12.05.82. Все собрались в базовом лагере, а через 2 дня началась его эвакуация. Первая часть экспедиции уходила в штормовой ветер, приносивший колючие снежные заряды. Напоследок Эверест устроил нам проверку по всем статьям. И когда мы в жуткую непогоду прошли ледник и наконец выбрались на морену, выглянуло солнце. Свежевыпавший снег слепил глаза и обжигал кожу. Вот и Лобуче. Первые постройки, способные защитить путника от любого ненастья. А к наступлению темноты мы окунулись в цветущие заросли рододендронов близ Тхъянгбоче.

…Дни как таковые ничего не значили, были периоды. Период работы и период отдыха… Первый — когда наверху заставляешь делать себя то, что необходимо; второй — когда внизу ешь, спишь, читаешь… Полтора месяца-эти три периода внизу и три наверху, затем полтора дня на траве под деревьями монастыря Тхъянгбоче, и там время шло не на дни, а на часы, каждый из которых дарил теплую зелень, воздух, плотность которого просто физически ощущалась, ровный, без признаков удушья сон, и никакого кашля… А потом штурм… Вот и вся экспедиция.

Из письма к П. С. Рототаеву

4 огромных грузовика с высоченными, доверху заполненными бортами выехали из ворот советского посольства. В конце 130-километровой дороги наши грузы примут на свои плечи 400 носильщиков, которые, как говорил представитель фирмы «Непал Трекинг Прайвет ЛТД» господин Тава, должны нас ждать. С нашей группой сопровождения едут 9 шерпов, которые будут работать на склонах Эвереста. Это альпинисты, у которых за плечами по нескольку высотных экспедиций. Едут повар (он обслуживал 10 экспедиций), 2 представителя фирмы «Непал Трекинг» и десятка три носильщиков. Квадратная кабина грузовика, в которой мы едем со Славой Онищенко, раскрашена и снаружи и внутри. Блестящая бахрома, цветные картинки. Многорукий Шива с семейством. Шива, играющий на мандолине, рядом — обнаженная красотка. Шофер что-то поет. При разъезде на крутой горной дороге со встречной машиной идущая вниз сворачивает к обочине и останавливается. Многочисленные полицейские посты со шлагбаумами (регистрация всех передвижений в государстве). Машина останавливается. Помощник водителя выпрыгивает, подставляет камень под колесо и бежит отмечаться. Выбегает, убирает камень и уже на ходу влезает в кузов.

Солнечное утро 7 марта начинается с уже привычной работы — перекидывания 30-килограммовых баулов. Готовится первая партия носильщиков (человек 70). Остальные, как объясняет Тава, должны подойти завтра. Ильинский отмечает подготовленные баулы, представитель фирмы сидит за веревкой, ограждающей нашу площадку, регистрирует выносимые грузы. Носильщики снуют от мешка к мешку, выбирают; баулы берут охотно, газовые баллоны и пластиковые бочки оставляют. Появляется проблема с веревкой. Надо увязывать грузы носильщикам. Это для нас новость, в договоре об этом не упоминалось. Все надо держать в поле зрения. Вот один носильщик хватает баул из другой партии и тащит. Леня Трощиненко отнимает. Второй приценивается к ящику. Останавливаю, но первый снова тянет понравившийся ему груз. Круговерть продолжается. Нашли веревку, режем. Вдруг среди всей кутерьмы и шума вижу Леню. Сидит молча на ящике, руки опущены, взгляд уперся в одну точку, в глазах безысходность. Не могу удержаться, хохочу и опускаюсь на соседний баул. Медленно поднимает на меня взгляд, усмехается: ты, мол, что?

Площадка постепенно пустеет. Первая партия отправилась в путь. С ними уходят трое шерпов, Слава Онищенко и Валентин Венделовский. Можно наконец позавтракать. Сегодня караван из 100 носильщиков выходит к Лукле. Далее через Намче-Базар еще 4 дня пути до базового лагеря. По нашим подсчетам, первая группа должна быть уже на подходе к конечному пункту. Наша группа-четвертая.

Когда первый караван ушел, началась работа по формированию грузов для следующей партии. Но уже к вечеру выяснилось, что носильщиков нет. Утром появилось человек 40. Гора грузов не уменьшается. Опять пытаемся выяснить с представителем фирмы «Непал Трекинг» Тавой причины задержки. Трудно понять его. То он говорит, что все придут завтра, то заявляет, что завтра, может, и не придут, так как базарный день и все ушли за покупками. Проходит 2 дня. Опять объяснение — сегодня священный индуистский праздник, поэтому никто не идет. Вдруг появляется новое объяснение: американская корпорация завозит продукты и за переноску платит по 30 рупий, а не по 24, как платим мы.

— Вот если вы дадите такую же цену, то сразу все наладится.

Отправлено еще 30 баулов. Но остается около 170 мест. И опять…

— Вот если бы вы дали по 30 рупий, то…

Ускользающий взгляд, торопливые движения. Такое чувство, что Тава все время темнит. Мы уже подняли цену до 27 рупий. Никакого эффекта. Нет носильщиков.

— Тава, в прошлом году здесь было сразу три экспедиции, и они не ждали ни дня.

— Я сам удивлен. Всегда сбегались люди, чтобы заработать… А сейчас…

…Сейчас наш караван движется вперед, и мы уже знаем, что за нами идет последняя, пятая, партия, забравшая остатки груза, но тогда многое было непонятно. На сцену вдруг вышла цементная корпорация строительства дорог, представитель которой заявил: 10000 ему — и грузы сразу уйдут. Приехал руководитель экспедиции Е. И. Тамм. Чтобы разобраться в ситуации, потребовалось около 5 дней. А плату пришлось увеличить до 35 рупий.

…Идет 8-й день пути. Уже многих носильщиков знаем в лицо. Идут и женщины, и дети, перенося и холод, и дождь, и тяжелую физическую нагрузку. В убогой одежонке, большинство с босыми ногами, неприхотливые и хорошо приспособленные к местным условиям. Они располагают к себе, особенно дети. Доверчивые, открытые, улыбающиеся лица. Глаза, смотрящие прямо тебе в глаза. Уже начали привыкать к тому, что около тебя всегда кучка носильщиков, которые смотрят, что ты делаешь, как ты ешь.

— Мы их можем сфотографировать, запомнить, но никогда не сможем понять, что они думают, глядя на нас, — заметил как-то Эрик Ильинский.

В этом караване мы идем с ним вдвоем. Нас догнали еще два непальца, которые хорошо говорят по-русски. Советское посольство попросило их оказать нам помощь в пути. Они — переводчики, помощники в решении некоторых вопросов. Скажем, ушли вниз трое носильщиков, надо их заменить. Этим занимаются двое наших шерпов. Или возник конфликт между руководителями отдельных групп каравана. Более сильные торопятся вперед, так как платят за определенное число дней, более слабые не выдерживают темпа. Помогают улаживать и это.

По темноте носильщики устраиваются на ночлег. Разжигают костры. Тут же на земле готовят рис и ложатся спать. Некоторые идут в отель. Отель «Эверест», отель «Макалу». Громкие названия, за которыми зачастую стоит каменный сарай, несколько нар, а то и просто голый пол. Заходим в такую хижину. На полу костер среди камней. Полумрак. Здесь можно получить дешевую пищу. Вареная темная мука грубого помола, как мокрый коричневый песок. Ее тут же на полу раскладывают в алюминиевые плоские миски. Дым ест глаза. На полках, на стене кувшины и кувшинчики, пиалы, стаканы, наклеенные фотографии, на жердях над очагом коптится кусок мяса.

Уже в 6 часов утра первые носильщики, взяв с собой груз, уходят дальше. Подъемы и спуски. Склоны распаханы террасами: на одних зеленеет пшеница, другие только начинают обрабатывать. Везде видны дома, домишки, просто сараи. Заселены все склоны снизу доверху. Стоят даже 3-этажные каменные дома. Заросли цветущих рододендронов (громадные деревья, а не стланик, как у нас на Кавказе), сосны и снова террасы полей. Привал у банановой рощи. Девочка приносит бананы, яйца. Наш переводчик Дипок разговаривает с носильщиками. Завтра должны проходить снежный перевал.