Роман подошёл вплотную, удобно устраиваясь меж её ног и отводя её руки за спину. Он лишь смотрел на неё, долго, мучительно, но не желал даже прикоснуться к ней. В нос девушки сразу ударил запах табачного дыма, а такая откровенная близость вызывала двоякие чувства.

— Опусти бретельки вниз, — тихое вкрадчивое шептание, подавляло Лину, подчиняя под его требования. — Теперь облизни указательный палец.

Горячий шёпот мужчины и холодные глаза никак не состыковывались. Под его пытливым взглядом она коснулась кончиком языка своего пальца, и заметила, как напряглась шея мужчины.

— Теперь коснись своих сосков и погладь их, — возбужденный шёпот сбивал все мысли в одну стаю глупых птиц. Лина различала лишь его тембр голоса и безукоризненно выполняла всё, что он говорил. Прикрыв глаза, чтобы представить, будто никого нет в помещении, она прикоснулась к маленьким горошинам на ареолах, которые от таких манипуляций в согласовании с интонацией мужчины, вмиг затвердели.

— Смотри мне в глаза, — настойчивый приказ. Роман взглянул в распахнутые глаза девушки и довольно отметил, что серой радужки почти было не видно. Она возбуждалась и очень плохо это пыталась скрыть. Ему льстила такая её реакция, а вся эта невинность заводила похлеще хваленного опыта многих путан. Хватало одного взгляда на эту ангельскую девчонку, как член вмиг был готов к действиям. Ни одна мадам не заводила его с полуоборота. Он схватил её за талию и притянул ближе к себе, заставляя почувствовать своей киской его готовую плоть. Она заерзала, краснея лишь сильнее.

Мужчина шикнул и коснулся большим пальцем её приоткрытой нижней губы. Роман чуть надавил, заставляя её вобрать его палец в рот. Лина почувствовала слегка солоноватый привкус кожи и слабый запах сигаретного дыма. Одновременно с этим язык Чернышевского коснулся её шеи, заставляя закинуть голову назад, давая полный доступ к эрогенным зонам. Бойкость и разум покинули тело.

— Оближи! — жарко прошептал он, надавливая пальцем на её язык. Лина немного лизнула, ощущая, как внутри разгорается пламя, а мучительная тяжесть опустилась к низу живота, затягиваясь в тугой узел. Другой рукой Роман коснулся кромки легкого кружева и победно усмехнулся.

— Да ты вся течешь… — дразня её, произнёс Чернышевский, заставляя от этих слов поерзать попой по холодному столу. Невероятное вожделение и желание овладевало ей. А внутри, будто всё играло какую-то свою музыку.

Лина ощутила, как его умелые пальцы коснулись чувствительного бугорка, заставляя её не контролировать себя и просто отдаться животному инстинкту.

— Ах… — вырвался томный стон из груди девушки, когда кончиками пальцев мужчина отодвинул пропитавшуюся насквозь легкую ткань и зацепили какую-то чувствительную точку, распаляя в Ангелине бешенные плотские желания. Она позволила большому пальцу мужчины проникнуть чуть глубже к ней в ротик, обхвати его губами, отчего услышала приглушенный рык.

Роман касался её там, не специально теребя кромку её кружев, чем вызывал ещё более острое восприятие его действий. Неглупое погружение его пальцев в её лоно, ровно до девственной преграды, заставили Лину выгнуться навстречу, а умелые движения усиливали клубок ярких ощущений, рвущихся наружу. Губы Романа нашли твердые горошины и, прикусывая сначала одну, затем другую, вызывали в бедняжке неконтролируемые приливы чего-то безумно жгучего и приятного. В глазах рябило, а острые разряды пробивали электричеством те места, где касался мужчина.

Понимая, что она на грани, он ускорил темп своих движений, напрочь сбивая её дыхание. Ещё немного и её разорвёт на части, накатывавшее чувство чего-то не постигнутого и возвышенного кружило голову, но … Роман неожиданно отстранился от девушки и насмешливо прошептал

— Я не дам тебе кончить. Ты это не заслужила.

Слова туго доходили до девушки, после испытанных эмоций они кружили в голове несвязным каламбуром. Когда же она начала осознавать случившееся, быстро вскочила и схватила свои вещи. Направляясь сбежать. Между ног было всё влажно и жарко. Тело требовало продолжения, отзываясь болью внизу живота. Растекающееся чувство унижения заполоняло весь её рассудок.

— Сядь! — грубый приказ — Мы не договорили.

— Я не хочу быть продана кому-то, вам на это всё равно, о чём могут быть разговоры? — решительно заявила Лина, не послушавшись и лишь отступая всё дальше от этого мужчины.

— Лина, ты только моя! Я теперь не отдам тебя никому, такая забавная игрушка мне и самому нужна. — лицемерный тон, вызвал мерзкое слизкое чувство презрения к этому человеку.

— Наиграетесь и выкинете меня? Я вообще-то человек — бойко бубнила Лина, не смотря даже на Чернышевского. Нарастающая агрессия становилась неконтролируемой. — Я хочу нормальную жизнь!

— Смирись! Ты в моих руках. Я буду делать с тобой, что хочу, — он встал и направился к ней, с каждым шагом её сердце начинало учащать свой пульс. — И когда хочу, — коснувшись двумя пальцами её подбородка, он заставил смотреть ему прямо в глаза. — Запомни, сладкая моя.

Лина дернула головой, показывая, что он противен ей, а все услышанные слова отдавались гулкой трелью в голове.

— Я никогда не буду ваша!

— Ты уже моя!

— Это вы так считаете! — дыхание сбилось, будто она пробежала кросс.

— Ли-ина, не отрицай очевидных вещей. Сегодня ты была на грани, и ты не раз попросишь меня о продолжении. А сейчас, не раздражай меня своей напускной гордостью, — он взял из её рук пальто и накинул ей на плечи, скрывая оголенности её тела. — В город теперь ты будешь выезжать только со мной. Диану сегодня вновь охватила истерика, а ты с такой легкостью смогла её предать. Моё мнение о тебе изменилось, Лина. Иди.

Последние слова заставили волосы на голове зашевелиться. Диане было плохо без Ангелины, и это осознание било посильнее, чем все его штучки с наказаниями. Она, правда, предала маленькое глупое сердечко ребёнка. Было так стыдно и противно от самой себя. Роман посмотрел на неё каким-то загадочным взглядом и, притянув края плотной ткани посильнее, направился на своё место, говоря этим, что разговор окончен.

Стоили ей выйти за дверь, как Роман тяжело вздохнул, стараясь контролироваться свои эмоции. Тяжело было сдержать себя и не взять её прямо здесь и сейчас, к тому же она и сама была не против, по крайне мере её тело так точно. Она страстно желала продолжения, от одной этой мысли член в штанах больно дернулся, а нарастающее раздражение хотело куда-то выйти. Лучшим решением будет сейчас принять контрастный душ, расставляя всё по своим местам в голове. Он заигрался, и теперь нужно как-то решать возникшие проблемы.

Лина забежала в уже знакомую спальню и захлопнула за собой дверь. Горячие слезы текли по щекам, показывая всю безысходность и немощность девушки. Лучше бы он на неё накричал или запер бы где-нибудь в наказание, чем вот так пошло и похотливо сделать из неё какую-то на всё согласную куклу. Лина ударила себя по груди, по рукам, по щекам.

— Глупое тело, ты не должно таять от его прикосновений, — шептала Лина, опустившись по стенке на пол и обхватив себя руками, плакала. Ей нужно научиться контролировать себя. Необходимо доказать, что она не его игрушка и не будет подчиняться ему. Девушка ненавидела себя за такую слабость. Уже который раз он просто пользовался ей, а она таяла, отключаясь и отзываясь на его действия. Сейчас, когда разум вернулся на место, душу разрывало от обидных гнусных чувств. Как же сейчас хотелось, чтобы это всё было сном, чтобы проснуться и оказаться в своей кроватке, собраться спокойно в институт и пойти поглощать новые знания, а не это всё, что происходит.

Когда истерика начала стихать, Лина заметила на кровати какие-то пакеты. Настороженно заглянув в один из них, она ахнула. Там находилась одежда, совершенно разная — от изящных дорогих платьев, до обыденных классических нарядов. Лина прижала ладошку к губам, не веря, что это для неё. Наверное, ошиблись, и всё предназначалось для той женщины — Анфисы, с елейным голоском. Одёрнув руку, словно обжегшись, Лина скинула все эти пакеты на пол и с мерзким чувством чего-то неприятного легла спать.