– Это, хм, – усмехнулся человек, – это тюрьма Его высочества герптшцога Ули-Клуна. А эта пристройка, – он показал на домик, – пыточный флигелек.

– Так ты… – Малач наконец догадался, где видел эти глаза, – конечно же в узких прорезях красного колпака-маски. – Ты Боберс – кровожадный палач герптшцога!

– А почему бы и не палач? – вновь усмехнулся Боберс. – Почему бы и не кровожадный?

– И… что?

– В каком смысле?

– Что ты собираешься… делать?

– А что ты предлагаешь?

Вместо ответа Малач приложил палец к губам и прислушался к возникшим в глубине сада голосам. Вскоре один голос стало слышно совершенно отчетливо, и принадлежал он не кому-нибудь, а начальнику наряда герптшцогских стражников господину Еноварму.

– Не скукчивайтесь! – командовал Еноварм. – В шерненгу разойдитесь, в шерненгу! Злой умышленник где-то здесь, в саду Его величества герптшцога!

– А ведь это за мной. – Малач вновь посмотрел в глаза герптшцогского палача. – Выручишь?

Боберс на мгновение задумался, потом молча сгреб Малача в охапку, прихватил валявшуюся рядом эльфийскую шпагу, легко поднялся с ним на ноги и быстрым шагом, петляя между деревьями, двинулся по направлению к пыточному флигелю. Малач даже не попытался сопротивляться – сейчас это было бы бессмысленно, да и справиться со здоровяком Боберсом в таком состоянии (левое плечо и лопатка, похоже, временно онемели) эльфу вряд ли бы удалось. Он решил пока что собраться с силами и ждать дальнейшего развития событий.

Неся эльфа на руках, словно младенца, палач проскочил мимо зловеще распахнутых ворот пыточного флигеля и повернул направо в глубину сада, где сливы и яблони сменились цитрусовыми деревьями – мандаринами и лимонами. Голоса Еноварма и стражников стали ближе. Внезапно деревья закончились, Малач увидел большую цветочную поляну, в центре которой стоял аккуратный бревенчатый дом с дымящейся печной трубой. Рядом с домом оказалось почти правильной формы круглое озерцо с прозрачной, слегка голубоватой водой. В это озерцо Боберс и бросил с ходу своего младенца, а сам забежал в дом и закрыл за собой дверь.

Успев задержать дыхание, Малач с головой погрузился в ледяную воду, – наверняка где-то на дне бил родник. Эльф машинально произнес заклинание «Обнаружения подводной опасности в ограниченном пространстве», мгновенно убедился в отсутствии таковой и еще в том, что для следующего заклинания у него совершенно не осталось магических сил – слишком много их было израсходовано во время пребывания в теле Эзошмеля. Да и для восстановления сил физических тоже требовалось время, даже оставаться долго под водой ему было непросто.

И все же, когда Малач вынырнул, он пожалел, что не продержался там еще немного. У самой кромки стояли два стражника и, куда же без него, господин Еноварм собственной персоной. – Вот он, злой умышленник! Хватайте его! – закричал Еноварм, не узнавший Малача из-за закрывающих его лицо длинных мокрых волос.

– Я сейчас кому-то схвачу, схвачу!

Малач, Еноварм и стражники одновременно повернули головы в сторону дома и увидели стоявшего на пороге распахнутой двери, из которой валил пар, подпиравшего кулаками бока, прикрытого лишь узкой набедренной полоской материи, красного, как вареный рак, палача Боберса.

– Какого лешего приперлись, господа стражнички?! – заорал Боберс и вразвалку двинулся на незваных гостей. – Желаете помешать отдыху герптшцогского палача и его друга? Или попариться в баньке вместе с нами? Так я вам устрою парилку, только в другом месте!

– Мы… нам… донесли… – начал пятиться Еноварм. – Злой умышленник…

– Я?! – перебил его палач. – Сейчас нырну в это озеро, чтобы смыть с себя пот. А потом я вынырну, и если увижу вас на моей территории, то клянусь, что вспотею еще раз, но уже вместе с вами в моем любимом пыточном флигельке!

И Боберс с разбега прыгнул в озерцо. Причем Малач голову мог дать на отсечение, что стражники исчезли с поляны еще до того, как его неожиданный спаситель достиг воды. Фонтан брызг обдал эльфа, и он с удивлением увидел, что эти брызги розового цвета. Под водой Боберс оставался недолго, а когда вынырнул, Малач удивился вновь – с кожи палача исчез цвет вареного рака, который был полминуты назад.

– Ты… смыл с себя… кровь? – спросил Малач.

– Конечно, кровь, – Боберс оглядел поляну и, убедившись, что стражников и след простыл, добавил. – Клюквенную.

– А-а-а…

– Это был морс. Мой любимый густой клюквенный морсевич, – улыбнулся Боберс. – Пойдем-ка в мою баньку, там еще одна кадушечка морсевича припасена.

– Подожди, Боберс, – остановил Малач готового вылезти на берег палача. – Почему ты вдруг решил мне помочь?

– А почему я не могу помочь попавшему в переплет эльфу?

– Но ведь ты на службе у Ули-Клуна. И его приказы…

– Моя служба, согласно контракту, заключается в том, чтобы пытать, вешать и четвертовать. А такого пункта, чтобы я ловил злых, – Боберс усмехнулся, – умышленников, в контракте нет.

– Теперь все понятно, – кивнул Малач и скривился от резкой боли в плече.

– Давай-ка я тебе помогу. – Боберс помог ему вы браться на берег и вылез сам. – Чем раньше примем меры, тем скорее справимся с последствиями, хм, твоего падения с неба…

И Малач, пошатываясь, пошел вслед за Боберсом – самым страшным и кровожадным человеком Фалленблека и окрестностей, человеком, который за совсем короткий промежуток времени успел завоевать его безграничное доверие. Такое с профессором Малачом случилось впервые, и будь он не столь удивлен этой мыслью и в то же время поглощен все сильнее накатывающей болью, то наверняка бы почувствовал, что из-за гущи деревьев на краю поляны за ним наблюдает пара весьма заинтересованных глаз…

Такого клюквенного морса Малач еще не пробовал, прохладненький, густой, ядреный, морсевич не просто утолял жажду, но заметно бодрил и словно наливал все тело силой. Малачу даже жалко стало, что Боберс опрокинул на себя целую кадушку этого изумительного напитка, чтобы стражники герптшцога поверили, будто бы он только что выскочил из парной.

В парной Малач и Боберс побывали уже два раза. Хорошо ли тот пытает своих подопечных, профессор мог только догадываться, зато какой он банщик, Малач испытал на собственной шкуре. В этом деле Боберс был настоящим профессионалом, да что там профессионалом – волшебником, магом!

Сейчас, вконец разморенный, он сидит в предбаннике, изредка поднося к губам кружку с клюквенным морсевичем. Левое плечо, которое новый приятель густо намазал какой-то неизвестной эльфу бесцветной мазью, покалывает тысячью холодных иголочек, и это так же приятно, как пить прохладный морс. Боберс оставил его одного, наказав перед уходом как можно меньше шевелиться, а лучше всего – вздремнуть пару часиков, пока он не разыщет для эльфа подходящей одежды. Веки Малача смыкаются и…

Вот он уже снова Эзошмель, включивший фиксирующее зрение для того, чтобы выбрать из недавнего Полета наиболее выборочно важный эпизод. Перед глазами Эзошмеля-Малача атакующий его злобный Королевский шершень; ухо господина Нью, прокалываемое микроскопической шпагой; Его величество герптшцог Ули-Клун, развалившийся на троне с хрустальным рогом в руке; подобострастно раскланивающийся господин Репф; лицо красавицы незнакомки; город Фалленблек с высоты птичьего полета; ворота и башни замка факультета рыболовной магии; несущие караул тролли-стражники; берег озера Зуро, залив Премудрый…

Стоп! Вот он – выборочно важный эпизод!!! Зрение Эзошмеля перестраивается на режим последующего воспроизведения событий, и Малач видит то, что происходит на берегу Премудрого.

Три гоблина подходят к воде в том месте, где залив, сужаясь, делает крутой поворот. Их явно интересует какой-то странный предмет на мелководье. Два маленьких бугорка, омываемые легкой волной. Один гоблин останавливается в метре от уреза воды, а двое других подходят к этим бугоркам, наклоняются, берутся за них руками, тянут на себя… Малач уже догадался, что это такое… Это две лодыжки с заплетенными косичками… Лодыжки лекпина! Гоблины продолжают тянуть их на себя, и профессор с ужасом видит, что они вытаскивают из воды… скелет, что от лекпина остались целыми только ноги от лодыжек и до ступней…