Дикон поморщился. Он прекрасно понимал, что Хью и Эмма просто довели старушку своими бесконечными намеками, и она, в конце концов, сдалась.

— Ну, и как они сейчас учатся?

— Хорошо. — Он вытер рукой пот со взмокшего лба. — В общей сложности она заплатила за двенадцать лет обучения: пять должна проучиться Антония, так как она на два года старше, и семь — Джессика. Я говорю об очень большой сумме, Майкл. Ты, наверное, и понятия не имеешь, сколько стоит обучение в частном интернате.

— Сейчас скажу. От ста пятидесяти тысяч и выше. — Он приподнял одну бровь. — Ну, ты, наверное, просто не читал мою статью об избирательном образовании. Я глубоко исследовал данный вопрос, включая и стоимость самого обучения. Ну что ж, ты считаешь, что это хорошее вложение денег?

Хью неопределенно пожал плечами, не зная, что и ответить:

— Они сообразительные девочки, — сказал он, но у Дикона сложилось впечатление, что на самом деле он хотел сказать «милые и симпатичные». — В общем, этот вопрос как-то должен быть решен, Майкл. Честно говоря, я сейчас живу, как в кошмаре. Насколько я что-нибудь понимаю, ситуация сложилась следующая. Твоя мать умышленно порвала завещание твоего отца, лишив, таким образом, детей наследства. За это она может отвечать по суду, если всю историю сделать достоянием общественности. Она изменила и материальную ценность поместья твоего отца, продав коттедж в Корнуолле и выделив сумму на образование девочек. Если бы все шло по закону, согласно воле твоего отца, Джулия отсудила бы у тебя половину наследства, а Клара — еще половину от остатка. Так что тебе бы осталась одна четверть от первоначальной суммы. Если я не ошибаюсь, они до сих пор могут претендовать на свою долю. — Он всплеснул руками, выражая, таким образом, свое полное отчаяние. — Итак, что нам теперь остается делать?

— Кажется, тебе не очень понравилось то, что сиделка мамы обходится вам очень дорого? — напомнил Дикон. — Ведь эти расходы тоже учитываются в вашем сложнейшем уравнении?

— Разумеется, — честно признался Хью. — Мы с чистой совестью приняли деньги для того, чтобы девочки получили образование. Мы наивно верили в безвозмездность этого дара. Только в дальнейшем выяснилось, что мы с Эммой должны выкладывать невероятные деньги на то, чтобы содержать эту круглосуточную сиделку, а вот этого мы, к сожалению, не можем себе позволить. Твоя мать заявляет, будто скоро умрет. Отсюда, казалось бы, можно сделать вывод: эти траты будут непродолжительными. Однако ее доктора уверяют нас в том, что здоровье у нее превосходное и лет десять она протянет запросто. — Он ухватился большим и указательным пальцами за переносицу. — Я пытался объяснить, что если бы мы могли оплачивать услуги сиделки, то, наверное, как-нибудь наскребли бы денег и для девочек. Тем более что никто не обязывал нас платить всю сумму сразу. Но она и слушать меня не стала. Пенелопа отказывается продавать свой дом и не хочет переезжать жить к нам. Ее интересуют только еженедельные денежные переводы, которые мы ей отправляем. — Голос его стал жестким. — Я, по-моему, скоро сойду с ума. Если бы я был посмелее, то задушил бы ее подушкой год тому назад, и все бы мне только спасибо сказали.

Дикон посмотрел на Хью с любопытством:

— Так каких результатов ты ждешь от моего разговора с ней? Если уж она и с тобой отказалась беседовать, представляю, как будет со мной.

Хью вздохнул:

— Самым лучшим выходом для нее было бы продать дом, вложить куда-нибудь свой капитал, а самой устроиться в дом для престарелых, где ей будет обеспечен идеальный уход. Но Эмма почему-то считает, что она скорее согласится с этим вариантом, если предложение будет исходить от тебя.

— А уж если я потрясу завещанием отца у нее над головой…

Хью кивнул:

— И это тоже могло бы сработать. — Дикон встал и потянулся за плащом. — Предположим, что в принципе, конечно, мне хотелось бы помочь вытащить тебя и Эмму из финансовой дыры. Но только мне непонятно, почему вы считаете, что весьма солидная доля отцовского богатства принадлежит вам? У меня есть встречное предложение. Продайте свой собственный дом и заплатите матери все долги. — Он улыбнулся, но эту улыбку никак нельзя было назвать дружеской. — По крайней мере, вы сможете смело смотреть ей в глаза в следующий раз, когда соберетесь назвать ее стервой.