Заявился к мамаше девчонкиной и предъявил ей ультиматум: плати, мол, деньги, не то сотворят с твоей дочкой нечто совсем уже непотребное, а я, дескать, в стороне останусь, ни при чем окажусь. Той бы сразу в милицию обратиться, да побоялась за дочь — отомстят ведь, не сейчас, так после. И денег не платит. Не было у них лишних денег. Этот супермен стал грубость проявлять в отношении девчонки, подавая действия свои как предупреждения.

И тут появляется на авансцене ее двоюродный брат, парень горячий, хоть и музыкант. Дожидается супермена вечером у двери его квартиры и бьет длинной и тонкой отверткой в грудь. Оставляет ее там и спокойно уходит.

Горе-рэкетира похоронили, а музыкант, убийца его, в консерваторию поступил, учится.

Вызнать все мне труда не составило, я там многих знаю. Того спросил, этого спросил, картинка и нарисовалась. И ребята из уголовки, что занимались убийством, тоже в курсе были — я по глазам видел, по тому, как прятали они их от меня, но оставили без последствий. С братцем поговорил по душам, он во всем признался, но жизнь я ему ломать не стал, а тоже оставил все как есть. Так что, Танюша, поступил я против своей ментовской совести.

— По совести ты поступил, — возразила я. — Люди сами со своими делами разобрались. А что без милиции обошлись — так это показательно для нашего времени.

— Ну да, самосуд устроили! Он сморщился, как от кислого.

— Володя, ты же умный, ты все понимаешь, ведь вендетта бы началась, кровная месть. Подонок этот семнадцатилетний пусть не смерть, но хороший срок сразу по нескольким статьям заработал и музыканта твоего на нехорошее дело подвигнул. Этот пошел бы на этап, а дружки погибшего за девчонку бы взялись… Ты представляешь, что бы они с ней сделали? Уже три жертвы вместо одной, а если подумать о ее матери, так вот тебе и четвертая, косвенная, правда, но не менее тяжелая. Или вы защитили бы ее с дочкой, а?

— Нет! — мотает головой Владимир. — Потому я и смолчал.

— Эй, спорщики полуночные!

В холле появилась Нина в халате и тапочках на босу ногу. Ежась от прохлады, протянула мне поющую тихо трубку сотового телефона.

— Верещит уже минут пять. Я подумала, может, важное что?

— Алло!

Кирьяновы смотрели на меня, развесив уши.

— Алло, Татьяна?

— Я!

— Здравствуйте! Это Вера Филиппова.

Голос крайне взволнованного человека с характерной дрожью и придыханиями.

— Здравствуйте, Вера. Что у вас случилось?

Вера Аркадьевна Филиппова — одно из действующих лиц в деле, взяться за разбирательство которого я недавно дала согласие. Случай определила как пассивно-криминальный и ничего неожиданного от него не ждала. Видно, ошиблась.

— Татьяна! — Дрожь Вериного голоса усилилась. — От меня только что ушли бандиты.

— Успокойтесь, пожалуйста. — Я говорила нарочно медленно и негромко. — Ведь они уже ушли и вы там одна. Непосредственная опасность вас миновала. Так что успокойтесь и расскажите подробнее.

— Они были недолго, может, несколько минут. Тыкали мне в грудь пальцем и говорили, что отца убили и квартиру нашу ограбили не они и что я теперь обязана выплатить им долг отца. — Вера всхлипнула. — Сказали, что выплачивать долги покойных родителей — это дело чести. И сумму назвали. Это что-то несуразное! И сроку дали два дня!

Вера готова была разрыдаться.

— Примите что-нибудь успокоительное и постарайтесь уснуть, — посоветовала я ей. — Завтра с утра я займусь этим, и вот увидите, все окажется не таким ужасным, как представляется сейчас. Утро вечера мудренее.

— Что случилось? — Володя попытался влезть не в свое дело. — Нужна помощь?

Я глянула на часы — полночь скоро.

— Я сожалею, но завтра придется выехать отсюда пораньше, так что давайте ложиться.

Для того чтобы уснуть, мне не нужно успокоительное. Это хорошо!