Нас усадили за столик в шесть, но еду принесли не раньше половины седьмого. И сколько бы я ни топала ногой, сколько бы ни стискивала зубы, глядя на часы, вечер тянулся невыносимо медленно. Бобби не заметил моего настроения. Был слишком занят, выспрашивая у официанта, приготовлена ли утка в винном соусе, свежие ли устрицы, подается ли картофель в виде пюре или еще как-нибудь и можно ли заменить салат супом.

Опустив руку под стол, я стучала пальцем по ноге, пытаясь скрыть отчаяние, и вдруг краешком глаза заметила, что кто-то у стойки бара смотрит в мою сторону. Приглядевшись, я узнала Билли, парня, с которым я встречалась в школе. Он сидел, слегка осоловелый, со стаканом в руке. Билли сделал мне предложение перед самой встречей выпускников. Он подарил мне кольцо, и я согласилась, вернее, сказала, что, может, и выйду за него. Я любила Билли, мы с ним отлично проводили время, но все это было до того, как в мою жизнь вошел Эллиот. Фрэнсис говорила, что Билли по-прежнему меня любит, и по его взгляду я поняла, что подруга права. К чести Билли, он не стал меня ненавидеть, когда мы расстались. В тот вечер я почувствовала, что он меня жалеет. Билли помахал мне из бара, где сидел с каким-то человеком, одетым, как и Билли, в деловой костюм. Я помахала в ответ.

– Кто это? – спросил Бобби.

– Всего лишь Билли, – ответила я, показывая на бар.

Оглянувшись, Бобби тоже улыбнулся Билли, и наверняка с одной целью: показать, что я принадлежу ему. Иногда мне казалось, что Бобби любит не столько меня, сколько чувство обладания. Я стала его трофеем, которым так приятно хвастаться перед другими.

Принесли еду, и после двух бокалов пива Бобби сказал:

– Слушай, Эстер, я вот что думаю… – Он понизил голос. – Может, заведем еще одного ребенка?

От неожиданности я облилась водой.

– Что скажешь, дорогая?

– А не слишком ли рано? Малышке всего четыре месяца.

– Ну хотя бы подумай.

Я кивнула. Мы покончили с ужином, и Бобби предложил заказать десерт.

– С тех пор как на прошлой неделе Дженис угостила меня в конторе пахлавой, я хочу еще.

– Что она забыла в твоей конторе?

– У нее была деловая встреча этажом ниже, – сказал Бобби, смахивая с губ крошки. – Просто зашла поздороваться. – Он взял меню и опустил очки на нос. – Хочешь десерт, солнышко?

Мне хотелось только одного: поскорее уйти. Я бросила взгляд на часы – почти половина десятого. Эллиот не назначил время, но еще немного, и будет поздно. Если я все-таки пойду к нему, то надо поторопиться.

– Нет. Честно говоря, я немного устала. Давай поедем домой.

Бобби заплатил по счету, и когда мы уходили, я сунула под стол сумочку. Это должно было стать моим алиби.

Дома Бобби поблагодарил свою мать и проводил ее до двери, пока я смотрела, что делает малышка. Она крепко спала в колыбели. Я чувствовала ход каждой минуты, каждой секунды. Наконец Бобби разделся и лег в постель, ожидая, что я последую за ним.

– Вот черт! Я забыла в ресторане сумочку.

– Надо же! – Бобби встал и потянулся за брюками, которые оставил на стуле у кровати. – Сейчас я за ней съезжу.

– Нет-нет, тебе рано вставать на работу. Сама съезжу. А еще я забыла отвезти кое-что Фрэнсис, заеду к ней на обратном пути.

Отлично, подумала я с колотящимся сердцем. Я только что купила еще полчаса.

– Эстер, уже поздно, – возразил Бобби. – Приличным женщинам опасно разъезжать по ночам.

Бобби свято верил, что его долг – защищать меня, а мой – жить под защитой.

– Не волнуйся, все будет хорошо.

Он зевнул и снова забрался в постель.

– Ладно. Только не задерживайся. Разбуди меня, когда вернешься, чтобы я знал, что все в порядке.

– Конечно.

Я не собиралась его будить, знала, что вернусь не скоро. Бобби уже спал, и я услышала, как он храпит, когда закрывала дверь.

Той ночью я, как сумасшедшая, промчалась на «бьюике» мимо ресторана, мимо дома Фрэнсис и свернула на длинную дорогу, что вела к дому Эллиота. Несколько раз я смотрела в зеркало заднего вида, проверяла, не едет ли кто за мной. Уже в двенадцатом часу я припарковалась возле участка Эллиота. Разгладила ладонями шерстяной жакет, взбила пальцами волосы, ругая себя за то, что перед выходом не посмотрелась в зеркало. На тропинке, что вела к пляжу, было темно, но я помнила каждый шаг.

Полная луна освещала небо и пляж, который я так хорошо знала. Здесь мы с Эллиотом в первый раз занимались любовью, в последний раз тоже. Я огляделась. Много лет назад Эллиот ждал меня, сидя на коряге или лежа на расстеленном одеяле, и я думала, что в этот раз все будет как прежде. Он вручит мне отполированный морем осколок стекла или красивую раковину, и мы упадем в объятия к друг другу.

Но Эллиота на пляже не было. Я опоздала.

В доме не горел свет. Неужели Эллиот уехал? Я судорожно вздохнула. Нам всегда не везло со временем, чего же я ждала в эту ночь? Острая боль пронзила сердце ударом тока. Я вернулась к тропинке и уже хотела было подняться к машине, как вдруг заметила под ногами слабое мерцание светло-лиловых лепестков. Я ошеломленно покачала головой. Лесные фиалки? В последний раз я видела их в детстве, одно лето они росли в саду у моей бабушки. Никогда не замечала эти цветы на участке Эллиота. Откуда они взялись?

Многие на острове, включая меня, верили, что эти цветы обладают таинственной силой, могут исцелять раны души и тела, примирять поссорившихся друзей, даже приносить счастье. Я опустилась на колени, провела рукой по ковру лиловых лепестков, обрамленному светло-зелеными листьями.

Внезапно издалека донеслась знакомая мелодия, она словно плыла в ночном воздухе. Я торопливо встала. Неподражаемый голос Билли Холидей пел песню «Душой и телом»[11].

Я посмотрела на крыльцо дома, ища взглядом Эллиота, но увидела только прислоненную к перилам удочку. Все как раньше, застывшая во времени картина. Вдруг кто-то обнял меня сзади. Я не вздрогнула и не стала вырываться потому, что узнала прикосновение, запах кожи, ритм дыхания. Помнила их наизусть.

– Ты пришла, – выдохнул Эллиот мне в шею.

– Разве я могла не прийти? – прошептала я, поворачиваясь к нему.

– Думала обо мне?

– Каждый божий день.

Я упала в его объятия. Он целовал меня с неистовой страстью, так же, как много лет назад. Наши чувства никуда не делись. Все было по-прежнему.

В кустах возле тропинки, которая вела наверх к дороге, раздался шорох, но я не стала терять время, чтобы посмотреть, что там, или встревожиться. Только не теперь, когда Эллиот взял меня за руку и повел к дому.

Мы прошли в гостиную. Эллиот отодвинул кресло, потом кофейный столик и уложил меня на медвежью шкуру у камина. Когда он расстегивал мое платье, я не думала ни о Бобби, ни о том, что должна быть с ним в годовщину нашей свадьбы, ни о спящей в колыбели малышке, ни о своей лжи. Просто чувствовала жар огня и дыхание Эллиота на коже, понимая, что больше ничего мне не нужно».

Я изо всех сил старалась не придавать значения словам Джека, но разве он не говорил, что сегодня вернется из Сиэтла? До завтрака я смотрела на часы раз двенадцать. Еще вспоминала поцелуй Эллиота и Эстер. Я мечтала, чтобы меня любили со страстью и пылом, которыми щедро делился Эллиот.

Телефон молчал в одиннадцать часов утра, не зазвонил и в полдень. «Почему он не звонит?» – спрашивала я себя. В два часа, когда я гуляла по пляжу, мой мобильник звякнул только один раз, сообщив, что пришло сообщение от Аннабель. Около пяти Би стала смешивать коктейль и спросила, не присоединюсь ли я к ней.