«Что ж, значит, так...» Шана состроила гримасу и побрела к своей комнате. Раз уж Денелор не захотел поддержать ее, можно даже не надеяться, что она сумеет убедить кого-нибудь еще из старших волшебников. Правда, у нее появились единомышленники среди учеников. И еще с ней были согласны некоторые молодые волшебники — тот же Зед, например. Но по большому счету затея Шаны выглядела достаточно безнадежной.
Коридоры были довольно пустынны. В это время большинство здешних обитателей коротали время в ожидании обеда. Шана цинично подумала, что большинство волшебников стремились как можно сильнее походить на эльфов. Они окружали себя свитой, интриговали — правда, удобства они себе обеспечивали за счет магии, а не за счет рабов, а интриги не принимали такого размаха, как у эльфов, но все равно — ничего больше волшебников не интересовало. Им совсем не нужны рядом энергичные люди, думающие не только о себе. Потому-то они и чувствуют себя неловко в присутствии Шаны — они боятся, что ею нельзя будет манипулировать. А еще она наделена большой силой... и им хотелось бы держать эту силу под контролем.
Шана долго присматривалась и прислушивалась — пребывание в рабских бараках многому ее научило, — и поняла, по какому образцу построена жизнь в Цитадели. Все это здорово напоминало жизнь какого-нибудь из крупных эльфийских домов. На вершине пирамиды находился Парт Агон, верховный волшебник (обычно это место занимал не самый старший, а самый сильный из них). Его устраивал существующий порядок вещей, и он не желал уничтожения своего маленького королевства. Следом за ним шли маги, придерживающиеся тех же взглядов, что и Агон. А последними стояли те, кто мог считать и иначе, но не видел никаких причин рисковать самим.
Незадолго до этой беседы Шана пыталась поговорить с Зедом, но тот лишь пожал плечами.
— Большинство здешних жителей попали сюда, едва-едва спасшись от смерти, — заметил он. — Возможно, им не понравится снова жить в постоянном страхе.
— И мне не понравится! — воскликнула Шана. — Но я не позволю, чтобы страх мешал мне делать то, что я считаю правильным!
— Повтори мне это, когда погоня будет идти за тобой по пятам! — огрызнулся Зед и исчез в лабиринте коридоров. В этом отношении Зед был чрезвычайно талантлив: если он не желал быть найденным, то пропадал так же бесследно, как Отец-Дракон~.
Всю дорогу до жилищ учеников Шана высматривала, не покажется ли Зед, но так его и не увидела. Возможно, это означало, что он все еще не настроен общаться. Впрочем, сейчас Шана была преисполнена отвращения к волшебникам и сама не была уверена, хочет ли она видеть Зеда. Но когда после разговора с Денелором Шана добралась до своей комнаты, собственное жилище показалось ей тягостно схожим с тюремной камерой. Девочка вдруг обнаружила, что ей отчаянно хочется увидеть небо, обнаженные зимой деревья — да хоть что-нибудь за пределами стен Цитадели! Может, собрать вокруг себя небольшую группку сторонников из числа тех ребят, которых она учила работать с драгоценными камнями?.. Нет, это слишком уж похоже на интриги, которые ведут старшие волшебники.
Потому Шана просто прикрыла за собой дверь и принялась расхаживать по комнате. Но как ни ходи, комната от этого больше не станет.
— Я хочу что-то делать! — заявила Шана четырем стенам, кружа по комнате, словно животное по клетке. — Я хочу что-то изменить! Я хочу делать больше, чем Народ...
«Так почему же я этого не делаю?»
Эта простая мысль так поразила ее, что Шана застыла как вкопанная. Девочка почесала в затылке, потом уселась на кровать, чтобы получше обдумать возникшую идею.
А и правда, почему бы ей что-то не предпринять? Возможно, она справится с этим и сама... Ей не нужна ни помощь, ни даже дозволение остальных волшебников. При помощи драгоценных камней она могла сделать почти что все. А дотянуться она точно могла куда угодно.
Это могло показаться преувеличением, но драгоценные камни действительно помогали Шане. Они настолько увеличивали силу девочки й радиус действия этой силы, что просто не верилось. Не то чтобы Шана зависела от них, но они оказались очень полезным инструментом. Как ни странно, самыми полезными оказались наименее ценные камни. Драконы были уверены, что дело обстоит ровно наоборот, и потому обнаруженная закономерность показалась Шане особенно забавной.
Благодаря длительной практике Шана вывела несколько общих правил. Кристаллы увеличивали силу, а камни, ограненные в виде линзы, помогали ее сосредоточивать. Шана обнаружила, что наиболее эффективно она может действовать при помощи нескольких определенных разновидностей камней — но что камень, прекрасно подходящий лично ей, в других руках может вообще не заработать. Сама она добивалась наилучших результатов при помощи полудрагоценных агатов, янтаря и кристаллов кварца. А драгоценные камни вроде рубинов или изумрудов в ее руках годились лишь на то, чтобы пускать солнечные зайчики.
Своеобразная ирония судьбы. Шана больше не боялась, что кто-нибудь обнаружит ее сокровищницу: все равно никто не покусился бы на те камни, которые для нее стали самыми ценными — совершенно заурядный кристалл прозрачного кварца, неправильной формы шарик из полированного янтаря, — очень чистого, безо всяких вкраплений вроде семян или листиков, — и несколько разнокалиберных лунных камней. Но Шана неожиданно ощутила уверенность, что при помощи этих камней она сможет выбраться за стены Цитадели и оказать воздействие на внешний мир.
Или, по крайней мере, увидеть, что там происходит.
Шана оперлась спиной о стену и взяла с комода кристалл кварца. Девочка положила кристалл на ладонь, так, чтобы он засверкал в лучах магического светильника, и принялась пристально всматриваться в его глубины, минуя бликующую поверхность.
Почувствовав, что она готова, Шана высвободила свое сознание — в точности, как ей показывала Алара, когда учила девочку мысленной речи, — но направила свои мысли в кристалл, а не на поиски определенного существа.
Потом она закрыла глаза и мысленно застыла, определяя и отрезая ближайшие к ней мысли. Таковых оказалось немного: большинство волшебников предпочитали постоянно держать мысленный щит. Сперва Шана этого не понимала, но потом решила, что это в высшей степени разумно и даже любезно — закрывать свои мысли, когда вокруг полно народу, умеющего их слышать. Особенно когда некоторые из окружающих сами закрываться не умеют.
Потом Шана отправила свое «я» за пределы Цитадели, в лес, подыскивая подходящую точку обзора. Ее разум действовал сейчас, словно сеть, выискивая проблески чужих мыслей. Вскоре Шана уловила присутствие какого-то разума, вошла в него и взглянула на мир глазами осторожного горного кота, подкарауливающего добычу.
Шана очарованно смотрела вокруг. Зимой в Логове иногда выпадал снег, но совсем немного — не больше, чем летом шло дождей. Кеман иногда поднимался высоко в горы, где снега было больше. Так то Кеман — он умел летать. А Шана не умела. А за пределы Цитадели она не выходила с того самого момента, как впервые попала сюда.
Девочка никогда прежде не видела столько снега. Вся земля, насколько хватало зрения кота, была покрыта белым снежным ковром. Кот устроился на суку какого-то вечнозеленого дерева. Ветви, нависавшие сверху, были густо заснежены и образовывали очень хорошее укрытие.
Шана постаралась сдержать ликование, чтобы не напугать своего временного «хозяина». Но все-таки ее переполняло вполне простительное ощущение триумфа. Она вышла за пределы Цитадели — и впервые проникла в сознание другого существа, не зная заранее, с кем именно она связывается.
«Следующий прыжок... Идем дальше...»
Шана разорвала связь с сознанием кота, продолжила поиски и ухватилась за первую же подвернувшуюся мысль.
И выяснила, что теперь она смотрит на мир глазами эльфа.
В этом не было ни малейшего сомнения. Руки, которые Шана видела Перед собой, были тонкими, изящными и бледными, словно лунный камень. Оказалось, что эльфы видят мир несколько иначе, чем люди: вокруг всех живых существ мерцала легкая дымка вроде нагретого воздуха, что поднимается от костра. Вокруг неживых предметов не наблюдалось ничего. Но если бы вдруг эти доводы показались Шане недостаточными, ей стоило лишь взглянуть на эльфийскую леди, которая сидела рядом и с видом наставницы наблюдала за каждым ее движением.
