Полицейские эскортировали нас наверх, где я увидела ненавистную физиономию прокурорши. Она заботливо осведомилась у меня:

— Мисс Подгорная, вы же не хотите, чтобы вас арестовали во второй раз за последние семьдесят два часа? Все же искренне надеюсь, что у вас найдется пара минут для того, чтобы все разъяснить.

Нас с Эдиком проводили в разные комнаты. Заставив меня прождать не менее сорока минут, Дана наконец показалась в моей конуре-темнице.

— Я говорила с вашим другом, — заявила она, имея в виду Эдика.

Мне почудилось, или в ее словах прозвучала скрытая издевка? Ишь, американская пигалица! Думает, что имеет право издеваться над российскими гражданами? Да у нас ядерный паритет! И стабилизационный фонд! И «Газпром», в конце концов!

— Требую предоставить мне встречу с моим адвокатом, Дэнни Сазерлендом, — заявила я. — И с российским послом! И…

Я хотела уже сказать, что желаю увидеть нашего представителя при ООН, но Дана Хейли, опустившись в кресло рядом, прервала меня:

— Адвокаты предоставляются только арестованным, а вы — всего лишь свидетель. Но учтите, мисс Подгорная, именно от меня во многом зависит изменение вашего статуса. Вы снова можете оказаться в наручниках, если не соблаговолите немедленно рассказать все, что вам известно!

— Американская лахудра, — произнесла я отчетливо по-русски, смотря в глаза Дане. Как же хорошо костерить человека в открытую на том языке, которого он не знает… — Прокурорская сатрапка, мерзкая садистка!

Внезапно Дана ответила мне на неплохом русском, что повергло меня в шок:

— Мисс Подгорная, никогда не стоит недооценивать противника. Мои родители — герцословаки, а русский, как вам, дипломированному лингвисту, известно, как и Герцословакий, принадлежит к группе славянских языков. — Затем она перешла на английский. — Ладно, сделаю вид, что не заметила и не поняла ваших неполиткорректных высказываний, мисс Подгорная, однако советую наконец образумиться. Или вы рассказываете мне все, что вам известно, или…

Она поднялась из кресла, и я пристыжено сказала:

— О'кей. Мы с Эдом… с мистером Холстоном специально пришли к вам, советник, чтобы все рассказать, но вы не проявили ни малейшего интереса. Разве так ведут себя прокуроры?

Дана кисло улыбнулась и, к моему большому удивлению, заговорила вдруг совсем иначе:

— Вы правы, приношу вам свои извинения. Теперь, надеюсь, вы расскажете мне о мадам Матильде?

— Так вы ведь говорили с Эдиком. Чего ж тогда маринуете меня, коли все известно?

— Вопросы задаю исключительно я, — ответила Дана, снова превращаясь в надменную прокурессу. — Хорошо, поясню вам, мисс Подгорная: я хочу сравнить показания мистера Холстона и ваши. Поймите правильно мою настороженность: вам известны детали, знать которые может только один человек — убийца!

— Вы что, снова думаете, что я «Зодиак»? — взвилась я.

— А что бы подумали на моем месте вы? Вы были задержаны на месте первого убийства, вам известна обстановка в квартире второй жертвы. Все это очень подозрительно.

— Будь я «Зодиаком», то разве пришла бы к вам? — выдала я, но прокурорша парировала:

— Многие из серийных убийц — заносчивые люди с завышенной самооценкой, которые жаждут паблисити и порой буквально навязываются следователям. Кстати, где вы были прошлой ночью с часа до трех?

Я замялась. И тут же с ужасом поняла, что моя заминка очень не понравилось Дане. Она и в самом деле подозревает меня!

— В номере отеля, — проблеяла я.

— Кто может это подтвердить? — продолжала форменный допрос прокурорша.

— Мистер Холстон, он был со мной…

— Мисс Подгорная, вы лжете. — Голос Даны Хейли стал зловещим. — Мистер Холстон только что заявил мне, что был у вас в номере, но покинул отель примерно около половины двенадцатого ночи и вернулся туда лишь утром следующего дня.

— Я хотела сказать, что мистер Холстон был со мной, но потом ушел, — вывернулась я и мысленно показала прокурорше язык. Считаешь, что сможешь поймать меня на лжи? О, если бы ты знала, какие оправдания я изобретала раньше для нашего генерального в издательстве, когда наша команда задерживалась с предоставлением идей по продвижению того или иного автора… И какие докладные записки я строчила… То были целые поэмы, над которыми рыдали и сморкались!

— Допустим, — кивнула Дана Хейли. — Продолжайте!

Что за барственный тон! Тоже мне, истинная американка с герцословацкими корнями! Считает себя всемогущей и измывается надо мной, бедной секретаршей убитой авторши новорусских бестселлеров…

Я изложила Дане все, что мне было известно, в душе проклиная прокурессу. Ничего, в книге, которую мы накатаем с Эдиком, ей достанется. Ой как достанется! Икать по ночам будет!

Когда я завершила рассказ, Дана Хейли встала, буркнула: «Я сейчас вернусь» и вышла.

Ее тон не предвещал ничего хорошего. Так и есть, отправилась советоваться со своим шефом, окружным прокурором, по поводу того, арестовывать меня или нет. Вот они, заокеанские империалисты! Нет, правы, семижды правы депутаты Госдумы от КПРФ и ЛДПР — американцам доверять нельзя: они только и хотят того, чтобы подло всадить нам в бок кинжал. Вот и сейчас запрут меня в свою американскую тюрьму и обвинят в двух убийствах. Меня, невиновную, глупую Марину Подгорную! О, если бы я послушалась мудрую мамочку, которая советовала идти в продавщицы овощного магазина!

В общем, я исходила ядом и желчью, когда появилась Дана Хейли… с двумя бумажными стаканчиками. Один из них она протянула мне со словами:

— Кофе с молоком, но без сахара. Думаю, вы пьете именно такой.

Я с отвращением взяла подношение империалистической прокурорши и спросила:

— И когда вы меня арестуете?

— В следующий раз, когда будет побольше улик, — ответила, отхлебывая кофе, советник Хейли.

Я поперхнулась коричневой бурдой и долго кашляла. Дана переполошилась:

— Мисс Подгорная, это была глупая шутка!

Ага, испугалась, вражина! Могу вспомнить бурную молодость и театральное училище, изобразить коллапс на полу кабинета, а потом нанять Дэнни Сазерленда и вчинить прокуратуре иск на сотню другую миллионов. В Америке все так делают. А уж как стану мультимиллионер-шей, моментально приберу Эдика к рукам.

— Вы можете быть свободны, — сказала Дана, и я решила повременить с коллапсом и мегаиском.

— Вы меня не подозреваете? — спросила я радостно.

Прокуресса вздохнула.

— На данном этапе расследования — нет. Да и не думаю, мисс Подгорная, что вы убийца. Хотя бы потому, что, согласно выводам криминалистов, убийца, напавший на Кристину Монг, был ростом между метром семьюдесятью пятью и метром восьмьюдесятью пятью. Ваш же рост составляет…

— Метр шестьдесят два! — вставила я быстро.

Кто бы мог подумать, что когда-либо буду гордиться своим невысоким ростом, ведь стать моделью со страусиными ляжками всегда было моей потаенной мечтой.

— А что с головой стриптизерши? — спросила я. — Кстати, спасибо за кофе, он у вас неплохой.

— Кофе у нас в прокуратуре просто отвратительный, — не согласилась Дана Хейли. И продолжила не без ехидства: — Вы же пытаетесь посредством комплиментов и изображая простушку выведать у меня сведения, не подлежащие разглашению. Однако так и быть, кое-что скажу, все равно будет вскоре объявлено. Да, голова на фотографии в адресованном мне конверте принадлежит второй жертве «Зодиака» Кристине Монг.

— А она по знаку Зодиака Рак?

— Мы поменялись ролями, и теперь вы ведете допрос? — наполнилась ядом прокуресса.

— Ну что вам стоит, советник! — заканючила я. — Мне ведь жуть как интересно! Тем более что я имею право на моральную компенсацию за свои страдания в вашей прокуратуре. В особенности, за то, что пила пойло, безосновательно именуемое кофе!

Дана звонко рассмеялась.

— Конечно же, вы вовсе не такая дурочка, какой прикидываетесь, мисс Подгорная! Понимаю, вы играете свою роль — несчастная, запуганная, беззащитная рыжеволосая девочка. Таких обычно хочется защитить. И мистер Холстон так и делает.