- Нет, нет, коллега. Увы, не я, - он небрежно смахнул скатившуюся слезу.

И хоть Дэн и сам был уже изрядно пьян, от Шейна он никак не ждал откровений. Тем не менее, Шейн поднял на него полные слез глаза и сказал:

- Моя дочь больна, - и уронил голову, закрыв руками лицо.

- У Вас есть дочь? -  уставился на него парень.

- Да, Даниэль. У меня давно уже нет жены, но есть дочь. Она не на много младше тебя. И она серьезно больна. С детства. Боюсь, ей осталось недолго.

Шейн встал и пошел к окну. Видел ли он что-нибудь за темным стеклом, кроме своего отражения Дэн не был уверен, сам он сидел ошарашенный, пытаясь как-то осмыслить услышанное.

- Простите, доктор Шейн, а чем она больна? - наконец не выдержал и спросил Дэн.

Шейн повернулся к нему лицом, решительно подошел к столу, разлил остатки водки по рюмкам.

- За жизнь! - сказал он тихо, выдохнул и, не чокаясь, выпил.

Дэн поддержал. Выпил, не поморщившись и даже закусывать не стал. Он молчал и смотрел, как Шейн гоняет по тарелке скользкий гриб. Наконец, гриб был наколот на вилку, но подняв вилку, Шейн неожиданно произнес:

- За глаза все говорят, что наш род проклят. Это глупо! И это несправедливо! И нечестно! И, тем не менее, мы не можем продолжать род кроме как через чистокровные браки. Но нас осталось так мало, что чистокровные браки стали возможны только с близкими родственниками и наши дети рождаются или нежизнеспособными, или больными.

Он бросил вилку с грибом в тарелку и снова пошел к окну, не в силах совладать с эмоциями.

- Мы умираем, мой друг! Вымираем как мамонты, - он оперся спиной о подоконник и горько усмехнулся, - и ничего не в силах с этим поделать.

Резко протрезвевший Дэн был, мягко говоря, в шоке. Алисанги так мало болели, в принципе, что, даже закончив мединститут, он не смог бы назвать и десяти заболеваний, которые встречались бы у его сородичей. Большая часть из них - травмы. Но чтобы генетическое и неизлечимое... на ум приходила только гемофилия. Он уже открыл рот, чтобы озвучить свое предположение, но Шейн его перебил:

- Друг мой, не хочу тебя обижать, но ты до крайности банален. Нет, это не гемофилия. Хотя бы потому, что кровь наша сильно отличается от человеческой.

Дэн готов был стукнуться головой об стену от собственной глупости и даже не заметил, что Шейн словно прочитал его мысли.

- Простите, профессор, но я ведь лечу людей, и именно их наследственные болезни в первую очередь лезут мне в голову, потому что, - он ненадолго задумался, - потому что у алисангов нет наследственных болезней.  Вернее, я раньше никогда о них не слышал.

Он обескуражено развел руками. Шейн ободряюще похлопал его по плечу и снова сел на свое место за столом.

- Скажу тебе честно, что гемофилия - это действительно первое, что и мне пришло в голову. Тем более, что зовут ее "болезнью королей" или " болезнью голубой крови". Кому же еще иметь чисто голубую кровь, если не азурам? Название нашей расы идет от слова известного во многих языках как azureus, azur. Что значит: голубой, синий, лазурный, бирюзовый, сапфировый, ультрамариновый и так далее.  И хоть цвет нашей крови красный, как и у всех людей и у всех алисангов, но от вашей крови она отличается наличием большого количества кобальта. Он и есть тот цвет, что изначально дал название нашей расе и до сих пор отличает нас от мемо, венетов и кер.

Да, Дэн помнил, что согласно одной из теорий их расы делились именно по цвету. Азуры - синие, венеты - зеленые, керы - жёлтые, а мемо - красные. Согласно другой теории они делились на сомниатов (от латинского somniates - сон), мемо ( лат. memoria - память), имаго ( imago - изображение) и дескрипы ( description - описание). Прижились только первые два. Почему керы звались керами, Дэн начисто забыл, хотя и знал, что была еще какая-то древняя классификация, где кроме кер были какие-то чудные названия у всех.

Что касается крови, то да, основное отличие алисангов от людей было именно в том, что основу их крови составляла медь как основной переносчик кислорода, а не железо, как у людей. Плюс к этому повышенное содержание железа у мемо, кобальта - у азуров, никеля - у венетов и абсолютная медь - у кер. Именно эту медную медь у кер подозревали в том, что в браке с керами всегда рождались только керы. Именно отличительными особенностями крови алисангов и занималась сестра Дэна Алька. Она постоянно рассказывала о своей работе родителям, но Дэн слушал обычно в пол уха.

- Так чем же больна Ваша дочь? - всё же спросил он снова.

Шейн беспомощно развел руками.

- Ну, точно связано с кровью. К сожалению, мы не можем понять, что.

- И Вы серьезно надеялись, что в прошлом этой бабки было какое-то волшебное средство, которое способно вылечить вашу дочь? - спросил Дэн.

- Когда-нибудь, когда у тебя будут собственные дети - а они у тебя обязательно будут! - ты меня поймешь. Не дай Бог тебе пройти через то, что досталось мне! Но даже при абсолютном благополучии ты узнаешь, что готов будешь отгрызть себе руку, если это поможет твоему ребенку. Я готов даже из могилы достать ту Купчиху, если есть хоть один шанс, один крохотный шанс, что это поможет мне спасти дочь.

Он решительно встал.

- Прости, Даниэль, я, пожалуй, пойду! Надеюсь, ты простишь меня, что я не помогу тебе здесь убраться?

- О, не беспокойтесь, Аркадий Виленович! До завтра!

- Да, спокойной ночи! Можно просто Шейн, - услышал Дэн за закрывающейся дверью.

Как-то так получилось, что ни Дэн, ни Шейн больше ни словом не обмолвились о том разговоре. Они работали как обычно, все шло своим чередом. Но Дэн ничего не забыл и мысли о больной дочери Шейна не давали ему покоя.

В пятницу Шейн сообщил, что в Эмске у него осталось много работы, которая была прервана для поездки в Сосновку, поэтому он вынужден вернуться и оставить Дэна на данном этапе работы здесь одного. В-общем, как и раньше. Обычная в их проекте рабочая ситуация. Дэн тоже собрался на эти выходные домой. Ему нужно было встретиться с загадочной девушкой по имени Ева, а еще он хотел больше узнать и о болезни, и о дочери Шейна. Он позвонил родителям, что будет в пятницу на ужин. Предупредил Екатерину Петровну, что вернется в понедельник. Даже купил на станции два билета - себе и Виленовичу. Они с Шейном даже доехали на поезде до соседней станции, а потом распрощались и "испарились" каждый по своим делам.

С родителями он решил поговорить по приезду. А вот Арсению успел позвонить. Этот парень был просто кладезь разного рода информации. Теперь Дэн знал, что дочь Шейна зовут Виктория, а рабочее название заболевания, которое поражало только азуров - Бирюзовая чума. Причины его были непонятны, но при определенных условиях клетки крови словно рассыпались в пыль. Условия эти тоже не имели четкого определения, но точно было известно, что начиналось все с разрушения небольшого количества, но с каждым новым "приступом" их разрушалось все больше и больше, пока однажды они не разрушатся все одновременно. Не помогало ни переливание крови, ни человеческие препараты, ничего. Азуры были в отчаянии. Какое-то время они пытались справиться собственными силами, принимая во внимание нелюбовь к ним других родов. Но это оказалось непосильной задачей для их и без того небольшого сообщества. Сейчас этим занимаются алисанги всех родов, но, конечно, только посвященные. Остальным договорились сообщать не все.

В этот раз Дэн депортировался сразу в свою комнату. До ужина, который в его честь перенесли на восемь часов, он еще успевал принять душ и переодеться. Поэтому в этот раз в столовую он спустился чинно по парадной лестнице со второго этажа.