Еще и стихи эти сероэльфийские. И до полной кучи — мое обещание Гретте никому про них не рассказывать. А по-другому как с Адрианом поговорить? Сказать, что я сплетен про него наслушалась? Или прямо спросить — любит или нет? А вдруг ответит совсем не то, что мне хочется услышать? Кладу на язык треугольник мармеладки. До чего в жизни все сложно…

Мои невеселые раздумья вдруг прерываются яркой вспышкой-мыслью. Магическая почта! Чей-то разум пытается, нет, настойчиво и нетерпеливо добивается контакта с моим. Да знаю, знаю, кто у нас совсем не умеет ждать!

— Привет, Мэт! — ласково улыбаюсь фантому-изображению братишки.

— На связи секретный агент Мэт, — бодро рапортует юное дарование. — Докладываю обстановку! Прикинь, систер, какая тема. Сижу только что у Гретты на конюшне, с корешами базарю, а тут эта выдра Лорэль явилась! И давай про Адриана выспрашивать — что он и где… — Братец интригующе улыбается. — Зацени, она не в курсе, что он из столицы отбыл. Точнее, что отбыл — знает, а вот куда… И главное — вся наша тусня тоже в непонятках. Адриан никому не сказал. — Мэт принимает важный вид. — И как тебе инфа?

— И что, ты ей сказал, где искать принца? — устало интересуюсь я, дожевывая последнюю вафельку.

— Лика, я что, больной? — искренне обижается братец. — Конечно, морознулся. Да по моему лицу никто бы в жизнь не догадался, что мне что-то известно!

Скомкав в руке пустой бумажный кулек, лениво выползаю из библиотеки. Что-то в сон клонит и делать совершенно ничего не…

Мамочка моя дорогая! С изумлением утыкаюсь взглядом в часы. Это что — уже почти вечер? Сколько же времени я просидела, копаясь в горестных мыслях? И что со мной происходит, елкин дрын?! Чуть не забыла, что мне в лес нужно, траву для волчьего зелья найти. Да-да! Растение это хитрое, для непосвященных — ничего особенного, а сила в нем просыпается, лишь когда оно на вечерней заре сорвано.

Бегаю по дому, торопливо собирая дорожный саквояжик. Так, садовый ножик, холщовый мешочек для трав, парочку заготовок заклинаний. Упс! А куда я засунула… Ничего, сейчас руну поиска… Тьфу ты, а что я хоть ищу? Тем более в прихожей? Бамс! С размаху налетаю на что-то большое, теплое и такое знакомое…

— Адриан?! — подняв глаза, с обалдевшим видом смотрю на милого. — А что ты тут делаешь?!

— Да вот, — произносит драгоценный, — я здесь уже пятнадцать минут размышляю над серьезным философским вопросом: как поступать, когда тебя в упор не замечают.

Недовольно поморщившись, осторожно обхожу драгоценного. Вот же, принесло кое-кого не вовремя! Еще и строит из себя неизвестно что. Нет, чтобы сказать, что соскучился, что думал обо мне целый день. Небось с эльфийкой своей поласковее обращался!

— Извини, я спешу, — коротко бросаю милому, усердно продолжая поиски… чего-то очень нужного в общем.

— Пациент? Срочный вызов? — заботливо интересуется Адриан.

— Нет, — отмахиваюсь я, роясь в ящике шкафа. Да вот же оно! Специальная кисточка для сбора пыльцы! — Я сейчас бегу в ельник, нужно один ингредиент для варева отыскать, причем именно на заходе солнца. И вообще… — просительно заглядываю в глаза драгоценному. — Давай завтра поговорим, а? Я действительно тороплюсь.

— То есть, — будничным голосом уточняет Адриан, — ты собралась в лес, одна, на ночь глядя? И приди я на полчаса позже… — Милый небрежно прислоняется к дверному косяку. — Ну и денек… В долгих разговорах смысла не вижу, а если коротко — мы идем вместе.

— Ты поможешь мне собирать травы? Тебе интересно?

— Угу. Заодно гляну, вдруг вожак волколаков неподалеку тоже чем-нибудь интересуется.

Чуть не задав идиотский вопрос: «А что, его еще не поймали?», закусываю губу. А Адриан… Окидываю милого встревоженным взглядом. Что я вообще о нем знаю? Который вечер уже приходит еле живой, такое ощущение, что стоя заснет. Или это он о своей Лорэль тоскует?

Тьфу ты! Рассерженно отмахиваюсь от навязчивых мыслей. Тролль подери эту эльфийку! Не пойми в кого из-за нее превращаюсь!

Ранняя осень — пора обманчивая. Днем тепло еще совершенно по-летнему, а вечера уже… Бр-р-р! Хорошо, хоть додумалась шерстяную накидку захватить. Точнее, это мне ее Адриан на плечи набросил. Спасибо ему, конечно, но где моя горничная, гномий папоротник? По возвращении от портнихи я ее так и не видела. Ладно, с хозяйственными делами потом разберусь, сейчас другое важнее.

Вдохнув свежий лесной воздух, блаженно улыбаюсь. Как хорошо здесь все-таки! Пахнет опавшей листвой, грибами, откуда-то издалека долетает дымок костра остановившихся на ночлег путников. Осень — не весна, здесь нет шаловливой беспечности и радостной суеты, ничто не обещает трепетных восторгов и немыслимых наслаждений. Но этот сентябрьский лес притягивает особой красотой, величественной и печальной, словно древняя мудрость.

А вот и ельник. Ласково провожу рукой по пушистой колючей веточке. Тонкий аромат хвои наводит на мысли о вечности. Есть то, что рождается и умирает, а есть… Надо же, меня опять на глубокую философию потянуло. Это семейное, неизлечимо.

Хотя милый тоже молчит, и взгляд у него, как и у меня, задумчиво-созерцательный. Интересно, а ведь мы с ним, можно сказать, никогда даже не гуляли. Странные у нас отношения, совершенно не похожие на поведение влюбленной парочки: ни прогулок под луной, ни романтических свиданий. Двигается драгоценный по лесу практически бесшумно — ни ветку зацепить, ни сучком хрустнуть. Ладно я — маг, мы действительно хорошо видим в сумерках… Так, опять я не о том!

Останавливаюсь и, приложив палец к губам, закрываю глаза. Адриан, понимающе кивнув, отходит на несколько шагов. Заклинание поиска. Нужное растение отзывается где-то совсем рядом, там, где через полсотни шагов в просвет между деревьями виднеется небольшая полянка. Тихонечко иду на еле слышный голос, таинственный шепот-шелест капризной травинки. И, выйдя на лужайку, замираю, завороженная редким и необычайно красивым зрелищем.

— Надо же! — слышу рядом удивленный возглас милого. — Маки осенью.

Да! По всей полянке полыхают огненной россыпью отчаянно красные, словно свежие капли крови, полевые цветы.

— Такое иногда случается. — Я тихонько опускаюсь на корточки. — Если весна была ранняя, а лето теплое, весенние растения успевают зацвести второй раз — осенью.

Нежным движением поглаживаю прохладные шелковистые лепестки.

— Очень редко, но так бывает.

Адриан присаживается рядом, не касаясь меня, но так близко, что я слышу его дыхание, биение сердца, ток крови по сосудам. Да нет — это лишь кажется. Ведь заклинание восприятия я не плела. Милый, протянув руку к цветку, дотрагивается до моих пальцев. Ой! Вздрагиваю от неожиданности. Словно электрический разряд по телу.

— А я все равно люблю маки, — заявляю вызывающе, на всякий случай убрав руку подальше, — хоть на языке цветов они и означают всякие гадости.

— Любовную связь без обязательств означают садовые маки, — отзывается милый, окидывая яркие цветы странным взглядом, словно пытаясь рассмотреть что-то невидимое, — а полевые… — Быстрым движением, сорвав тонкий стебелек, вкладывает огненное растение в мою ладошку. — Полевой мак — древний символ сна и смерти, а на языке цветов — это «забвение».

— Знаешь, — доверчиво заглядываю в глаза Адриану, — в иномире есть легенда, что маки растут на полях, где шли тяжелые бои. Цветок мака — это кровь тех, кто не вернулся.

— Это не легенда, это — правда, — произносит милый со странной уверенностью. — Именно так и происходит в жизни. Забывается все — лица, имена, даже великие подвиги уходят в небытие, и все, что остается, — алые цветочные поля, при взгляде на которые сердце отзывается необъяснимой грустью.

Адриан накрывает мою руку с цветком своей ладонью.

Маки… Обжигающе красные, яркие даже в вечерних сумерках. Много… Целая поляна, залитая… Ой, что это? Реальный пейзаж вздрагивает, расплываясь, разлетаясь, многократно увеличиваясь в размерах. Вокруг меня огромное, бескрайнее маковое поле, продолжающееся до самого горизонта. Легкий ветерок играет нежными лепестками, то ли лаская, то ли пытаясь разбудить от вечного сна, докричаться, сказать что-то важное. Мой зачарованный взгляд прикован к цветам. Сколько же их? Тысячи? Миллионы? Миллиарды? Какое-то слишком большое, не воспринимаемое разумом количество. И, словно отзываясь на мои мысли, цветы поднимают головки, вырастая, выпрямляясь, становясь… да, людьми. Человеческие воины. Неисчислимая армия мертвых.