Она вытянула шею и, выдрав из земли молодое деревце, стиснула его зубами.

«Я готова», — сообщила она Эрагону. «Хорошо».

— Держи крепче, — шепнул он Муртагу и изо всех сил дёрнул за наконечник стрелы, предварительно отломав её хвостовое оперение.

Стараясь не бередить рану, он ловко вытянул стрелу из плеча Сапфиры. Она, закинув голову, застонала, несмотря на зажатое в зубах деревце, и крыло её непроизвольно дёрнулось. Муртаг не только получил по зубам, но и упал на землю, а Сапфира взвыла и так тряхнула зажатым в зубах деревцем, что обоих юношей с ног до головы засыпало землёй. Но Эрагон продолжал колдовать над её раной до тех пор, пока она не затянулась. Только тогда он наконец поднял голову и помог Муртагу подняться. Тот едва стоял на ногах.

— Никак не ожидал, что она так здорово мне врежет! — признался он, ощупывая ободранную и распухшую челюсть.

«Мне очень жаль!» — тут же заверила Эрагона Сапфира.

— Она не хотела тебя ударить, — сказал он Муртагу. — И просит прощения.

После этого Эрагон полностью переключил своё внимание на бесчувственную девушку.

«Тебе придётся некоторое время нести её на себе, — сказал он Сапфире. — На лошади она ехать не может. Думаю, что теперь, когда мы вытащили стрелу, ты быстро поправишься. Да и девушка гораздо легче меня».

Сапфира качнула головой:

«Хорошо, я её понесу».

«Спасибо, — сказал Эрагон и крепко её обнял. — То, что ты сотворила в крепости, было просто потрясающе! Я никогда этого не забуду!»

Она ласково на него посмотрела:

«Ну, мне пора».

Эрагон, поудобнее устроив эльфийку, отступил в сторону, давая Сапфире возможность взлететь. Чёрные волосы девушки развевались на ветру. Одно мгновение — и обе пропали из виду, а Эрагон поспешил к Сноуфайру, вскочил в седло, и они с Муртагом галопом понеслись вслед за улетевшей Сапфирой.

На ходу Эрагон вспоминал, что ему известно об эльфах. Они очень долго живут — об этом он не раз слышал, хотя и не знал, насколько долго. Они говорят на древнем языке, и многие из них умеют применять магию. После падения власти Всадников эльфы ушли в добровольное изгнание, и с тех пор никого из них в Империи не видели. Так почему же эта прекрасная девушка сейчас оказалась здесь и совершенно одна? И как слугам Империи удалось её схватить? Если она умеет колдовать, то её, скорее всего, опоили каким-то зельем — на всякий случай…

Они мчались сквозь ночь, не останавливаясь, даже когда чувствовали, что силы начинают оставлять их, и несмотря на воспалённые от усталости глаза и неловкие движения. Позади была видна цепочка огней: это конные воины Гиллида бросились за ними в погоню.

Наконец занялся рассвет, и Муртаг с Эрагоном, не сговариваясь, остановили коней.

— Придётся все-таки устроить привал, — еле вымолвил Эрагон. — По-моему, я сейчас упаду с седла. Мне просто необходимо поспать… И мне уже все равно, догонят нас или нет…

— Ладно, — кивнул Муртаг, который тоже тёр усталые глаза. — Скажи Сапфире, чтоб спускалась. Мы поедем ей навстречу.

Следуя указаниям Сапфиры, они быстро добрались до подножия небольшого утёса, где бежал ручей. Дракониха уже приземлилась и успела напиться свежей холодной воды, а потому чувствовала себя неплохо. Девушка по-прежнему была привязана к её седлу. Эрагона и Муртага Сапфира встретила негромким довольным урчанием. Эрагон спрыгнул с седла и подбежал к ней.

Муртаг помог ему снять девушку с драконьей спины и опустить на землю. Потом они оба плюхнулись рядом, привалившись к скале и чувствуя себя совершенно обессиленными. Сапфира с любопытством рассматривала эльфийку.

«Интересно, почему она так и не проснулась? Ведь мы несколько часов провели в воздухе?» — спросила она.

«Кто знает, что они с ней сотворили?» — мрачно откликнулся Эрагон.

Муртаг, догадавшись, что речь идёт о девушке, сказал:

— Насколько мне известно, это первый эльф, которого удалось захватить Гальбаториксу, хотя он упорно искал встречи с ними с тех пор, как они скрылись с глаз людских. По всей видимости, его слуги либо все же отыскали убежище эльфов, либо эта девушка попалась им в руки совершенно случайно. Наиболее вероятно второе. Если бы Гальбаторикс узнал, где скрываются эльфы, то немедленно послал бы против них все свои войска. А поскольку этого пока не произошло, вопрос в том, сумели ли королевские палачи пыткой вызнать у этой несчастной хотя бы что-то, прежде чем мы успели её спасти?

— Этого мы никак не сможем узнать, пока она в себя не придёт, — покачал головой Эрагон. — Расскажи лучше, что произошло после того, как меня поймали? Как я оказался в Гиллиде?

— Ургалы теперь на службе у Империи, — кратко пояснил Муртаг, откидывая со лба волосы. — И, похоже, шейды тоже. Мы с Сапфирой видели, как ургалы передали тебя шейду — хотя, если честно, тогда я ещё не знал, что это шейд, — и сопровождавшим его воинам. Они и доставили тебя в Гиллид.

«Так и было», — подтвердила Сапфира, сворачиваясь клубком рядом с Эрагоном.

Эрагон тут же вспомнил техургалов, с которыми разговаривал в Тирме, и их «хозяина», о котором они упоминали. Так они имели в виду короля! И значит, я нанёс оскорбление самому могущественному человеку в Алагейзии! Ему стало не по себе, но потом он вспомнил ужасную резню, устроенную ургалами в Язуаке, и дикая, вызывавшая тошноту ярость вскипела в нем.

«Значит, те ургалы, в Язуаке, выполняли приказ короля? Но зачем ему совершать подобные зверства?» — спросил он Сапфиру.

«Потому что в нем воплощено само Зло», — спокойно ответила она.

И Эрагон вскричал — уже в полный голос:

— Но это же означает войну! Как только все в Империи узнают об этом преступлении, они восстанут и перейдут на сторону варденов!

Муртаг задумчиво промолвил, опершись подбородком о сложенные на коленях руки:

— Ну что ты! Даже если люди узнают о совершённых по приказу Гальбаторикса зверствах, мало кто из них решится перейти на сторону варденов. Имея под своим началом ургалов, король вполне способен попросту закрыть границы Империи и с помощью армии держать ситуацию под контролем, какой бы мятежный дух ни витал среди его подданных. Запугав их, он сможет творить в своём государстве все, что захочет. И даже если все жители Алагейзии дружно его возненавидят, он заставит их подчиниться и воевать против общего врага.

— И кто же станет этим «общим врагом», — растерянно спросил Эрагон.

— Эльфы и вардены, разумеется. Если умело воспользоваться слухами, можно ведь и героев превратить в самых отвратительных чудовищ, а эльфов — в этаких оборотней, которые только и ждут возможности отнять у людей их земли и лишить их спокойной жизни. Можно даже разъяснить, что мы всегда недопонимали ургалов, что на самом деле они — наши друзья и союзники в борьбе с предателями-эльфами. Вот только интересно было бы знать, что именно пообещал им Гальбаторикс в награду за верную службу?

— Но это же невозможно! — стал возражать Эрагон. — Никто так просто не поверит слухам об эльфах, да и союз Гальбаторикса с ургалами мало кому понравится. И зачем ему ургалы? У него и так власти хватает.

— Но его власти угрожают вардены, а варденам многие симпатизируют. И, между прочим, ещё существует Сурда! А Сурда не признает власти Гальбаторикса с тех пор, как отделилась от Империи. В пределах Империи у него власть действительно огромная, но за её пределами он чувствует себя не слишком уверенно. А если очень постараться и надеть на подданных розовые очки, то, конечно же, подданные станут верить каждому слову своего повелителя. Такое ведь уже не раз случалось. — И Муртаг умолк, мрачно глядя перед собой.

Его слова сильно задели Эрагона. Он глубоко задумался и вдруг услышал вопрос Сапфиры:

«А куда Гальбаторикс посылает отряды ургалов?»

«Что?» — удивился Эрагон.

«Ив Карвахолле, и в Тирме говорили, что ургалы покидают насиженные места и мигрируют куда-то на юго-восток — словно желают одолеть пустыню Хадарак. Если король действительно командует ими, то почему он посылает их именно в этом направлении? Может быть, он в какихто своих целях хочет создать в тех краях целое поселение ургалов? Сделать из них своих послушных воинов?»