— Очки сломали, гады.

Бинар

Штаб-квартира секванского отдела разведки

Кею казалось, что из его глаз сочилась тьма. Свет, будь то солнечный или искуссвенный, он воспринимал настолько болезненно, насколько можно было согласовать кошмарное самочувствие с миром вокруг. Внутри него была выжженая напалмом пустыня, сухая и безжизненная и, чтобы не сойти с ума совсем, он приказал себе отключитть все чувства. Он не жил, не существовал, он функционировал, больше похожий на робота в замкнутой системе — допросы, камера, сон, допросы, камера, сон. Его чувства отмерли, но внимательный аналитический ум разведчика по-прежнему подмечал всё почти со звериным автоматизмом. Именно этот автопилот и подсказывал ему, что следствие по его делу вот-вот должно закончится и приговор трибунала не заставит себя ждать.

— Лиарават, на выход! — вырвала его из забытья фраза охранника и он поднялся с лежанки в камере. Именно так он и проводил большую часть дней, уставивший в потолок, в одну точку и, не видя ничего вокруг себя.

Кея провели по коридору, отстегнули наручники и втолкнули в небольшое помещение. Щёлкнул замок с той стороны и Кей с некоторым удивлением огляделся. Это была не привычная камера для допросов, не место встречи с близкой кровью, и не то место, где он отвечал перед трибуналом. Вместо привычных жестких поверхностей диван и два кресла, вместо минимализма в помещении картины на стенах. И ожидающий его человек с давно уже поседевшими волосами и теплым взглядом, сочетавшим в себе мудрость и грусть.

— Дедушка…? — сначала не поверил своим глазам Кей.

— Кей, — приблизился к нему тот и, горячо обнимая, произнёс. — Мальчик мой! — в его глазах заблестели слёзы.

— Дедушка, — Кей тяжело присел на диван и виновато опустил голову. — Зачем ты здесь?

— Хотел узнать, почему несмотря на твоё столь долгое нахождение на Бинаре ты ни разу не появлялся дома? — пристроился рядом Лиарават-старший.

Кей опёрся локтями на ноги и положил лоб на сложенные вместе ладони, помолчав несколько секунд, прежде, чем ответить:

— Последний раз я приходил в дом не один. Я был с… любимой женщиной, с женой, интересы которой я защищал. И я помню, что её не очень хорошо приняли. Я отстаивал её интересы, защищал и теперь я не имею права возвращаться домой без неё, — он поднял голову и посмотрел в глаза деду. — Это будет не очень хорошим примером для младшего брата.

— Но, Кей… — во взгляде дедушки он прочитал любовь. — Мы любим тебя не за твои решения и поступки. Ты часть нашей семьи и мы всегда готовы принять и простить тебя.

— Спасибо, — глухо отозвался Кей, стыдливо опуская глаза.

— Кей, не переживай! — дедушка обнял его сбоку и вдруг Кей почувствовал, что тот с трудом сдерживается, чтобы не заплакать. — Мы смирились с твоей женитьбой и принимаем твою жену и ребёнка. Вот держи, — Кей увидел на его ладони три символа внутри металлических окружностей, подвешанных на красной нитке, распушавшейся к низу. — Это оберег для беременных. Передай ей и скажи, что мы всегда будем рады видеть её в нашем доме.

Не чувствуя размыкающихся объятий и не слыша покидающего комнату деда, Кей застыл с амулетом в руке. Приговор бинарской разведки был ясен. Последние желания исполняют только у смертников.

11 частота

Малозаметный для окружающих Иришь являлся спокойным миром, словно сошедшим с винтажной фотооткрытки. Несмотря на прошедшие века истории, здесь до сих пор царила монархия, а жителей отличал консерватизм и любовь к истории. Именно она, ровно как и археология, были ведущими науками на Ирише. Гордиться своей славной историей и быть причастным к ней было долгом каждого иришанина. В мире с развитым сельским хозяйством, каждый год дающим хорошие урожаи, рыболовным и охотничьим промыслом, городов было мало. Основное население было сосредоточено в сельской местности. Немногочисленные же крупные города являлись настоящими культурными центрами с концертными залами, театрами, музеями и антикварными лавками. Большинство поселений иришанцев было расположено рядом с реками или водоёмами. Они не представляли свою жизнь без воды. Также для любого жителя считалось абсолютно нормальным иметь свой приусадебный участок с садом или огородом. Иришь был тем самым воплощением тиши, домашнего уюта и благодати, о котором мечтал Кей, и именно поэтому этот мир был выбран для последнего свидания с Агнессой.

Под сенью зелени многовековых деревьев, раскинувших свои кроны, рядом с прудом, через которые проходили многочисленные мостики парка, соединявшие один берег с другим, Кей напряжённо вглядывался в лица прохожих, ожидая Агнессу. Он отвлёкся на птиц в пруду, как вдруг замер, не в силах отвести взгляд. В нескольких шагах от него стояла та, которую он и не надеялся больше увидеть. Облачённая в белое греческое платье мини она выглядела потрясающе: свободный покрой заканчивался поясом ниже талии, переходя в юбку-солнце. Ещё секунда и они оказались в объятиях друг друга, нежась и не веря, что это всё-таки случилось.

— Я думала, я тебя больше никогда не увижу, — призналась Агнесса, прижимаясь к нему как можно крепче.

— После этого действительно не увидишь, — грустно констатировал Кей и оторвался от её объятий. — Но давай… сейчас…не будем об этом, — улыбнулся и потянулся в карман. — У меня билеты на концерт. Сейчас уже начали пускать. Идём.

Зайдя внутрь огромного спортивного закрытого стадиона на пятьдесят тысяч человек и приспособленного сейчас под концертный зал, Агнесса оглянулась. Всюду, где только хватало глаз, были люди. Стадион зрителями был забит на всех ярусах от нижнего, ближе к сцене, где находились они с Кеем, до самых верхних рядов. И у каждого в руках было полотенце с надписью и символикой концерта и лайтстик, которые прилагались и к их билетам.

— Рейна Корасонес, — пояснил Кей надпись на полотенце. — В этом городе проходит специальный финал её концертного тура на альбом «Чёрная вишня». Говорят, будет нечто особенное и появятся новые песни, которых не было в туре по стране. Мне она нравится тем, что поёт во всех жанрах.

— Я ведь ничего не пойму, — растерянно улыбнулась Агнесса.

— Слушай сердцем. Я думаю, она тебе понравится.

Фанаты полушёпотом переговаривались, кто-то неотрывно следил за сценой, как вдруг свет погас и все разом затихли. На огромном ЖК-экране Агнесса увидела злую ведьму, колдующую над мирно спящей девушкой, срывающую с её шеи ключ и бросающую под ногу пирату. Тот опустился и поднял ключ. Ведьма исчезла со зловещим смехом, а девушка очнулась. Изображение исчезло и все увидели огромный аквариум на сцене. Зал заревел, когда среди огромных пузырьков там оказалась певица. Всё ещё находясь под водой, она подплыла сначала к одной стороне аквариума, потом к другой, после чего вынырнула на поверхность и, схватив лежащий рядом микрофон, начала песню. Пропев один куплет, она растворилась в темноте сцены, а на ней начали появлятся декорации: деревянный борт огромного пиратского корабля, танцоры, одетые под местных островных аборигенов. Зал вновь взревел, когда она вновь появилась на сцене, одетая в женский концертный вариант костюма пирата. Под ритмичные биты зал танцевал, никто не сидел на месте и Агнесса, видевшая, как певица с танцорами направляется по «языку» сцены вглубь зала, почувствовала, как тает её печаль. Музыка, словно море, смывала и растворяла её боль. Танцевальные биты продолжились и вот женщины-танцоры во главе с певицей отвоёвывают пиратский флаг у мужчин-танцоров. В конце танцевального номера Рейна гордо махала им на сцене. Празднование и под мелодии очередной песни, под которую на месте не усидишь, певица показала барменское искусство в обращении с бутылками и фужерами. Агнесса уже не здесь, её тело полностью подчиняется музыке и раскачивается с ней в такт, глаза устремлены на сцену, она поглощена сюжетом и музыкой. Она здесь и нигде одновременно, захваченная мелодиями и голосом певицы. Звездное вечернее небо, грустная мелодия. Вот зазвучала баллада и против воли Агнесса почувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы. Когда песня достигла кульминации и певица взяла высокие ноты, из глаз Агнессы хлынули слёзы. Странное дело… Полностью уйти в искусство, чтобы оно вернуло Агнессу к тому, от чего она ушла. Но пережила это так, словно это не её переживания, а певицы и героини её песни… Последние танцевальные номера и снова экран. Смелая красавица-пиратка связывает того, кто забрал у неё ключ и срывает его с шеи мужчины. И в следущий момент происходит преображение. Лазурная голубизна подводного мира и вместо дерзкой пиратки — прекрасная морская русалка. Сцена изменилась, теперь больше напоминая подводный мир. И взгляду зрителей открылся небольшой оркестр и певица, облачённое в длинное розовое платье. Настало время классических медленных мелодий и темпованных баллад. Момент расслабления и релаксации после физической нагрузки. Песни успокаивают сердце и приводят дыхание в порядок. Кей и Агнесса не заметили, как почти инстиктивно повернулись друг к другу и начали танцевать. Кей обнимал Агнессу, в то время как её руки покоились на его шее. Ещё одно отделение пролетает также незаметно и история продолжается. И вот доверчивую красавицу-русалку заточают в стеклянную клетку. В стекляной клетке на красном цвету, без единого аккопанимента певица в чёрном начинает петь песню. С последней строчкой припева она разрушает стекло и выходит к зрителям. За её спиной играет живой бэнд. Агрессия, отчаяние и рок льются со сцены с каждой новой композицией. Сверкают огни и вырывается пламя у сцены, подчёркивая всю напряжённость момента. На последней песне певица сама играет соло на ударных. Самое тёмное отделение концерта заканчивается и певица исчезает. Становится тихо и Агнесса с удивлением смотрит на зрителей и Кея, который никуда не собирается. Зал всё сильнее начинает кричать: «Анкор» и огни сцены зажигаются вновь. В последнем отделении концерта танцевальные мелодии мешаются с медленными, певица заговаривает с залом и, расчувствовавшись, даже плачет. Последняя песня и, открывая стеклянную дверь тем самым ключом из первой видеовставки, исчезает. Концерт окончен.