— пошел посмотреть, каким будет ее лицо, если окажусь за дверью прямо после ее секретного разговора.

Перепугана до потери пульса. Внутри себя я язвил и ликовал. Ей не удалось скрыть испуг. Она стояла, побледневшая, онемевшая, еле шевелила языком, пока я не вышел из комнаты. А ведь это должно было еще тогда заставить сомневаться...

Сейчас я понимаю. Она хорошо умеет лгать, но плохо управляет своими эмоциями. Элизабет бы не смогла все время притворяться, будто влюблена в меня.

По пудренице она явно не разговаривала с братом, обращалась к кому-то на “вы”. Что, если ее запугали и она вынужденно прикрылась фальшивыми сообщениями?

Тогда это не сходится со словами Марго. С ней я уже несколько раз говорил после случая в спортзале, и она имела на каждый мой вопрос такой ответ, что не подкопаешься.

Номер, на который звонит Элизабет, удалось отследить. Служба безопасности туда выезжала несколько раз. Но найти нужного человека в огромной гостинице с рестораном почти нереально. Поэтому твари и не стали скрывать номер — намеренно заставили меня тратить силы впустую.

Я уперся в стену. Я молотил по ней голыми кулаками. Пройдет время прежде, чем она пойдет трещинами. У меня может не быть этого времени.

Нужно менять план. Нужно поговорить с Элизабет и добраться до ее брата.

Я снял наушники и поднял голову — начальник службы безопасности стоял возле двери, смиренно ожидая, пока освобожусь.

— Есть что-то новое? — спросил я. — Присаживайся.

— К сожалению, по телефонному номеру ничего. Но есть другое кое -что странное. — Борис подошел и положил передо мной планшет. — За Элизабет последние три дня слежка. Вот эта черная машина. — Он указал на фотографию.

— Номера пробили?

— Да. Номера фальшивые и постоянно меняются.

Более чем странно. Зачем за ней кому-то следить? Ее сообщникам смысла нет, они и так держат ее на крючке. Тогда кто? Возможно, она все же мошенница, одурачила кого -то еще раньше, до меня, и теперь, увидев ее фотографии в журналах, обманутый потерпевший решил до нее добраться?

— Какие будут распоряжения?

— Наблюдайте за ними. Выдели людей и попробуйте сами за этой машиной проследить. Но предельно осторожно. Мы не должны их спугнуть.

— Будет сделано.

— Где сейчас Элизабет?

— В салоне красоты.

Что снова? По-моему, в ней и так уже все красиво настолько, что лучше не вообразишь. Она не смотрит в зеркало, не замечает? Или ждет, пока я сыграю роль говорящего зеркала? В принципе я еще не говорил о том, насколько она красива.

— После салона какие у нее планы? — осведомился я, выключая компьютер. За эти дни на агрессивном ускорении я сделал столько дел, что теперь неделю можно не появляться в офисе.

Борис еле заметно округлил глаза. Что, странно справляться о планах жены через охрану? Не его дело, что между мной и Элизабет минное поле. Я смерил его суровым взглядом.

— Она не сообщала, — ответил Борис.

Подожду ее на вилле. Устрою сюрприз. Сделаю вид, что с делами на работе покончено. Стоит использовать другой подход к ней. Более осторожный, чтобы не закрылась, а открылась. Усыпить бдительность и не спеша вытягивать правду.

Я мог бы прямо из офиса доехать до салона и забрать ее оттуда. Нет, это черезчур. Я зацепился за вероятность, что ошибался в Элизабет, и внутри проснулось теплое ощущение. Такое иногда появлялось рядом с ней, приятное чувство.

Иногда — будет ложью. Скорее, чаще, чем иногда. Оно пряталось за другим. Что -то вечно сильнее. Злость. Ненависть. Желание поймать сукиного сына, который мне жизнь портит.

Что для меня значит Элизабет, если отбросить все лишнее? Разберусь с этим, когда доберусь до правды.

Когда я проезжал мимо цветочного магазина, какой -то черт дернул меня остановиться. А дальше все как в тумане. Я очнулся, когда сидел за рулем и таращился на огромный букет алых роз, еле помещавшийся на задних сидениях.

Это к чему? Я, твою мать, когда вообще покупал кому -то цветы в таком умопомешательстве? Не возомнит ли Элизабет себе слишком много из-за букета?

Наоборот, все по плану. Она будет в восторге, расслабится, а я это использую в своих целях.

Чем ближе вечер, тем быстрее рассыпалась моя уверенность. Смогу ему сказать то, что намерилась? Не онемеют ли мои губы, язык? Мне диких усилий стоило собирать и собирать себя заново.

Я думала о том, что если бы охрана Демида была такая бесполезная, как говорил Игнат, то Марго не пряталась бы на вилле, если ей угрожает опасность. А так как она сама замешана в афере, то причина выглядит реальной. Как она улепетывала, когда увидела Игната на свадьбе...

Мой брат сказал бы что угодно, лишь бы я делала так, как ему нужно.

Да, Демид отказался защитить моих племянников, забрать их. Может, в каком-то смысле он прав. Ему проще — он может смотреть на ситуацию хладнокровно.

Я скажу ему, что знаю кое-что важное. Но пока не буду уверена, что мои племянники в безопасности, не могу ничего рассказать. Их жизнь сейчас на первом месте.

В салоне мне добавили шоколадного оттенка в цвет волос, уложили их в безупречные локоны, подчеркнули глаза глубоким черным цветом, вывели брови идеальными плавными изгибами. Я все время сидела с расправленной спиной, училась держать осанку, повторяла про себя новые слова на английском.

Внешний вид придавал мне уверенности. Наконец -то я становилась похожа на жену миллиардера. Ему не должно быть стыдно выводить меня в люди. Ему, возможно, будет приятно хвастаться тем, как хороша его жена.

Волнение ворочалось в животе колючими шариками. Сердце подпрыгивало. Просто то, что сегодня вечером мы с Демидом поговорим дольше, чем пару минут, заставляло меня трепетать от радости.

Я поблагодарила всех девочек, которые трудились надо мной, и пошла к выходу. Возьму в магазине то платье, молочное с летящей юбкой. Еще три часа назад мне приглянулись несколько моделей, но я решила какое-то время подумать, а не брать сразу.

Едва я сошла с крыльца салона, ко мне метнулся какой -то мужчина в маске. В бок уперлось холодное дуло пистолета. Панический ужас перехватил горло. Не успела я вскрикнуть, как рука в перчатке грубо зажала рот. На охранников, которые стояли совсем рядом, набросились парни с дубинками. Г рохнули выстрелы.

Меня потащили в сторону, вдавливая в район правой почки пистолет.

— Оружие на пол! — рявкнул мужчина над ухом. — Или я ее пристрелю!

От знакомого голоса у меня остановилось сердце. Мир расплылся перед глазами. Я споткнулась — земля уходила из-под ног.

Охрана Демида прекратила отбиваться. Они бросили пистолеты, за что получили дубинками по спине, голове...

— Уходим! Оставьте их!

Страх сжимал грудную клетку — зачем дышать, зачем жить, если меня тащили в ад? Меня убьют. Ведут к машине, чтобы внутри пристрелить, а потом тело выбросить в речку. Именно так поступают такие, как он.

Словно я не человек, а пакет с мусором, меня впихнули на задние сидения джипа. Я прижалась к дверце, паника страшно колотила тело. Мужчина стянул маску и оскалился в злорадной ухмылке.

— Вот ты и нашлась, малая.

Водитель ударил по газам, я вжалась в угол, желая слиться с машиной, раствориться, исчезнуть. Как сейчас я видела, что он в бешенстве бьет меня рукой по лицу, а потом, когда я лежала на полу, ногой в живот.

Меня скрутило от отвращения, фантомной боли, которая никогда не покинет мое тело.

— Хера се ты себе хахаля отхватила! На нормальную бабу стала похожа, а не на лохушку.

— Рука с растопыренными пальцами метнулась ко мне — бывший впился в волосы и дернул к себе. Острая боль иглами пронзила макушку. — Будет он тебе шмотки и брюлики покупать, если я сломаю тебе нос или челюсть?

Его слюна брызгала мне в лицо, от перегара подступила тошнота к горлу. Слезы бесконтрольно лились по щекам. Внутри что -то жалобно молило: “Демид, пожалуйста, спаси.”