Древний приближался, он и вправду был страшен, так страшен, что Дьерди захотелось оказаться далеко-далеко от Рисского замка, но он был сыном своего отца и внуком своего деда. И потом бежать было некуда — чудовище нависло над замком, бурые крылья заслоняли солнце, полыхающие багровым глаза вперились в крышу, в ту самую горгулью, за которой прятался Дьерди! Вот он Взгляд, от которого не скрыться! Ну почему он не послушал маму и Шукана…

Сам не соображая, что творит, Дьерди Риссам отпрянул от горгульи, вскочил во весь рост и схватился за единственное бывшее при нем оружие — сработанную Иштваном Шуканом рогатку.

Осталось лишь испытание Памятью, и Избранный станет Единственным. Память… Первое, что он помнит, — голод, голод и голод! Еда во рту, хорошая еда, но братья… Пять братьев, они получают больше. Они отбирают то, что принадлежит ему, Чи-Чирру!

Почему другим все, а ему — ничего? Даже не ничего, а пинки и колотушки… Он так не хочет! Вранье, что он вывелся из неправильного яйца! Оно было правильным! Крапчатым, а не голубым. И сам он был правильным, не хуже других. Ну и что, у него пятно на груди меньше, чем у Чир-чирра, зато форма лучше! И ничего он не трус, просто ему не нравится, когда его бьют! Что он мог сделать, когда маму схватила кошка? Ничего! Чурр-чиррик попытался и чуть не погиб, а маму все равно съели. Он не хочет, чтоб его ели. Он не хочет, чтоб ему было больно!

Почему на его бедную голову сыплются все напасти? Рыжая кошка… Страшная кошка! Желтые глаза, четыре лапы с жуткими когтями, оскаленная пасть! Он едва вырвался, потеряв половину хвоста… Перья не отрастали, а Чива-Чирра смеялась! Над ним все смеялись. Чир-чирра и Чив-рика не трогают ни кошки, ни мальчишки… Им хорошо, а Чурр-чиррик отобрал у него кусок хлеба и чуть не выклевал глаз… Хороший кусок, большой… Его бросили голубю, а он его унес. Это была его добыча, его, а не Чур-чиррика! Это несправедливо! Гадко! Подло!

Мальчишка на крыше, что он ему сделал? Он просто присел отдохнуть, и все… Удар сбросил его на камни двора. Страшный удар в грудь. Эти рогатки, они еще хуже кошек! Он умирал… Нужно было лететь, спасаться от Страшного. На него нацелились все кошки, все вороны, все мальчишки мира, а он не мог подняться… Чур-чиррик кричал, чтоб он летел. Дурак! У него все было разбито, все изломано… а Оно приближалось. Этот взгляд… Он чуть не умер, но Тот, Кто Был Раньше, оценил его.

— Ты — велик, Чичирр, — сказал ОН. — Ты будешь сильным, непобедимым, вечным! Все будут трепетать пред тобой!

Его избрали из всех. Его, Чичирра, не Чур-чиррика, ни Чур-чирра, ни Чир-Чуррика. Древний понял, КТО перед ним! Понял! Понял! Понял!!! Все было плохо, а стало хорошо и правильно.

Это было прекрасно — вкус крови, рождение огня, осознание золота… Его зовут Чичирр, Могучий Чичирр, Непобедимый Чичирр. Неуязвимый Чичирр. Нет, коротко! Он великий Чичирр-вен-Чиррак-вен-Чивваррак!

Странный привкус в горле, вырывающиеся из клюва язычки огня…. Первый раз это было больно, но как прекрасно жечь! Его первой добычей стал воробей, похожий на Чуррчиррика. Как он бил крыльями, когда у него загорелся хвост! Жалкий, ничтожный, смешной! Как великий Чичирр смеялся, когда наглец пытался взлететь! Он хотел обмануть судьбу? Он спорил с Великим? От Чичирра не уйти никому! Никому! Ни воронам, ни кошкам, ни мальчишкам!

Вкус кошачьей крови… Он и сейчас преследует его. Нет ничего прекрасней, чем рвать в клочки этих дряней. Рвать и жечь! Жечь и рвать! Но их трудно найти, паря в небесах. Людей легче. Люди тоже виноваты перед Чичирром. Перед ним виноваты все! Все! Все! А больше всех те, кто живут в замке.

Как замечательно пахнут горящие дома! Как прекрасно, когда все трепещут. Он велик, наконец-то это поняли! Жаль, кошки не летают, их было бы легче жечь. Зато летают вороны! Стаями. Это хорошо, за один раз можно сжечь многих! Он сожжет всех, хотя нет! Если сжечь всех, кто будет его бояться? Нужно оставить на потом. Он не станет никому отдавать свою силу, он не будет одним из Тех, Кто Был Раньше. Он станет Тем, Кто Будет Всегда!

Он — Великий Чичирр-вен-Чиррак-вен-Чивваррак, Последний и Единственный! Он наследник Тех, Кто Был Раньше. Их золото принадлежит ему. Их сила принадлежит ему. Их кости тоже принадлежали ему, но он их сжег. Этот мир принадлежит ему! Но…

Мальчишка на крыше, он сильнее… Он вернулся и снова убьет его… Больно, страшно… Почему ему так не везет?!

Прошлое вернулось. Вернулось, хоть ему обещали, что этому не бывать! Вот оно — острый шпиль колокольни, фигуры серых тварей на крышах и Убийца! Убийца со своим проклятым оружием, нацеленным прямо в сердце! Тогда его застали врасплох, но сейчас он увернется! Увернется!

Великий Чичирр отпрянул от опасной крыши, пытаясь развернуться. Пережитый в юности ужас вернулся, приняв обличье мальчишки с рогаткой на краю старой крыши. Великий забыл и о своем величии, и о мести — гигантское тело рванулось в сторону и вниз. Только бы успеть, отвернуть, спрятаться от летящей смерти! Когда-то Чи-Чиррик искал спасение на карнизе замковой колокольни, сейчас она его погубила. Она и память, превратившая Могучего и Неуязвимого в насмерть перепуганного воробья, каким тот когда-то был. Потеряв от страха голову, Великий Чичирр, нет, жалкий, маленький ЧиЧиррик, рванулся к спасительному карнизу и…

Мальчик с рогаткой и десятка три искавших его воинов в ужасе и недоумении смотрели, как черное огнедышащее чудовище, судорожно маша крыльями, неуклюже и странно шарахнулось в сторону колокольни и само насадило себя на острый, окованный медью шпиль. Усаженный зубами гигантский клюв раскрылся, из него вырвалась струя пламени, по счастью ударившая в глухую стену, факелом вспыхнул вековой тополь, в дупле которого годами гнездились воробьи.

Зверь бился, как насаженный на булавку жук, сползая под собственной тяжестью все ниже и ниже, туда, где медь шпиля переходила в серый камень, теперь потоки огня вырывались уже не из пасти Зверя, а из чудовищных ран на брюхе и на спине. Огонь мстительно лизал гигантское тело, радуясь поднятому крыльями жаркому ветру, над замком стоял удушливый запах жженых перьев, когти монстра разрывали древнюю кладку. Пламя пожирало отчаянно вопящего Древнего, к небу тянулся черный дым, перекрытия колокольни трещали, из кладки вырывались и рушились вниз камни.

Казавшееся нерушимым сооружение дрожало и корчилось, раскачавшиеся колокола самочинно вели какую-то жуткую песню, а на украшенной серыми горгульями крыше седеющий воин прижимал к себе заходящегося в плаче темноволосого мальчишку, все еще сжимавшего в руках рогатку.

Позже свидетели гибели Древнего не раз просыпались в холодном поту, вспоминая прерывистые жуткие крики, струи багрового пламени, опалившие стены, судорожное биенье крыльев и огненные глаза чудовища, казалось, вместившие в себя всю злобу этого мира.

Минуло восемьсот двадцать лет, но старый замок над быстрым Риссом стоит и сейчас. Туристы любят фотографироваться на фоне мощных башен и поднятого моста. А вот старой каштановой рощи уже нет, на ее месте построено несколько неплохих гостиниц. Что поделать, времена меняются, и все меняется вместе с ними. Старое уступает место новому — людям нравится спать в тепле, ездить по хорошим дорогам, за несколько часов добираясь от Карианы до Борна, зимой есть землянику, а летом — пить холодное пиво. Рисский замок уцелел лишь благодаря тому, что именно у его стен был убит последний гарийский дракон. Правда, некие умники, размахивая какой-то странного вида костью, утверждают, что это был не дракон, а гигантская ископаемая птица, другие, напротив, уверены, что у замка потерпел крушение неопознанный летающий объект, но туристы предпочитают дракона.

В округе найдется немного мест, где бы не продавались изображения самого дракона, его победителя и великой битвы. С сумок, маек, плакатов, календарей, тарелочек, ковриков дышит огнем огромное черное чудовище, крылатое и чешуйчатое, коему лихо тычет в пасть копьем прекрасный рыцарь на белом коне — принц Дьердь-Драконоборец. Статуя аналогичного содержания установлена и во дворе самого замка, на ней очень любят сидеть воробьи.