Друид молча смотрел на Вила; некоторое время он теребил бороду и, казалось, был полностью поглощен этим занятием. Наконец он опустил руку.

— Вспомни, что я говорил тебе: магия эльфийских камней — это очень старая магия, она принадлежит древней эпохе, когда сказочные народы управляли землей и само волшебство было вполне обычным, даже заурядным явлением. Тогда было много различных эльфинитов и все они служили определенным целям. На это указывали их цвета. Голубые, такие как у тебя, служили для поисков. Их хранитель мог найти то, что скрыто, и сделать это одним лишь усилием воли, например найти Источник Огненной Крови. Но все эльфиниты обладали одним общим свойством: они защищали владельца от враждебной ему магической силы и различных вещей, созданных магией и волшебством. Степень этой защиты — то есть сила камней — полностью зависела от силы духа хранителя. Эльфинитов всегда было по три, и этому есть причина. Каждый камень связан с определенной областью: один — с телом, другой — с сердцем и третий — с разумом. Чтобы вызвать магию к жизни, все три камня надо использовать вместе — соединить три разные силы в одну.

У эльфийских камней есть и другие свойства, Вил. Одно из них связано с использованием эльфинитов. Эльфийские камни — магия эльфов, они создавались эльфийскими мудрецами только для своего народа. Они передавались из рук в руки, из поколения в поколение, но всегда — от эльфа к эльфу, потому что никто другой просто не смог бы ими воспользоваться.

На лице долинца появилось выражение недоверия.

— Ты хочешь сказать, что я не могу использовать эльфиниты, потому что я не эльф?! — воскликнул он.

Алланон покачал головой:

— Не все так просто. — Казалось, он с особой тщательностью подбирал слова. — Ведь частично ты эльф, Вил. Так же как твой дед. Но он эльф наполовину, потому что был рожден от эльфа и человека. Конечно, ты отличаешься от него. Ни твоя мать, ни бабушка не были эльфами: они обе были из рода людей. Все, что есть в тебе от эльфа, ты унаследовал от своего деда через отца.

— Я не понимаю, какая разница, — упорствовал Вил. — Почему дед не испытывал никаких трудностей в использовании камней, а я едва справился с ними? Ведь и во мне есть часть эльфийской крови?

— Не эльфийская кровь вызывает здесь трудность, — быстро ответил друид. — Все дело в твоей человеческой крови. Внешне ты очень похож на Шиа, это безошибочно указывает на то, что ты имеешь отношение к эльфам. Но это малая часть целого; в основном же ты человек. От эльфа в тебе осталось совсем немного. — Он помедлил. — Скорее всего именно это ты испытал там, в Тирфинге: то, что есть в тебе от человека — а это почти все, — не принимает магию эльфов.

— А мой дед? Он тоже испытывал это?

— Да, наверное, — согласился Алланон. — Но Шиа — эльф наполовину, и эльфийская половина в данном случае пересилила и дала ему власть над камнями. Сопротивление, которое он испытал, было едва заметно. У тебя все по-другому. Твоя связь с силами эльфинитов более слабая.

Вил во все глаза уставился на друида:

— Алланон, ты знал это, когда пришел за мной в Сторлок. Не мог не знать. Но ты ничего не сказал мне. Ни одного слова. Ни единого.

Выражение лица друида не изменилось.

— А что я должен был сказать, долинец? Я не мог определить степень твоего сопротивления магии эльфов. Я верил, что ты достаточно силен, чтобы преодолеть любое сопротивление у себя внутри. Я и теперь верю в это. А расскажи я тебе о возможных трудностях, это вызвало бы у тебя сомнения. Сомнения, которые могли бы закончиться твоей смертью в Тирфинге.

Долинец, ошеломленный, молча поднялся. Он отошел от стола, потом снова вернулся.

— И это может случиться опять? — спокойно произнес он. — Да? Каждый раз, когда мне придется использовать эльфиниты?

Друид кивнул. Вил молча изучал непроницаемое лицо мага, смысл этого признания проносился в сознании, как сухие листья, гонимые ветром.

— Каждый раз, — повторил он. Листья резко замерли. — И может настать момент, когда сопротивление во мне окажется слишком большим. Может настать момент, когда я позову их силу, а они не ответят.

Алланон долго молчал.

— Да, такое возможно.

Вил снова сел, теперь недоверие на его лице сменилось страхом.

— Как же ты поручил мне защищать Амбель, зная об этом?

Руки друида опустились на стол, как молот.

— Потому что нет никого другого! — Черные глаза пылали гневом, но голос оставался спокойным. — Я уже говорил раньше, что тебе надо начать верить в себя. Я повторяю тебе это еще раз. Мы не всегда подготовлены к тому, чтобы достойно встретить трудности, которые жизнь ставит на нашем пути. Это именно тот случай. Мне бы очень хотелось обладать такой силой, чтобы твоя помощь вообще не потребовалась. Мне бы очень хотелось дать тебе что-то большее, чтобы ты мог защитить и себя, и эльфийку. Я привел тебя в Арборлон, потому что я знаю: мне одному не спасти эльфов от грозящей им страшной опасности. Даже вдвоем нам не справиться с этим, Вил Омсворд. Но мы должны сделать все, что в наших силах. Друидов больше нет, древняя магия эльфов утеряна. Есть только я и ты. Есть только те эльфиниты, которые у тебя, и только та магия, которой владею я. Ты понял меня, долинец?

Вил уверенно выдержал взгляд мага.

— За себя я не боюсь, я боюсь за Амбель. Вдруг у меня ничего не получится?

— Должно получиться. — Голос друида был суров и настойчив. — Должно. Ты — это все, что у нее есть.

Вил выпрямился:

— Но ведь может так случиться, что я не справлюсь.

— Не справишься? — не без сарказма переспросил Алланон, потом покачал головой. — Когда-то, не так уж много лет назад, твой дед думал точно так же. Он не мог понять, почему я уверен, что он сможет уничтожить существо столь могущественное и устрашающее — самого Чародея-Владыку. В конце концов, он был всего лишь маленьким долинцем, совершенно ничтожным по сравнению со своим врагом.

Они долго молчали, глядя друг на друга, отсветы огня плясали на лицах. Затем Алланон медленно поднялся.

— Поверь в себя. Один раз ты уже использовал эльфиниты, испытал и преодолел сопротивление и в конце концов вызвал их магическую силу. Ты сделаешь это опять. Ты можешь это, и, повторяю, ты это сделаешь. Ты — Шаннара; ты унаследовал силу и мужество эльфов, и это больше, чем сомнения и страх, угнетающие тебя. — Он вышел вперед. — Дай мне руку.

Долинец повиновался. Алланон крепко сжал ее.

— Вот моя рука, и вот мое пророчество. Вот моя клятва тебе. Ты доберешься до цели, твои поиски увенчаются успехом, Вил Омсворд. Ты найдешь Источник Огненной Крови и приведешь обратно, сюда, последнюю из Избранников, целую и невредимую. Ту, которая возродит Элькрис. — Голос друида был низок, в нем слышались повелительные ноты. — Я в это верю, и ты тоже должен поверить.

Тяжелый взгляд как будто пронзил Вила, и тот почувствовал себя беззащитным. Но он не отвел глаза. Он сказал почти шепотом:

— Я постараюсь.

Друид кивнул. Он был достаточно мудр, чтобы довольствоваться таким ответом.

После того как те трое ушли, Эвентин Элессдил еще долго оставался в своем кабинете. Он сидел в тишине, в круге тусклого света единственной свечи, — комок смятого плаща и тени. Глубоко вжавшись в свое старое, потертое кожаное кресло, король эльфов невидящими глазами смотрел на знакомые книги и узорчатые гобелены на стене напротив. Он думал о том, что уже было, и о том, что еще будет.

Прошла полночь.

Наконец король с трудом привел в порядок свои рассеянные мысли, поднялся, устало задул свечу и вышел в коридор. Этой ночью больше ничего не произойдет, на сегодня он закончил свои дела. На рассвете Амбель отправится в Дикие Дебри. Больше он не должен думать о ней, он должен думать о своем народе.

Старый король шел по темному коридору, желая лишь одного — временного покоя, который даст ему сон.

Все это время Маска не сводил с него глаз.

Посреди глубокой тьмы леса, к югу от Арборлона, на камне сидел Дагдамор. В безжалостных красных глазах отразилось чувство приятного возбуждения. Демон был явно доволен. «На этот раз не может быть никакой ошибки», — думал он. Теперь он лично проверит, чтобы все они были уничтожены.