— Нет. — Борис поднялся и навис надо мной. — Я понимаю, у Демида Эдгаровича сложный характер.

Не то слово.

— Он не признается, но я давно знаю его, наблюдаю за ним. Знаю, что прежде у него не было ни одной женщины, которая была бы ему настолько небезразлична. Он каждый день звонил в клинику и интересовался у врача, как вы себя чувствуете, хорошо ли с вами обращаются.

— Да пошел он, сволочь... — отвернулась я. Непрошенные бабочки запорхали над пепелищем в душе. — Сначала насильно затащил сюда, а потом интересуется.

В растерянности я опустилась на скамейку и обхватила себя руками. Придушить его мало. Думает, что дежурные звонки врачу и цветы что-то изменят? Ничего подобного. Эти мелочи не перевесят тяжесть его поступков.

— Вы не ответили, зачем пришли? — подняла я взгляд на Бориса, который по -прежнему стоял мрачной скалой.

— Я уверен, Демид Эдгарович хотел бы увидеть вас перед операцией.

— Да? Это возможно? — Сиюминутный порыв подхватил меня словно мощным ветром, и вот я уже стояла перед Борисом, умоляюще заглядывая ему в глаза. Сердце волнительно трепыхалось.

— Возможно. Только тихо. — Он сощурившись посмотрел по сторонам, провел взглядом пациентов, что прогулочным шагом шли мимо, и сказал вполголоса: — Официально забрать я вас не могу. Но могу помочь сбежать и привезти вас в больницу. Только без глупостей. Я за вас отвечаю.

От прилива щемящей радости расперло грудную клетку. Несмотря на все, что было. Только сейчас я бы до безумия хотела оказаться рядом с Демидом, взять его за руку и сказать ему, что все будет хорошо. Что он обязательно поправится. Дать ему немного сил, которыми я тут напиталась. Потом я уеду в Россию. Мое решение не изменится.

— Разумеется, я не подведу, — закивала я, чувствуя, как на губах дрожит глупая улыбка.

— Как отсюда можно сбежать? Тут ведь так просто не выйдешь.

— Просто — нет. Поэтому слушайте внимательно, что вам нужно будет сделать.

Я изо всех сил старалась не дать разбушеваться тревоге, не позволять ей отравлять мысли, не пускать глубоко в сердце. Но долго я не продержусь. Казалось, она слишком сильна. Сильнее, чем я.

Переодевшись на первом этаже в туалете в рабочую одежду, я затолкала волосы под кепку, а дрожащие руки всунула в карманы. Радовало, что я в психбольнице всего четыре дня и не успела всем примелькаться. Подняться на верхний этаж, где сегодня ремонтировали крышу, удалось без приключений.

Среди рабочих я узнала троих ребят из охраны Демида. Борис как-то выяснил, что в левом крыле протекает крыша и клиника уже неделю ждет ремонтную бригаду. Он сказал своим ребятам прикинуться ремонтниками, упаковал их в соответствующий фургон — все, чтобы незаметно помочь мне уйти.

Борис говорил, что без подобных ухищрений и маскарада, — никак.

Один из парней, который до похищения меня охранял, подошел ближе и отвел в меня сторону:

— Сейчас сделаем вид, что нам понадобилась другая краска и поедем типа на склад. Так я вас вывезу. Пойдемте. Г оворить буду я, вы держите журнал с образцами.

— Они тут ничего не сломают? — за шуткой я попыталась скрыть нервное напряжение. Прижала к себе толстый журнал как спасательную шлюпку.

— Не переживайте. Мы наняли пару нелегалов для прикрытия. Все починят. Надолго ли... Главное, чтобы все выглядело отремонтированным, когда будем уходить.

Они нарочно привезли с собой в бригаде женщину моего телосложения, поэтому никто не обратил на меня внимания, пока мы с охранником шли по больнице, мимо ресепшена, по двору к стоянке. Хотя мне казалось, что кто-то точно остановит на мне подозрительный взгляд, попросит поднять козырек, который я натянула чуть ли не на нос.

Только когда шлагбаум остался позади, я смогла выдохнуть и стащить с волос кепку, что огненным обручем сдавливала голову.

— Отлично справились, — коротко усмехнулся мне охранник.

Меня обрадовал бы побег из психбольницы, не будь Демид в тяжелом состоянии. Под кожей словно мириады искр выжигали нервы. Тревога зверски выкручивала внутренности.

Тут, где некому поставить мне седативный укол, я окончательно начала терять самообладание. Неужели десять минут назад лишь стены психбольницы сдерживали меня, а не сила воли?

Если Демид увидит меня в таком состоянии, дрожащую, перепуганную, это не прибавит ему поддержки. Ненадолго мне придется взять себя в руки.

За поворотом фургон, в котором мы ехали, остановился. Я выпрыгнула на траву, сняла с себя рабочую куртку и штаны, оставшись в хлопковом спортивном костюме, вернула одежду охраннику.

Все-таки вот так и увидит меня Демид. Мятую и растрепанную. Но приводить себя в порядок явно некогда. Я поспешила к такси, в котором ждал меня Борис.

Только я впорхнула на заднее сидение, автомобиль тронулся.

— Демид Эдгарович, конечно, может быть не в восторге оттого, что я забрал вас из психбольницы. Поэтому на всякий случай.

— Давайте скажем, что я сама сбежала, — сдвинула я плечами, окаменевшими от напряжения.

— Нет, нет, — хрипло хохотнул Борис. — Он в это не поверит. Скажите хотя бы ему, что вам намного лучше, сидеть в психбольнице больше нет надобности и вы передумали улетать в Россию.

— Но я не передумала.

— Зачем тогда мы сейчас едем в больницу?

Ему не понять. А объяснять, выкладывать свои мысли и чувства я не собиралась. Но, боюсь, без ответа его не оставить. Чего доброго, прикажет водителю развернуться и отправит меня обратно.

А если операция закончится плохо? И сейчас единственный шанс увидеть Демида?

Хватит, Лиза, хватит! Я сцепила руки в замок, чтобы не так дрожали, и постаралась не пускать панику в голос.

— Я никуда не денусь, пока он не оправится. Этого достаточно?

— Достаточно. — Борис отвернул лицо к окну. Он, наверно, очень предан своему боссу. Не просто начальник службы безопасности, а его правая рука, небезразличный друг. И сейчас рискует многим ради наших обреченных отношений.

Хоть один человек болеет за нас с Демидом. Борис считает, что я ему подхожу? Такое я, конечно, спрашивать не стала, лишь сказала:

— Спасибо вам за все.

Он скупо кивнул.

Повисшая тишина давила на меня, но я не могла найти слов, чтобы завязать нормальный разговор, без нервов и претензий. Мысли летели далеко вперед, автомобиль ехал слишком медленно. Почему мы не спешим, не обгоняем машины, не пролетаем на красный свет — я бы точно так делала, умей водить. Коленки еле заметно подпрыгивали от дрожи, что колотила все тело.

— Мы успеваем? — не выдержала я.

— Подготовка к операции начнется через час. Хирург только что должен был приземлиться в аэропорту. И мы уже почти приехали.

Сердце быстрее запрыгало в груди, слезы защипали под ресницами. Как не разрыдаться, увидев его на койке? Как сдержать сердце, чтобы не разорвалось от боли за него?

Я слишком беспокоюсь. Будто мои чувства к нему только растут с каждым днем, черт бы их побрал...

Как жену Демида Войнова, меня без проблем пропустили и подсказали палату, в которой он лежит. Борис сказал, что не хочет нам мешать, отдал мне мой телефон и удалился в сторону кафе. Я же чуть не бегом полетела к лифту. Наверно, взъерошенная, ошалевшая, с перепуганным лицом, будто за мной волки гнались. Хватит пытаться делать вид, что я сильная и справляюсь. Демида разве обманешь? Он всегда знал, что я чувствую на самом деле.

Вот и этаж, где его палата. Не теряя ни секунды, я понеслась бегом по пустому коридору. Тут, наверно, только вип -палаты, поэтому так тихо и никого нет.

Едва я завернула за угол, встала как вкопанная. Два охранника возле нужной мне двери валялись на полу без сознания. Я даже не успела подумать, действовала только на каком -то сумасшедшем порыве, на инстинктах — тихо, но быстро вошла в палату, увидела широкоплечего мужчину, стоявшего ко мне спиной возле койки. Он подносил шприц к капельнице. Мерный писк кардиомонитора отмерял удары сердца. Один, второй...