Голос верховного волшебника стал строже, Дочь не просто не понимала его, она и не хотела понимать. М-да, глуповата она все-таки. Верховный волшебник любил свое единственное детище, но оценивал ее здраво. Капризна, неуправляема, склонна к истерикам и к передергиванию. И это еще не полный список достоинств. Сейчас она хочет получить своего Ника — и голову Тины на блюде. Первое он даже готов ей позволить, но не второе. Только не сейчас. Может быть позже, когда она отдаст артефакт…

— Первое. Это освобождение по сроку заточения. Второе — если соберется несколько более слабых волшебников и объединят силы, — кислым тоном начала перечислять Орланда. — В это сложно поверить. Понадобится не меньше шестидесяти вэари, так что ничего у нее не выйдет! Третье. Если найдется кто-то, превосходящий по силе волшебника, наложившего заклятье. Это, ты сам понимаешь, невозможно! Его и накладывали-то несколько волшебников уровня А. Четвертое и последнее. Магия крови. Тоже можно не опасаться. Вряд ли эта плебейка знает хоть что-то о магии! Ее спасают только наглость и невероятное везение.

— Олечка, — голос верховного колдуна звучал подозрительно мягко, словно он готовился произнести какую-нибудь гадость. Орланда насторожилась. — Доченька, дело в том, что смерть — это тоже магия. И очень сильная. Эта твоя Тина взяла медальон с заточенным волшебником с трупа прежнего владельца, то есть теперь она его законный хозяин. Чувствительность даже начинающих волшебников к таким вещам гораздо сильнее, чем у обычных людей. Она наверняка поняла, что ее находка не так обычна, как кажется. И теперь, если ты убьешь ее, в момент смерти ей будет достаточно всего лишь одного слова, чтобы Рон Джетлисс освободился.

— А если она не сможет произнести его?

Волшебник топнул ногой. Нет, ну что ты будешь делать!? Дочка просто не желает его слушать! Он может проговорить с ней еще неделю, но она ничего не услышит. Не захочет.

— Значит так, Олечка. Сейчас ты отправляешься в камеру к Нику, и сидите с ним там, пока я не поговорю с Тиной. Можешь заодно потрахаться с ним. Напоследок. Потому что если твоя заклятая подруга пожелает получить своего мужа в обмен на медальон, я отдам его без колебаний.

— Папааааа!!!! — заорала Орланда ан-Криталь, но было уже поздно. Волшебник хлопнул в ладоши, и кресло с привязанной девушкой снесло в направлении индивидуальной камеры Ника. Верховный волшебник почесал в затылке, вздохнул и принялся составлять официальное послание владычице эльфов.

Орланда обнаружила себя сидящей на ковре в комнате, где содержался пленный Ник. Сам волшебник стоял прямо над девушкой и разглядывал ее с ехидной улыбочкой на губах.

— Что, Олечка, папочка отшлепал?

Эта фраза оказалась последнейкаплей. Орланда ан-Криталь, высокородная и отлично воспитанная волшебница, взревела раненным бизоном и выдала длинную тираду о происхождении, воспитании, интимной жизни и ближайших родственниках его жены. Ник внимательно выслушал ее и покачал головой.

— Дорогая Олечка, ты не сказала мне ничего нового. Я сам иногда удивляюсь, как меня угораздило жениться на этом милом монстре. Чем она тебе на этот раз так насолила?

На лице Орланды внезапно появилось хорошо знакомое Нику хищное выражение.

— Это не так важно. Срок действия барутты — десять дней? Иди ко мне, милый!

Ника затошнило, но собственное тело не оставило ему выбора. Он, словно марионетка, поднялся с кровати и протянул руки волшебнице.

Мы ехали и ехали по пустыне. Когда все это закончится, я поеду на море. Определенно. Осточертел мне этот желтый песок. Значит надо ехать туда, где он белого цвета. И синее-синее море. Много-много воды. Я буду лежать целый день в шезлонге, сосать коктейли и наверняка заведу курортный роман.

Просто так, чтобы скучно не было.

Тесей и Геракл не жаловались, но по их глазам было видно, что в следующий раз в пустыню их за уши не затащишь! Как я их понимала! Самой было уже все по фигу. Если бы Орланда решила меня сейчас прикончить, я бы и глазом не моргнула. Может, даже поблагодарила. Выматывала меня эта пустыня! Надоедало чувствовать себя мухой в янтаре. Если бы не разные оазисы, попадавшиеся нам на пути, я бы даже поверила, что мы никуда не движемся. На мой взгляд, самое худшее в пустыне — это ее монотонность. Даже тех придурков — кентавров я вспоминала сейчас с благодарностью. Они, по крайней мере, развеяли мою скуку. Хотя больше никто из их племени нам на пути не попался. Тоскааааа!!!

К счастью, все когда-нибудь кончается. И на исходе третьей недели путешествия перед нами замаячила высокая стена. Я узнала ее сразу. Именно такая была изображена на картинке в Междумирианнике. Стена эта была сложена из множества камней весьма странной, семиугольной формы. И все семиугольники были окрашены в разные цвета. Те самые. Радужные. Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан. Огненно-красный, апельсиново-оранжевый, лимонно-желтый, изумрудно-зеленый, небесно-голубой, сапфирово-синий и чернильно-лиловый. Все цвета преувеличены, подчеркнуты, как будто безумный художник решил взять не просто краски, а самую их суть. Но даже ни разу не видя, я узнала бы эту стену из тысячи тысяч других. От нее шла такая мощная волна магической силы, что даже я, дилетантка несчастная, ощутила ее еще за два часа до того, как увидела. Мы задрали головы, осматривая эту стену. Все семь красок переплетались на семиугольных плитках, так, что зеленый, например, не оказывался рядом с зеленым, а синий рядом с синим. От полыхания красок слепило глаза, но все равно это было чертовски красиво.

— …..!!!…..!!!…..!!! — выдохнул Тесей.

И я полностью разделяла его мнение. Действительно — …..!!!

— Никогда не думал, что увижу это воочию, — признался Геракл.

Я пожала плечами.

— А думал ли ты, что попадешь в историю, как убийца минотавра? Еще полгода назад?

— Я даже и представить себе не мог, что так бывает, — признался юноша. — Мечтать — мечтал, но не надеялся.

— И правильно. Надежда — дурацкое чувство, — вздохнула я. — Ну что, давайте прощаться, мальчики?

— Как — прощаться?

Тесей не сказал ни слова, но глаза его были не менее красноречивы, чем самая длинная речь.

— Вот так, — я потерла лоб и грустно посмотрела на приятелей. — Сейчас я войду в этот сад. Я не знаю, что там со мной будет, получу я то, что мне нужно или нет, это науке неизвестно. И вас я с собой не потащу. Если все пойдет не так как надо, я буду, рада мысли, что вы живы и с вами все будет хорошо. Возвращайтесь в Керат, мальчики, живите, работайте, совершайте подвиги, в конце-то-концов, женитесь, заводите детей, воспитывайте и учите их, — аж самой тошно стало от пафоса, и я закончила в своем обычном духе. — Короче, валите отсюда на фиг, пока хозяева не приперлись, а я полезла яблоки воровать!

— А почему — полезла? — не понял Тесей.

— А вот потому.

На самом деле все было просто. Стена тоже была магически заклята на определенное условие. Достойный преодолеет ее, недостойного просто на части разорвет. И мне очень не хотелось, чтобы в случае неудачи мальчики видели меня в таком… неаппетитном состоянии.

Я спрыгнула с верблюда, переоделась в свою одежду, нацепила за спину рюкзак, поплевала на руки и оглянулась на ребят. На их лицах было написано такое упорство, что я поняла — фиг я от них отделаюсь! Придется пройти и это испытание. Я подмигнула им, вызвав на лицах робкие улыбки — и положила руки на стену сада.

И стена расступилась передо мной.

Я от неожиданности не удержала равновесие и села на задницу. Вообще-то я готовилась лезть по этой стене, обдирая пальцы и цепляясь зубами, но у высших сил были другие планы. Тесей и Геракл с двух сторон бросились ко мне, на ходу вытаскивая мечи. Я что было сил, замахала руками, чтобы они убрали оружие. Мне вовсе не хотелось, чтобы хозяева сада взяли на вооружение мой принцип: ”Кто с мечом к нам придет, того и мордой об стенку!”