Он поднялся из-за стола и вышел на улицу.

Я сел на его стул, придвинул к себе телефон и набрал номер Тимофеева. Со второй попытки я услышал в трубке:

— Слушаю, Тимофеев!

— Александр Сергеевич, здравствуйте! Это Андрей Синицын, егерь восьмого обхода!

— А, здравствуй, товарищ Синицын! Случилось что?

— Нет, Александр Сергеевич, всё в порядке. Я вот по какому делу — появилась мысль поставить на моей стороне Елового озера охотничий домик. Чтобы не только на базу Жмыхина могли охотники приезжать, но и ко мне. Хочется успеть к началу сезона.

— Охотничий домик? — переспросил Тимофеев. — Хм... Идея неплохая. Но фонды, согласования... Материалы надо закупать.

— Домик можно из подручных материалов поставить, силами самих охотников, — сказал я. — Только с лесхозом согласовать вырубку деревьев.

— Из подручных материалов? — оживился Тимофеев. — Это можно попробовать. Вот что, Андрей Иванович! Я этот вопрос провентилирую и завтра-послезавтра тебе позвоню. Скажи там, чтобы тебе передали информацию.

— Хорошо, Александр Сергеевич!

— А что у тебя с работами по участку?

— Работы идут. Сена накосили, осталось только сметать в стога. Солонцы тоже готовы. Произвёл учёт утиных выводков.

— Ну, молодец, молодец! Жди — может, на следующей неделе мы с Георгием Петровичем нагрянем в гости.

Я повесил трубку, и тут же вернулся Фёдор Игнатьевич. Движением бровей согнал меня со своего места.

— Ну, Андрей Иванович, рассказывай — что там у вас вчера приключилось?

Я замялся. Всё-таки, дело в большей степени касалось не меня, а Павла. Но тут в дверь кабинета постучали, и Павел появился на пороге.

— Доброе утро! Андрюха, ты готов?

— Привет, Паша! Готов. Только за ружьём надо зайти.

— Ну-ка, присядьте, добры молодцы!

Фёдор Игнатьевич хлопнул ладонью по столу.

— Рассказывайте!

Мы коротко рассказали ему о вчерашнем происшествии в школе.

— Вот оно что! Я смотрю — бежит Алексей Дмитриевич! Лица на нём нет, а в чём дело — не говорит! Ладно, думаю — сам всё узнаю. Вы заканчивайте с этим — от председателя такие вещи таить! Мы все здесь на одно дело поставлены.

Мы с Павлом закивали, как провинившиеся школьники.

— Ну, и что вы собираетесь делать?

— Хотим осмотреть место, которое описали ребята. Очень уж оно приметное. Может быть, что-то то найдём. А если нет — так на душе спокойнее будет.

— Понятно, — кивнул Фёдор Игнатьевич. — Ну, вот что. Пешком в Вязник идти — это вы целый день потеряете. Семь километров туда, и семь — обратно. Поедем на моём «Газике». Готовы, говорите? Так пошли грузиться! Сейчас я только счетовода предупрежу.

Председатель постучал в соседний кабинет. Радиоприёмник ненадолго затих.

— Виктор Ильич! Я отъеду с участковым по важному делу. Вернусь к обеду. Ты пока здесь за старшего побудь, ладно? Будут спрашивать — скажи, что на территории деревни.

«Газик» стоял возле сельсовета.

— Ну, залезайте, чего стоите? Андрей Иванович, сначала к тебе заедем, за ружьём?

Я кивнул.

Фёдор Игнатьевич сел за руль. Мы с Павлом тоже забрались в машину.

Мы доехали до леса. Наезженная грунтовка закончилась, дальше пошла колея в траве. Слева тянулся выкошенный совхозный луг, справа — густой ельник с редкими вкраплениями берёз.

Я вылез из машины и пошёл впереди, высматривая тропинку, а Фёдор Игнатьевич медленно ехал за мной.

Пройти пришлось около километра. Наконец, я заметил два осиновых бревна, перекинутых через канаву, и узкую тропку среди высокой осоки.

Я махнул рукой Фёдору Игнатьевичу. Он съехал на обочину и заглушил мотор.

Перебравшись через канаву, мы углубились в лес. На случай, если тропинка потеряется, я засёк направление по компасу.

Сначала, как и говорили ребята, шёл сырой тёмный ельник. Стволы и нижние ветки ёлок густо поросли сизым лишайником. Солнце едва проглядывало через густую хвою.

В сырых местах тропинка была видна отчётливо — на тёмной земле остались отпечатки сандалий.

Недалеко от тропинки с шумом вспорхнула тетёрка. Громко хлопая крыльями, она рыжим пятном мелькнула в густом подлеске.

Постепенно местность повышалась. Ельник остался позади. К небу потянулись стройные сосны с медными стволами, на которых играло солнце. Вместо сырой лесной подстилки под ногами пружинил мягкий зелёный мох. В редких кустиках черники виднелись красные и жёлтые шляпки сыроежек. Повсюду валялись прошлогодние шишки с растопыренными чешуйками.

Мы шли, словно по самому гребню невысокого хребта. Влево и вправо спускались песчаные откосы, поросшие соснами. Дальше среди деревьев виднелись просветы — там, в опушке из мелкого густого березняка, лежало открытое болото. Ветер свободно продувал редколесье — здесь даже дышалось легче, чем в ельнике.

— Смотри, Паша!

Впереди стояла толстая сосна с раздвоенной от середины ствола макушкой. Одна макушка засохла — на голых ветках ещё сохранились остатки рыжей хвои. Вторая упрямо зеленела.

Мы обошли дерево. Со стороны склона в стволе, на высоте человеческого роста темнело глубокое дупло. Видно, когда-то здесь рос толстый сук, но со временем отгнил и выпал. А потом уже дятел выдолбил мягкую древесину.

— Не обманули ребята, — сказал Павел. — Ну, и как ты думаешь, Андрюха — могла граната попасть сюда случайно?

Я покачал головой.

— Вряд ли. Хотя, дерево старое. Войну оно застало точно. Но вот дупло, наверняка, появилось намного позже.

Я запустил в дупло руку. Оно уходило вглубь и вниз. Дно было усыпано мягкой древесной трухой и перьями. Чтобы его нащупать, я почти по плечо запустил руку внутрь дерева.

Пальцы наткнулись на клочок бумаги. Я подцепил его ногтями и вытащил.

— Смотрите!

Это был листок в клеточку, вырванный из небольшого карманного блокнота. На листе шариковой ручкой было написано:

9.07 в 17-00 у М.

Павел помрачнел и расстегнул клапан кобуры.

— Надо всё здесь обыскать. Чёрт, похоже, мы на что-то нарвались!

Человека мы увидели издалека, метров за сто пятьдесят. Он спускался по склону к болоту. За его спиной висел рюкзак.

Павел побежал к нему. Я рванул следом.

— Стоять, милиция!

Человек пригнулся и вскинул руки. Раздался звук короткой автоматной очереди. Над моей головой со свистом прошли пули.

Павел рухнул на землю.

Ничего не успев сообразить, я тоже упал и больно ударился коленом о торчавший из-под земли корень.

Ещё одна очередь, а за ней резкий свист.

Земля под нами дрогнула. Небо расколол оглушительный грохот. В голове зазвенело, лес перед глазами дрогнул и поплыл в сторону.

Я разинул рот, словно вытащенная из воды рыба. Сверху на меня сыпались комья земли и песка.

Метрах в семи от меня беззвучно наклонилась и рухнула высокая сосна.

Уважаемые читатели! Поздравляю вас с наступающим Новым годом! Желаю счастья, здоровья и любви вам и вашим близким!

Я чувствовал удары комьев грунта по телу, ощущал, как содрогается земля. Но совершенно ничего не слышал. Голова нестерпимо болела. Внутри черепа раздавалось низкое гудение, словно меня засунули в колокол. Я приподнял голову и попытался сосредоточить взгляд на коре ближнего дерева. Трещины и неровности на ней расплывались перед моими глазами, как ни пытался я сфокусировать взгляд.

Через неумолчный звон в голове упрямо пробивалась какая-то мысль. Я сосредоточился на ней.

«Опусти башку. Застрелят к хренам!»

Почему-то это показалось мне неважным. Куда важнее было разглядеть кору проклятого дерева во всех подробностях. Я уже испугался, что до конца дней буду видеть мир размытым туманным пятном.