– По-моему, ты сейчас прячешься от того, с чем должна встретиться лицом к лицу. Эм, ты сходишь с марафонской дистанции на последней миле.

– Пусть так. Я просто не могу больше бежать.

Рискнув выйти из комнаты, я заметила, что дверь в спальню Би все еще закрыта, и потому очень удивилась, увидев тетю за кухонным столом. Она ставила цветы в вазу.

– Правда, великолепные нарциссы? – весело спросила тетя, словно о вчерашнем позабыто.

Я кивнула и села за стол, боясь сказать лишнее.

– Любимые цветы твоей бабушки после тюльпанов. Она обожала весну, особенно март.

– Би, ты уничтожила дневник?

Мой голос дрогнул от горя. Я скорбела, что потеряла единственную вещь, связывающую меня с бабушкой и ее писательством.

Би пристально посмотрела на меня.

– Генри прав. Ты – вылитая Эстер, особенно когда сердишься.

Она пошла к своему креслу в гостиной и вернулась с дневником.

– Держи, – сказала она, вручая мне тетрадь. – Конечно, не уничтожила. Всю ночь читала и прочитала от корки до корки.

– Правда? – Я расплылась в такой широкой улыбке, что Би тоже улыбнулась.

– Да.

– И как тебе?

– Он напомнил, какой бесшабашной, импульсивной и замечательной была твоя бабушка, как я ее любила и как мне ее не хватает.

Я кивнула. Эти слова оставили в моей душе умиротворение, которое наверняка останется со мной, даже если Би больше никогда не заговорит о бабушке.

– Я хотела тебе все рассказать, как когда-то пыталась рассказать твоей маме, но так и не смогла, – было слишком больно. Я старалась не вспоминать тысяча девятьсот сорок третий год и все, что с ним связано.

Я еще раз кивнула и подумала о фиалках возле дома Генри.

– Те цветы в саду у Генри… – Я замолчала, пытаясь прочитать по лицу Би, что она чувствует. – Они напомнили тебе об Эстер?

– Да, детка. И мне, и Генри, – кивнула Би, оглядела комнату и глубоко вздохнула. – Как будто Эстер оказалась рядом и сказала, что у нее все хорошо.

Я ласково погладила ее по плечу. Шлюзы открылись, и воспоминания хлынули на свободу. Я поняла, что теперь можно задавать любые вопросы, и воспользовалась моментом.

– Би, та картина, что ты подарила… На ней ведь вы с Эллиотом?

– Да, – ответила она просто. – Поэтому я и отдала ее тебе. Не могла на нее смотреть. Она стала окном в жизнь, которой у меня никогда не было, и воплощением всех давних ошибок.

Я вздохнула, чувствуя, как вокруг сгущается печаль.

– Из-за этого тебе не понравились наши отношения с Джеком?

Она промолчала, но я все поняла по ее лицу.

– Би, я тебя не виню, правда.

Тетя ненадолго задумалась.

– Наверное, ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о той ночи.

Я кивнула.

– Было ошибкой думать, что я смогу занять место Эстер в сердце Эллиота. Глупое заблуждение! И еще никогда не прощу себе, что мы уехали, так и не попытавшись спасти Эстер. Каждый день я виню себя в ее смерти.

– Нет-нет, Би! Просто все произошло так быстро. Ты пыталась защитить Эллиота, я понимаю.

– Да, но я защищала его из эгоистичных побуждений, – возразила тетя, отводя взгляд. – Боролась за свои интересы. Я испугалась, что полиция отнимет его у меня, обвинив в убийстве. В общем, я уехала оттуда как можно быстрее, рассудив, что если Эстер направила машину в пропасть, то это ее выбор. Как же я на нее злилась! Эстер сделала все, чтобы ранить его как можно больнее. Сам Эллиот был в состоянии шока, и я хотела его защитить. Я не прошу прощения у тебя или Эстер, просто хочу, чтобы ты знала – если кого и винить в последствиях той ночи, то только меня.

Несколько минут мы молчали.

– А тебе не кажется странным, что тело Эстер так и не нашли?

– Я много об этом думала. Скорее всего, тело после аварии унесло в море. Залив стал местом последнего упокоения Эстер. И хорошо. Даже сейчас, поздно ночью, когда я слышу, как волны бьются о берег, я думаю о ней. Она там, где хотела остаться, Эмили. Эстер любила залив и его хрупких обитателей. Этот берег подарил ей вдохновение почти для всех рассказов и стихов. – Би показала на окно, выходящее на залив. – Только здесь у меня на душе стало спокойнее после всех этих лет.

Я кивнула.

– Да, вот еще… Эллиот сказал, что в ту ночь видел у парка машину Генри.

Би недоуменно посмотрела на меня.

– Ты о чем?

– Разве ты его не видела?

– Нет, я уверена, что его там не было.

– А если был? – Я вгляделась в ее лицо, ищи ответ. – Вдруг он что-нибудь знает?

– Ничего он не знает, – торопливо сказала тетя. – Даже не представляю, чего тебе наговорил Эллиот про Генри. Ну да, он любил твою бабушку, однако известие о ее смерти было для него таким же ударом, как и для всех остальных.

– Мне бы все равно хотелось поговорить с ним.

Би покачала головой.

– Милая, не стоит ворошить прошлое.

– Почему?

– Для него это больная тема.

Я вдруг подумала, что она защищает Генри, как той темной ночью хотела защитить Эллиота.

– Эстер оставила неизгладимый след в его душе. Ему слишком тяжело возвращаться к воспоминаниям. Если ты заметила, всякий раз, когда ты рядом, он ведет себя словно испуганная лошадь. Ты напоминаешь ему Эстер.

– Понимаю. Но, как ни странно, по-моему, бабушка хотела бы, чтобы мы побеседовали. Я уверена, что он знает больше, чем говорит.

– Не надо. Пусть все останется как есть.

– Нет, – покачала я головой. – Прости, Би, но я должна.

Тетя пожала плечами. По сути, она всегда была разумным человеком.

– Эмили, помни, что сделано, назад не переделаешь. Невозможно изменить прошлое. Не хочу, чтобы со всеми этими событиями ты упустила собственную историю. – Она на миг замолчала. – Ты ведь за этим сюда приехала?

Я молча кивнула.

Какое-то время мы сидели, слушая, как чайки мечутся над домом, хлопая крыльями, пока я не набралась смелости сказать Би, что я уезжаю.

– Я еду домой, в Нью-Йорк.

Похоже, она обиделась.

– Почему? Я думала, ты останешься до конца месяца.

– Ну да. – Я посмотрела на залив, сомневаясь в правильности своего решения. Вдруг я поторопилась? – Все стало таким сложным!

– Точно, – согласилась Би.

– Эти прекрасные недели помогли мне измениться, и я благодарна тебе за гостеприимство и любовь. Однако пора двигаться дальше. Наверное, мне нужно время, чтобы переосмыслить пережитое.

Тетя выглядела так, словно ее предали.

– А здесь нельзя?

Я подумала о Джеке, и моя решимость окрепла. Я покачала головой.

– Прости, Би.

– Что ж, ладно. Только не забудь – это твой дом. Помни, что я тебе сказала. Он твой уже сейчас и перейдет к тебе официально, когда меня не станет.

– Чего никогда не случится, – продолжила я с деланым смехом.

– Произойдет раньше, чем мы обе думаем, – сказала она обыденно.

Мое сердце заныло, подтверждая ее правоту.

Мысли вертелись вокруг Эстер и Эллиота, Би и Джека. Еще я вспоминала маму и на другой день, свернувшись калачиком на диване в ланаи, набрала знакомый номер.

– Мам?

– Детка, как я рада тебя слышать!

Я вдруг осознала, что даже если я никогда не смогу понять ее полностью, теперь, благодаря бабушкиному дневнику, я буду смотреть на нее другими глазами.

– Мам, нам нужно поговорить.

– О Джоэле?

– Нет. – Я замолчала, собираясь с мыслями. – О твоей матери.

Она промолчала.

– Мама, я знаю об Эстер.

– Откуда? Твоя тетя сказала? Эмили, если…

– Нет. Я нашла одну вещь, которая раньше принадлежала твоей матери. Дневник, в нем она писала о своей жизни. Я прочитала его и знаю, что с ней случилось.

– Тогда ты знаешь, что она бросила нас, бросила меня.

Ее голос вдруг зазвенел от гнева.

– Нет, мама, она тебя не бросала. По крайней мере, не хотела. Дедушка выгнал ее из дома.

– Что?

– Он заставил ее уйти в отместку за то, что она сделала. Мама, той ночью, когда она исчезла, произошла трагедия. Я пытаюсь докопаться до истины ради тебя, ради Эллиота и…