Аннабель проводит ненаучные исследования о кофейных предпочтениях в парах. Первые предварительные выводы – если, конечно, это можно назвать выводами! – гласят, что у людей с одинаковыми предпочтениями больше шансов на счастливую супружескую жизнь.

Я отпила кофе и пошла в гостиную, где возле камина свернулся Расс. Как все золотистые ретриверы, он напоминал милую плюшевую игрушку, и я присела, чтобы его погладить. Вдруг я заметила у него на морде клочок зеленого картона. Справа от пса валялась изжеванная зеленая папка и какие-то бумаги.

– Расс, плохой мальчик! Где ты это взял?

Он зевнул, перевернулся на спину, и я увидела еще несколько смятых листов. Возможно, Расс припрятал их, чтобы пожевать позже. Я подняла обмусоленный листок, вгляделась. Почти весь печатный текст был изодран, буквы размазались, но на самом верху страницы я увидела надпись «Департамент полиции Сиэтла. Отдел по розыску пропавших людей». Я озадаченно взяла другую страницу, которая оказалась ксерокопией новостной заметки, вырезанной из местной газеты. Судя по шрифту, довольно старой и уже не подлежащей восстановлению.

– Эмили! – позвал Джек из кухни.

Я испуганно уронила листок.

– Э-э, я здесь, с Рассом. Похоже, он что-то стащил.

Джек зашел в комнату, держа тарелку с гренками по-французски, однако сразу же ее поставил.

– Расс, место! – рявкнул он.

– Давай помогу, – предложила я.

– Нет! – Он почти кричал. – Извини, тебе незачем разгребать эту грязь. Сам справлюсь.

Может, я увидела что-то не предназначенное для чужих глаз? Я отошла в сторонку. Джек запихал папку вместе с растерзанным и обслюнявленным содержимым под стопку журналов на журнальном столике.

– Извини. Я так хотел устроить для тебя идеальный завтрак!

– Ничего страшного. Собака есть собака.

Джек аккуратно сложил гренки стопкой и припорошил сахарной пудрой.

– Твой завтрак.

Он вручил мне тарелку. Я взяла вилку, и тут из кухни донесся телефонный звонок.

– Не буду брать трубку, я включил автоответчик, – сказал Джек.

Откусив гренку, я едва не упала в обморок, так было вкусно, но отвлеклась, когда услышала женский голос:

– Джек, Это Лана. Спасибо за вчерашний ужин. Я хотела…

Джек вскочил со стула и выключил автоответчик, не дав ей продолжить.

– Извини, – чуть виновато пробормотал он. – Это клиентка. Мы встречались вчера вечером, чтобы обсудить картину.

Мне не понравился ее тон. Было в нем что-то глубоко личное, интимное. Мне хотелось засыпать Джека вопросами, однако я лишь вежливо улыбнулась и принялась за еду. Я не сомневалась, что женщина была его клиенткой, но почему он смутился? Что он скрывает?

Как только Джек сел и начал есть, телефон зазвонил снова.

– Да что ты будешь делать!

Я бросила на него взгляд, который предположительно говорил: «Все нормально. Иди возьми трубку», хотя на самом деле испытывала непреодолимое желание выдернуть шнур из розетки, чтобы эта женщина, кем бы она ни была, больше никогда не звонила.

Джек извинился и выбежал на кухню.

– Алло!

Пару секунд он только слушал, потом ошеломленно охнул и снова замолчал.

– Конечно. Да, здесь, – наконец произнес он. – Сейчас позову.

Джек торопливо вернулся в комнату и жестом велел мне подойти к телефону.

– Это твоя тетя.

У меня чуть сердце не выпрыгнуло.

– Эмили? – Би говорила сбивчиво и торопливо.

– Да. Что случилось?

– Извини, что беспокою, но Генри гулял сегодня по берегу и видел, как ты идешь к Джеку, вот я и…

Ее голос задрожал.

– Би, что с тобой?

– Эвелин, – потерянно сказала она. – Она зашла ко мне позавтракать, и… и ей вдруг стало плохо. Я позвонила девять-один-один. Ее увозят в больницу.

– Я сейчас приду.

– Не успеешь. Я тоже уезжаю.

– Поняла. Ты тогда езжай, я сама доберусь до больницы.

Я не спросила, идет ли счет на часы. Уже знала. Знала и Би, вернее, чувствовала, как чувствуют близнецы, родственные души или друзья всей жизни.

Повесив трубку, я потрясла головой, отказываясь верить в случившееся.

– Эвелин в больнице.

– Я тебя отвезу.

Я бросила взгляд на стол и тарелки с идеальными гренками по-французски, которые вдруг утратили свою привлекательность.

– Оставь, – сказал Джек. – Если выедем прямо сейчас, будем там через полчаса.

Ближайшая больница находилась в Бремертоне, небольшом городке на западном берегу залива. Стоило пересечь мост и въехать на полуостров, как волшебная аура Бейнбриджа растворилась, и я будто спустилась с небес на землю.

В больнице мы с Джеком сразу поспешили к регистратуре, чтобы узнать номер палаты Эвелин. Седовласая женщина за стойкой возилась так долго, что мне захотелось оттолкнуть ее и самой найти в компьютере нужные сведения. Похоже, она поняла это по моему нетерпеливому постукиванию пальцем.

– А, вот. Шестой этаж.

Мы поднялись наверх, и уже возле палаты Эвелин Джек остановился.

– Я подожду здесь.

Я покачала головой.

– Идем со мной.

Все, решила я, больше не допущу, чтобы он чувствовал себя нежеланным гостем. Какие бы предубеждения ни испытывала Би к его семье, пора с этим кончать.

– Не сто?ит, все нормально. Я здесь, если что.

Я не стала настаивать, молча кивнула и открыла дверь в палату. Би сидела у постели Эвелин и держала ее за руку.

– Эмили, у нас почти не осталось времени.

– Ой, да ладно тебе, Би! – вмешалась Эвелин, и я с радостью отметила, что в ее голосе есть еще прежний задор. – Прекрати реветь, как девчонка! Может, кто-нибудь поможет мне вылезти из этого ужасного халата и надеть приличную одежду? И во имя всего святого, принесите мне коктейль!

Я вдруг поняла, почему Би ее так любит. Меня она восхищала.

– Привет, Эвелин!

Она улыбнулась, но в ее глазах сквозила усталость.

– Здравствуй, дорогая! Извини, что твоя престарелая подруга помешала свиданию с симпатичным молодым человеком.

– Вообще-то я привезла его с собой.

Би бросила на меня неодобрительный взгляд. Эвелин не заметила настроения подруги.

– Ты прямо светишься, когда говоришь о нем.

Никто не говорил, что я свечусь рядом с Джоэлом. Наоборот, все утверждали, что я выгляжу усталой и поникшей, когда мы вместе.

– Хватит обо мне. Как вы себя чувствуете?

– Как пожилая дама, у которой рак, – ответила она. – Хотя бокал мартини мне бы помог.

Би выпрямилась, словно поняла, что делать.

– Будет тебе мартини, – сказала она, вставая. – Эмили, посиди. Я сейчас вернусь.

Хорошо, конечно, что она хочет исполнить желание умирающей подруги, но как? Поедет в магазин спиртных напитков? Купит шейкер? Так ведь все это еще нужно пронести в палату под бдительным оком медицинского персонала!..

Едва Би вышла, Эвелин устало откинулась на подушки.

– Как продвигается чтение дневника? – спросила она.

Ее окружало столько приборов и проводов, что казалось странным говорить о чем-либо, кроме ее болезни, но, похоже, Эвелин сознательно избегала этой темы.

– Не могу оторваться, так интересно.

– Сколько ты уже прочитала?

– Много. Эстер приехала домой к Эллиоту.

Эвелин зажмурилась, потом вновь открыла глаза.

– Да.

В палату вошла медсестра и стала возиться с капельницей.

– Пора принимать морфин, – сказала она Эвелин.

Та продолжала смотреть на меня.

– И что ты думаешь?

– О чем?

– Об этой истории. О любви Эстер и Эллиота.

– А вы откуда ее знаете?

Эвелин улыбнулась, перевела взгляд на потолок и смотрела вверх, пока ее глаза не закрылись.

– Эта девушка всегда была загадкой.

– Кто? – удивилась я.

Дыхание Эвелин стало медленным и тяжелым, должно быть, под действием лекарства.

– Эстер, – прошептала она. – Как мы ее любили! Мы все ее любили.

Глядя на отяжелевшие веки Эвелин, я едва удержалась от дальнейших расспросов.