– Не знаю, – озабоченно ответила Оксана. – А почему вы спрашиваете? Неужели я действительно могу умереть? Как-то никогда об этом всерьез не думала.

– Надеяться надо на лучшее, но пусть уже ваш возможный наследник начинает потихоньку учиться управлять. Обидно будет, если предприятие, которое создал ваш отец, да и вы вложили в него всю свою душу, будет просто разграблено.

Оксана откинулась на подушку.

– Я подумаю.

– У вас осталось очень мало времени, чтобы подумать, – сказала Анна Даниловна и вышла из палаты.

Александр добрался до Трёшки без особых проблем. «Надо же! – думал он, проезжая огромные поля на маленьком автобусе. – В городе все изменилось до неузнаваемости, просто другая страна, а здесь, в глуши, – все так же».

В деревню попасть можно было только одним путем – через реку по навесному пешеходному мостику, поэтому по Трёшке машины не ездили. Перед мостом была стоянка, на которой автомобили ожидали своих хозяев-дачников.

«Прошлый век!» – восхитился Александр, увидав такое скопление доисторических моделей. «Копейка», «412-й», «круглая» «Волга», ну и несколько «четверок» и «двоек». Когда-то деревня была очень даже богатой, но роскошь обветшала и состарилась. Хотя нет: вот почти новый джип.

Пройдясь по деревне, Александр заметил и здесь серьезные изменения. Вот этот зияющий пустыми окнами двухэтажный дом раньше был сельской администрацией. Сейчас на нем висела табличка «Частная собственность! Сруб не разбирать». Вон там была колхозная ферма, на ее месте стоит огромный особняк, даже, можно сказать, терем, обнесенный добротным и красивым заборчиком. Наверное, принадлежит владельцу джипа.

Да, деревня тоже изменилась. Возможно, он бы и не нашел участок прадеда, если бы не знал, что дом находится на самой окраине возле мелкой речушки, которая впадает в большую Реку.

С замиранием сердца Александр подошел к этому месту. И похолодел: огромного дома с сеновалом на участке не было. На его месте чернела яма, бывшая когда-то погребом. Рядом с ямой стояла маленькая свежесрубленная банька, на которой висел новенький замочек. На огороде уже были подготовлены несколько грядок.

Участок явно занят какими-то дачниками.

Александр присел на порожек баньки. К горлу подкатил ком.

И куда же теперь идти?

Нет, ему и в голову не пришло, что он сделал глупость. В голове завертелся план дальнейших действий: на деньги от сдачи квартиры в деревне можно снять какой-нибудь домик. Ну, а если не выйдет, то весну – лето он проживет в лесу – рыбачить будет, ягоды собирать, грибы, съедобные травы… Придется напрячь память и вспомнить, чему его обучал дедушка…

Дедушка! Надо же, вспомнилось это слово. Александр звал прадеда «дедушкой» лет до шести, а тот его – Саней или Саньком. Потом Саня повзрослел, и прадед стал звать его Александром, а тот его соответственно дедом. Значит, распознавать травы и прочим премудростям своего ремесла дед обучал внука лет до шести, а потом Саньке это стало не интересно – появились велосипед, магнитофон, рыбалка, друзья, девочки-соседки. И он целыми днями и ночами пропадал где-то в бездне летней деревенской жизни и деда видел только за завтраком и ужином.

С ностальгической болью в сердце Александр оглядывал знакомый дворик. Огромная яблоня уже наливала почки. В конце участка зеленел молодыми листочками вишневый сад – Александр вспомнил, как они с дедом снимали первый урожай с маленьких вишенок. Среди деревьев стояли дедовы старые колоды. Пчелы жужжали, собирая пыльцу с ольхи, которая уже цвела по берегам речки…

– Это кто это тут к нам пришел?! – услышал он грозный голос и вынырнул из детских воспоминаний.

Перед ним стояла красивая полная женщина с добрым знакомым лицом. Где он ее видел?…

– Да я вот тут решил к деду на могилу сходить, ну и на его участок заглянул. Детство вспомнил. А это, значит, ваш теперь участок?

Женщина вгляделась в лицо Александра и всплеснула руками:

– Санька, да неужто ж это ты? Вот уж не ждали!

Он захлопал глазами как в детстве:

– А вы кто? Я что-то вас не помню.

– Ха-ха-ха! – залилась звонким смехом женщина. – Вот бы я удивилась, если бы ты меня узнал! Ха-ха-ха! – Она даже запрыгала от радости.

За последние несколько лет ему никто так сильно не радовался. Да и такое прыганье в исполнении толстой тетеньки не часто увидишь. Он невольно начал улыбаться и подхихикивать, перебирая в памяти «фотографии» всех знакомых соседок. Нет, он ее не помнил… внешне… но смех… смех… Рая!!!

У Александра перехватило дыхание. Рая! Он даже испугался, что сейчас потеряет дар речи, как это бывало с ним в детстве, стоило ему встретить на улице красавицу Раису. Она гостила у родителей в деревне всего один месяц за лето – в августе. В остальное время у нее были экзамены и практика. Она называлась красивым и таинственным словом «студентка», когда Сашке было лет десять-тринадцать.

– Рая!

– Вспомнил, ну надо же!

– Рая, твой смех почти не изменился, – сделал Александр неуклюжий комплимент, и Рая снова засмеялась:

– А сама я? А? Какова? – И начала ходить и кружиться перед ним, как модель на подиуме.

Саня с трудом сдерживал улыбку. Он не знал, что надо говорить в тех случаях, когда годы явно не украсили женщину.

– А сама ты стала еще прекраснее! – И он расхохотался. Он уже давно так не хохотал. Из глаз хлынули слезы, не пролитые по дедову участку и собственной горькой участи.

Рая уселась рядом с ним на крылечко.

– Ну хорош ржать-то! – оттопырив губу, сказала она. – На себя посмотри! Тоже не красавец!

– Почему это я не красавец? – удивился Александр, утирая слезы. – По-моему, очень даже…

– Не. В детстве лучше был. Черный от загара, волосы выгоревшие, коленки ободранные, оводами искусанный. Как выйдешь утром, так вся улица оживала. А сейчас? Ты давно себя в зеркале-то видел? Ты же зеленый весь. Печень, что ли, больная?

– Ого! А что, прямо вот так сразу видно?

– А что в этом удивительного?

– Не знаю. В больнице чтобы диагноз поставить, на такую сумму анализов выписали, что… – И Александр махнул рукой, не желая вспоминать.

– Ну ты нашел, где лечиться! – поддержала тему Рая. – Кабы я лечилась в больницах, так давно бы уже дети мои сиротами остались. Да слава богу, надоумили люди добрые. Вот и дедушка твой покойный, царство ему небесное, Ефиму Андреичу, уж ведь совсем старенький был, а и то помог мне, кляче дохлой, к жизни вернуться. Я ж ведь уже к себе на третий этаж без лифта подняться не могла. Два шага шагну – и сяду, отдыхаю. Это в тридцать-то лет! В поликлинике у меня вот такая книжка была со списком неизлечимых болезней.

– Да где ты их набраться-то успела?

– А, – Рая махнула рукой в точности как Александр, – зачем вспоминать-то где? Я тебе лучше расскажу, как я от них избавилась…

Рая приехала в деревню к старенькой матери, как обычно, в августе. И с порога начала оправдываться, что редко навещает: здоровье совсем подкосилось, ходит на процедуры разные, готовится к операции – камни в почках обнаружили.

Мать выслушала, покачала головой и сказала:

– А давай Ефиму тебя покажем, может посоветует чего.

– Ой, мама, да что мне уже можно посоветовать-то? – возмутилась Рая, но к старику соседу все-таки заглянула попроведать.

Дед Ефим грелся на солнышке возле дома. Раю он не узнал – глаза уже были почти слепые, да и память все время путалась.

– Здравствуйте, дед Ефим, – привычно поздоровалась Рая и присела рядом с ним на скамеечку. – Как здоровье ваше?

– Спасибо, внученька, здоровье хорошее.

Рая даже опешила. Старику почти сто лет, а у него здоровье – хорошее! Глаза не видят, ходит уже еле-еле, а не жалуется. После такого ответа заводить шарманку о своих болячках было как-то неловко. Но другой темы для разговора она с ходу не нашла. Когда сидеть молча стало уже невмоготу, задала новый вопрос: