбнулся.

Бронте сглотнула и достала из сумки один из альбомов с фотографиями Эллы:

— У меня не было времени, чтобы сделать копии всех фотографий. Да ты и сам сумеешь сделать качественные копии. Это снимки первого месяца ее жизни.

Лука взял альбом и сел на диван. Бронте не знала, что ей делать: то ли подойти и сесть рядом с ним, то ли оставить его в покое; пусть в одиночестве рассматривает фотографии.

— Гм… Я думаю, пора проверить, как там Элла, — сказала она и выскочила из гостиной.

Когда она наконец вернулась, Лука сидел перед огромным телевизором с плоским экраном и смотрел запись на DVD-диске. На экране Элла звонко смеялась, пока Бронте поднимала ее высоко в воздух. На следующей записи Элла в возрасте шести месяцев училась плавать. Сначала были слезы и крики, а затем девочка принялась радостно плескаться, постепенно привыкая к воде.

Лука заметил Бронте и нажал кнопку отключения звука на пульте дистанционного управления.

— Я не могу найти DVD с новорожденной Эллой. У тебя есть такой диск? — поинтересовался он.

Бронте принялась рыться в сумке. Шло время, она стала нервно покусывать губу. Затянувшееся молчание плохо действовало на ее и так уже взвинченные нервы.

— Не можешь найти? — спросил Лука. Она выпрямилась:

— Должно быть, я его забыла, когда складывала все в сумку.

— Я очень хотел бы его посмотреть, — настойчиво проговорил он. — Я подожду до завтра, если только ты сможешь его найти.

Бронте уставилась на него:

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Так почему бы тебе не сказать об этом прямо?