Воль-Дер-Map вдруг вскинул руки, и в это же мгновение лежавшая в корзине игла крутанулась, взмыла вверх с уже продетой в ушко серебряной нитью и воткнулась в холст. Проткнула его, вновь проткнула уже с обратной стороны и замелькала, оставляя на холсте серебряные линии. Линии потянулись от каждого вышитого по краям узора к пока еще свободному центру, сливаясь в вытянутый вверх овал. Когда овал приобрел свои окончательные очертания, серебряная нить закончилась, и игла тут же метнулась обратно в корзину, из которой появилась с продетой в ушко нитью вишневого цвета. Несколько мгновений, и одна четвертая часть овала стала вишневой. Еще три смены нитей, и овал раскрасили цвета, отождествляющие щит герба факультета рыболовной магии, цвета, соответствующие спиннингу, нахлысту, поплавочной удочке и зимней подледной рыбалке. Очередной визит иглы в корзинку, стремительная вышивка продолжилась вновь серебристой нитью…

– Скажи, ты видишь это? – прошептала Зуйка.

– Он должен, должен появиться, – сказал Воль-Дер-Мар.

– Он уже появился! В самой середине холста. Серебристый рыбодракон.

– Нет. Он должен появиться в озере. Как можно скорее. Мы должны призвать его!

За несколько часов до начала экзамена с категоричным названием «Поймать должен каждый!» в водах того самого озера Зуро, в одном из самых глубоких его мест, а именно в так называемой Чернокаменной яме, маленькая рыбка-домотаскатель, чутко спавшая в своем домике-крепости, встрепенулась от внезапно возникшей вибрации. Вибрировал один из черных камней, лежащих на дне. Вернее, не камень, на котором с вечера так уютно устроилась ночевать рыбка-домотаскатель, а то, на чем этот камень лежал, то есть толстый столб, вдруг выросший из дна как гриб после дождя.

Рыбка-домотаскатель, до предела высунувшая голову из домика-крепости, словно испуганная черепаха, втянула ее обратно, расправила свои длинные грудные плавники, взмахнула ими и соскользнула с камня вниз.

Она, ничего не понимая, плыла над Чернокаменной ямой, в глубине которой рядами стояли, вяло шевеля хвостами, брусковатые мохнорылые судаки, а вокруг то там, то тут все больше и больше вырастали невиданные столбы. И по мере роста верхушки этих столбов, только что имевшие такой же черный цвет, как и все дно Чернокаменной ямы, начинали бледнеть и наливаться непривычной яркостью.

Инстинкт самосохранения не замедлил сработать, и маленькая рыбка-домотаскатель, заработав плавниками со всей интенсивностью, на которую была способна, поплыла отсюда прочь, прочь…

Рассвело. Мак-Дин, студент третьего курса ветмагов факультета рыболовной магии, стоя в лодке, ловил рыбу на своем излюбленном месте озера Зуро – у входа в Чернокаменную яму. Собственно вход в яму находился под водой, там, где рельеф дна резко понижался. Мак-Дин прекрасно знал чуть ли не каждый сантиметр этого дна, ведь ловил он здесь много-много, даже со счета сбился, сколько раз.

Настроение ветмага было преотличное, и для этого были все основания: в руках – мощный спиннинг, способный гасить рывки попавшейся на крючок крупной рыбы; спиннинговая катушка, купленная в лавке «Настоящая магическая рыбалка», самого высокого качества; леска, кстати, весьма дорогостоящая – скручена из жил синего судака; самодельный поводок – из тонкой, но чрезвычайно прочной проволоки; приманка – рыбка из почти затвердевшего каучукового дерева с двойником, имеющим острейшие жала, соединена со свинцовым шариком-грузом, отлитым гномами из-под горы – вся эта снасть просто не могла не способствовать успешной рыбалке.

И рыбалка действительно была хороша. Подтверждением этому служили три мохнорылых судака, выловленных, тщательно взвешенных и выпущенных Мак-Дином обратно в озеро.

Единственное, что огорчало рыболова, так это то, что уж больно пассивно вели себя пойманные рыбы при вываживании. А ведь судак мохнорылый отличался от обыкновенного и от всех других судаков необычайно буйным нравом, неутомимостью и коварством. Но даже поклевки мохнорылого, обычно неожиданные и очень резкие, после которых кончик удилища вздрагивал, словно от удара, сегодня чувствовались лишь тупой безжизненной тяжестью, повисшей на противоположном конце снасти.

Но все равно Мак-Дин был счастлив, ведь если припомнить, то таких внушительных экземпляров он не вылавливал давненько. Сам вид пойманных рыбин: зеленоватый мох на мордах, острейшие колючки спинных плавников, длинные серповидные хвосты, большие желтые с ярко-зелеными блестками и черными зрачками глаза – все это доставляло ветмагу истинное эстетическое наслаждение. Будь он художником, обязательно воспроизвел бы момент, как отпускает обратно в озеро самый крупный сегодняшний трофей…

В принципе, рыбалку можно было заканчивать. Но так рано домой Мак-Дин обычно не возвращался. Хотелось еще побросать спиннинг, постучать приманкой по дну, возможно, почувствовать еще одну, а то и не одну поклевочку. И он забрасывал вновь и вновь, давал приманке опуститься на дно, затем, внимательно глядя на вершинку спиннинга, начинал подмотку: три оборота катушки – пауза, три оборота – пауза…

Чем дальше он посылал приманку, тем на большую глубину она опускалась. Мак-Дин определял это, отсчитывая про себя секунды. При очередном забросе приманка коснулась дна на счет шесть, при следующем, более дальнем, счет должен быть семь. Но тут в счете неожиданно произошел сбой. Леска провисла, а значит, приманка нашла грунт на две секунды раньше, то есть глубина в том месте должна была быть значительно меньше, чем предполагалось. На всякий случай он сделал подсечку – вполне могло быть, что рыба клюнула вполводы, но сразу понял, что это не поклевка. Создалось впечатление, что приманка продирается сквозь подводные водоросли. Вот только откуда здесь водоросли?

Мак-Дин еще раз рванул спиннингом и начал ускоренную подмотку, чувствуя, что приманка постоянно за что-то задевает. Более того, леска, которая, по идее, должна была быть постоянно натянутой, постоянно провисала, и получалось, что приманка поднимается к поверхности, опережая его подмотку. Мак-Дин завращал ручку катушки еще быстрее, и вдруг увидел, что вода в озере начала менять свой цвет. Не во всем озере, а именно в том месте, куда он в последний раз забросил приманку и где произошла мнимая поклевка. Там из прозрачно-синей глубины поднималось мутно-багровое пятно. Пятно становилось все шире и шире, и по мере приближения к поверхности цвет его становился ярче, краснее. Увеличиваясь в диаметре, оно оказалось под лодкой рыболова, поползло дальше… Вглядевшись в воду, Мак-Дин успел заметить, что это не просто муть, это что-то живое, шевелящееся. И тут пятно достигло поверхности и… с оглушительным всплеском вырвалось из воды огромным красным ковром… Ковром порхающих бабочек!

От полученного удара в днище лодка буквально подпрыгнула, и Мак-Дин чуть не вывалился за борт. К счастью, он всего лишь грохнулся навзничь, но ничего не ушиб, даже спиннинг из рук не выпустил, только опрокинул открытую коробочку с приманками. Мак-Дин лежал в лодке среди разбросанных блесен, воблеров и других приманок и смотрел на возносящийся в небо шевелящийся красный ковер и на натянутую леску, поднимающуюся вместе с этим ковром, пока от него не отделился маленький красный комочек, который стал падать прямехонько в лодку. Мак-Дин подставил ладонь и поймал свою приманку – свинцовый шарик, отлитый гномами из-под горы, с двойным крючком, острейшие жала которого пронзили тела сразу нескольких кроваво-красных бабочек…

Профессор Женуа фон дер Пропст проснулся от ударившего в глаза солнечного луча. Приподняв голову от подушки, посмотрел налево, направо… Место вроде бы смутно знакомое, но чтобы не тратить зря времени, лучше сразу воспользоваться заклинанием восстановления памяти.

Ага. Точно! Он в одном из номеров факультетского бара «Две веселые русалки». Здесь он иногда ночевал после хорошего застолья, когда возвращаться домой, бывало, мягко говоря, сложновато или же когда хотел провести время с какой-нибудь особой прекрасного пола. Профессор хоть и был холостяком, но в дом к себе никого, кроме друзей или студентов факультета, не приводил – слишком много хранил он у себя ценных приборов и рыболовных снастей, которые из-за своей некомпетентности, глупости или неуемного любопытства могли бы испортить эти самые особы прекрасного пола.