Лина почувствовала легкое касание его пальцев на своей шее. Он осторожно откинул её светлые волосы.

— Но я не отказался бы от тебя, — хрипотца, пробравшаяся глубоко под кожу девушки, отдалась легким спазмом внизу.

— Что вы такое говорите… — засмущалась Лина и вывернувшись из рук мужчины, поспешила на выход, прижимая ладошки к раскрасневшимся щекам.

Она не успела открыть белую лакированную дверь, потому что была резко развернута и прижата к холодной серой стене. Роман коснулся большим пальцем её нижней губы, заглядывая в округлившиеся от неожиданности глаза.

— Лина, твоё смущение действует на меня слишком ненормально.

После этих слов его губы накрыли её, сливаясь в страстном поцелуе. Это снесло все преграды, выстроенные Линой в голове. Волна неприкрытого вожделения прокатилась по всему телу. Этот сильный мужчина сейчас прижимал её к себе, а в поцелуе было столько чувств, сколько никогда она не смогла бы увидеть на его лице.

Роман прикусил слегка нижнюю губу девушки, углубляя и распаляя поцелуй. Лина боязливо схватилась за рубашку мужчины и почувствовала железный привкус крови во рту. Его губа стала кровоточить, превращая поцелуй в животный и дикий. Девушка, не в силах сдержать себя, тихо застонала от накрывшей бури эмоций.

Роман приподнял девушку, заставляя её сильнее прижаться к стене и обхватить его торс ногами. Такая близость смущала и раззадоривала чертовские огоньки, сидевшие в Лине. Чернышевский отстранился на секунду, чтобы перевести дыхание и почувствовал прикосновение нежных губ на своей шее. Ангелина нерешительно коснулась выступающей венки и немного облизнула, ощутив на языке приятный сладковатый привкус, отдающий ментолом, мужчина будто пропитался им насквозь.

Роман сильнее сжал руки на талии девушки и задрал подол её наряда горничной. Под его сильными пальцами, легкая ткань капроновых колгот, разошлась с тихим треском, предоставляя ему полный доступ к её интимному месту. Чернышевский коснулся кружевной ткани черных трусиков и довольно ухмыльнулся:

— Ты уже вся мокрая, стоит только коснуться тебя. Как же это возбуждает, — прорычал Роман, ощущая, как член уже давно готов к решительным действиям. Лина слишком привлекательная и чувственная, что хватает даже мимолетного смущения этой малышки, как возбуждение накрывает его с головой. Впервые он настолько чувствителен к женскому полу.

Его умелые пальцы отодвинули влажные трусики и проникли в её горячее влажное лоно. Лина ухватилась за ворот его рубашки сильнее прижимаясь к нему. Девушка чувствовала, как необузданное возбуждение разливается по телу, завязываясь в томительный горячий узел внизу живота. Его действия были рваными, резкими, будто вот-вот и он взорвется. Когда Лина ощутила нежную головку члена мужчины на своих половых губках, она опасливо ойкнула и взглянула на мужчину, глаза которого были темнее ночи. Он опустил девушку на землю и, отойдя к противоположной стене, пытался восстановить дыхание.

Ангелина стояла перед ним и лишь сильнее заливалась краской, её глаза горели, а на губах виднелись следы от его крови.

— Ты ещё не готова, — он почувствовал страх в её теле, во взгляде, в сильно впившихся коготках на его плечах. Хоть и вся она горела от желания и предвкушения, душевно она была ещё не готова. — Иди спать, Лина.

Девушка тяжело дышала и не понимала, почему он вдруг остановился. Низ живота побаливал, как и в тот раз, когда ей не дали кончить. Лина корила себя за такую распущенность, но в сердце ей хотелось продолжения. Впервые за многое время она хотела этого с НИМ. Она забежала в свою спальню и, наспех переодевшись в ночную сорочку, всё ещё ощущала влажность и саднящее чувство неудовлетворенности между ножек. Лина долгое время не могла уснуть, всё думая о Романе и о его изменившемся отношении. Именно к такому, живому и настоящему её тянуло всё с большей силой.

Утром следующего дня Романа уже не было в особняке, это было заметно по вольно расхаживающей прислуге, которая за долгое время почувствовали поблажку. Лина надела те вещи, которые купил Роман. Её выбор пал на черные зауженные джинсы и большого размера бежевый свитер. Девушка спускалась на кухню к Светлане, как встретилась с Анфисой.

— Доброе утро, Ангелина, — слащаво поприветствовала она.

— Здравствуйте.

— Я смотрю ты нравишься Дианке, — грубое обращение к ребёнку не понравилось Лине, но она сдержанно промолчала. — Хочешь узнать про её папашу побольше? Его жизнь ведь прикрыта завесой тайны, которую ты никогда не постигнешь. Жду сегодня в семь в его кабинете, — и не дожидаясь ответа, она удалилась из поля зрения Лины.

Ей до мозга костей была неприятная эта расфуфыренная женщина, пусть она и превосходила Лину по всем параметрам, всё же не хотелось видеть её в этом доме. Пусть они лучше милуются с Чернышевским подальше от её глаз.

Взглянув в спину высокой брюнетки, Лина продолжила свой путь. День прошёл в обычном режиме. Ангелина занималась с Дианой, которая делала всё большие успехи, сейчас ночных истерик не возникало. Девочка спокойно спала, и это не могло не радовать. В обед Лина пообщалась со Светланой, а ближе к вечеру вспомнила о встрече с Анфисой. Роман не звонил весь день, а можно ли набрать ему Ангелина не знала. На самом деле ей было интересно узнать хоть что-то об этом мужчине, поэтому совершенно не думая головой, она согласилась на встречу с Анфисой.

Лина вошла в уже привычный тёмный кабинет, только теперь в кресле сидел не Роман, а Анфиса, которая грациозно откинула волосы назад и жестом пригласила Лину присесть.

Девушка села напротив обворожительной красотки.

— Может выпьем кофе? — нарочито вежливо спросила Анфиса.

— Пожалуй откажусь, — Лина напряглась всем телом, не для этого она пришла сюда.

— Стоит выпить, рассказ не короткий, — брюнетка набрала внутренний номер, и уже через две минуты в кабинет внесли две кружки ароматного напитка. Анфиса, широко улыбаясь, предложила кофе Ангелине, которая совсем не хотела его пить. Будто какое-то шестое чувство говорило не делать этого, но под пристальным взглядом и пониманием того, что разговор не начнётся пока она не сделает хотя бы глоток, чтобы поддержать употребление кофеина, Лина пригубила горячую жидкость.

В висок стрельнула невыносимая боль и через пару секунд всё поплыло перед глазами. Последние мысли мелькнувшие в её голове были: «Опять? Сколько можно так глупить? Раз ведь уже оступилась, выпив из чужих рук, но ведь принесла наша горничная…» — а далее её сознание оборвалось…

Лина проснулась глубокой ночью в своей постели, голова кружилась и слегка подташнивало. Девушка не понимала, какой сейчас день и который час. Тело ломило, как после многочасовой тренировки. Что за гадость ей подмешали, что аж встать с трудом получается. Во рту пересохло, что язык с трудом шевелился. Девушка встала и направилась на кухню, выпить стакан холодной воды. В доме была гробовая тишина, это и естественно, потому что взглянув на часы, которые показывали три часа ночи, она поняла что все спали.

Добравшись до такой желанной, утоляющей жажду, воды, Лина осушила сразу два стакана и заметила, что на её губах была какая-то вульгарно-пафосная красная помада, которая была размазана.

— Боже, что же произошло? — прошептала девушка, стирая этот боевой раскрас со своего лица.

Роман был вымотан, необходимо было решить вопрос о том, кому будет принадлежать Ангелина. Он понимал, что ввязался в очень опасную сделку, но поступить иначе он не мог. Лина теперь только его и он её никому не отдаст. Но его такую решительность очень сильно подорвали фотографии, пришедшие на электронную почту.

Роман долго всматривался в них. Лина сидела в обнимку с этим сопливым Степаном. Вещички-то надела, что Роман ей купил, видимо хотела понравиться этому парнише. Ручка находившаяся всё это время в пальцах Чернышевского треснула пополам. Мужчина откинул её в сторону и не понимал, что он сделал Лине не так, кроме, разве что удерживал её силой в своем доме. Вроде не обижал и не унижал, даже позволил хоть какую-то, но свободу. Видимо девочке захотелось трахаться. А он то дурак наивный, дал ей возможность осмыслить и решиться, а это оказалось ей не нужно. Не удивительно будет, если она уже окажется и не девственницей. Как же всё раздражало, хотелось отыметь эту тварь по полной программе без доли нежности или ещё чего-то. Опять он поверил этим наивным глазам. Сколько раз обжигался и опять повелся. Роман корил себя за свою глупость. Никогда он ей этого не простит, теперь кроме плотских утех, она его не интересует.