«Ночь после трудного дня». У «Битлз» альбом такой есть с очень симпатичной музыкой. А название — прямо про мой сегодняшний денек. Хотя он не столько трудным, сколько суетливым выдался. Но и прошел не зря. Много нового добавил, пусть не до конца понятного. Всему свое время.

Я разулась и разделась, пустила в ванну воду и поставила полупустой, чтобы быстрее вскипел, чайник на газ, сотворила пару мощных бутербродов и развернула кресло лицом к телевизору, на экране которого уже строила глазки и сотрясалась в песенных потугах очередная сезонная кумирша.

Скарабей Жуков обещал мне спокойный вечер. Хоть уже четверть одиннадцатого и от вечера остался ничтожный кусочек, я намеревалась использовать его без остатка, ублажая себя отдыхом.

Запустив телевизор на неназойливую громкость и забравшись с ногами в кресло, я жевала бутерброды, слушала и смотрела, а рядом, на столике, под юбками куклы-насадки, дозревал прекрасный кофе, способный дать мне еще два часа здоровой бодрости.

Покончив с едой, перекурив и придя в состояние, когда подняться с места становится проблемой, я, преодолевая истому, потянулась, прогнувшись, как Вера в машине, и, расправив начинающее ныть от усталости тело, пошлепала в ванную.

Вода приняла меня, обволокла ласковой теплотой.

«Учитесь находить радость в простых вещах, вас окружающих. Живите сейчас!» — Это не мое. Это я где-то вычитала.

Наконец веки стали падать под собственной тяжестью. Опустив подбородок в воду, я пила кофе маленькими глотками и с удовольствием следила за рождением в груди горячего комочка, из которого вскоре должна излиться в тело бодрость, а в голову ясность.

Бодрости прибавилось, теплая вода потеряла свое расслабляющее очарование, и я возвратилась с небес на землю — выдернула пальцами ноги за кольцо пробку из скважины и, чувствуя, как по мере убывания воды тело обретает вес, в очередной раз пожалела о том, что невозможно включить музыку, скажем, щелчком пальцев.

Воображение разыгралось, и я действительно прищелкнула пальцами. Жест, если это так можно назвать, оказался волшебным.

Из комнаты донесся звонок телефона. Чертыхаясь и гадая, кто бы это мог быть, кое-как обтеревшись, выскочила из ванной.

— День прошел, Ведьма, осталось шесть! — прозвучал в трубке низкий голос. Странно, я это уже будто слышала.

— Знаю без тебя! — крикнула в запищавшую короткими гудками трубку.

От этого звонка настроение мое даже повысилось. Если позвонили, значит, не придут.

Едва я отошла от телефона, мурлыкнул звонок у входной двери. Ругнув себя, потому что нельзя быть ни в чем до конца уверенной, я обернула тело махровым халатом и, связав концы пояса узлом на животе, поспешила в прихожую. В поле зрения дверного глазка, обезображенная оптикой, маячила в коридорной полутьме физиономия Дмитрия.

Давно мы с ним не виделись! А я-то думала, что все сегодняшние хлопоты позади.

Кофе я ему не предложила. Готового не было, а так напрягаться — бежать, варить, он мне что, гость дорогой, что ли? Но тем не менее пройти и сесть позволила. Знакомый все-таки. На телевизионном экране, по случаю позднего часа, мелькали голые зады и другие интимные части женских тел, и я его выключила. Так к тому же и разговор короче получится.

Дмитрий, породистый и уверенный в себе мужчина, явно пребывал не в своей тарелке — глядел мимо, руки сжимал и никак не мог заговорить. Слегка озадаченная его поведением, я решила начать сама:

— Дмитрий, кто снабжал Аркадия золотом?

— Почему вы об этом меня спрашиваете? — насторожился он.

— Потому что вы здесь сидите, а Аркадий, согласитесь, находится далековато и обратиться к нему затруднительно.

— У меня ларьки, — начал он неохотно, — люди в них скупают у населения золото на лом.

Врал он неубедительно. Проверить его слова было элементарно, посетив ларьки, но это лишнее, потому что он врал. Аркадий имел хороший сбыт своей продукции, и обеспечить его металлом путем скупки золота ларечниками было невозможно. Я покачала головой, и он меня понял.

— Почему вы скрытничаете? — спросила сонным голосом. — Предосудительного в такой деятельности ничего нет. Тем более вся она в прошлом.

— Вы меня спрашиваете? Мне стало смешно.

— Нет, веду светскую беседу!

Ох как мне захотелось поиздеваться над ним!

— Вы пришли ко мне едва ли не за полночь, причем, заметьте, в близких отношениях мы, слава богу, не состоим, значит, нужда привела, но сидите молча. Мнетесь. Что же мне остается? А общая тема у нас всего одна.

— Татьяна, как найти гангстеров, которые терроризировали Аркадия, а теперь занялись Верой?

Вот оно что! Родственнички, посовещавшись, решили объявить вендетту! Прытко!

— Вы собираетесь наделать глупостей?

— Я хочу клин выбить клином! Мужское решение, ничего не скажешь!

— Да вы что? Нашелся герой-одиночка. На целую банду с голыми руками… Никаких координат я не дам.

— Найду сам!

— Попробуйте. А не думаете ли вы, что я дам ваши координаты этим милым ребяткам и сообщу им о вашем выходе на тропу войны?

— Это еще почему?

— Да потому хотя бы, что мне многое нужно от вас узнать. Я буду молчать после того, как получу удовлетворяющие меня ответы на несколько вопросов. Первый уже задан. Прошу!

— Да, золотом Аркадия снабжал я.

Надо же, признался! А куда же теперь деваться, господин поставщик! Испугался, голубчик, заговорил.

— И в ларьках скупали, и слитки банковские покупал. Сам и через знакомых. Здесь и в Чебоксарах. Вы удовлетворены?

— Почти,

Он был у меня в руках. Весь, с головы До ног, — как Буратино в руках папы Карло. Пропавшую из квартиры сумму Аркадий собрал для расчета с ним, и он о ней знал. Обмен ценностями не произошел. Где золото? Где деньги?

Я испытывала чувство, наверное, сходное с ощущениями гончей, идущей по горячему следу. Человеку азартнее меня на моем месте сейчас хотелось бы визжать. Так, продолжим в том же духе:

— Последняя новость, Дмитрий, касающаяся вас, Веры и Аркадия.

— Аркадия? — Он смотрел на меня настороженно, а я улыбалась, рисуясь изо всех сил.