И тогда он пообещал себе, что обязательно построит замок еще лучше, еще выше. Неприступный и поражающий воображение.

...Сейчас он испытывал нечто подобное. Нет, не роскошь поразила его. Величие. Величие того, что создали потомки.

Он построил замок. И не один. Грандиозный замок в Нагое, на строительство которого были собраны лучшие инженеры, и где Киёмаса лично проверял каждую линию в их чертежах, осматривал едва ли не каждый камень перед укладкой. Его собственный замок, здесь, в Кумамото... он должен был стоять века — так и вышло. Да, верхние, деревянные этажи сгорели, но основа осталась нерушимой.

...И вот опять он стоял посреди улицы, смотрел вверх, захлебываясь от восторга, не в силах даже вообразить себе высоту, на которой находились окна верхних этажей. И медленно поглаживал нагретый солнцем, отполированный до зеркального блеска камень.

— Пойдем, — потянул его за рукав Иэясу, — на тебя уже смотрят люди. А это лишнее, мы уже говорили об этом.

— Как... как это сделано? — наконец сумел выдавить из себя Киёмаса.

— Понятия не имею, я не строитель. Пойдем же. Если ты будешь останавливаться возле каждого дома и прилипать к нему — мы никогда не дойдем до остановки. А ты ведь хотел прокатиться на самодвижущейся повозке?

Киёмаса быстро закивал и послушно побрел за Иэясу, не переставая оглядываться. Но через несколько шагов, едва не запнувшись на ровном месте, решил, что необходимо взять себя в руки. Все же он давно не тот деревенщина, каким был, и повидал в своей жизни многое — гораздо больше, чем эти странно одетые, снующие вокруг люди. Подумаешь, дома высотой с хорошую гору. И повозки, пролетающие мимо на огромной скорости. Он даже глазом не дернет, не удостоит их поворота головы! Киёмаса, придав лицу выражение максимальной отрешенности от всего мирского, гордо поднял голову и зашагал по улице.

— Бзздзынь! — внезапно раздалось у него за спиной, будто большая куча железа рухнула на землю. Рука сама дернулась к поясу и... нащупала пустоту. Тем не менее Киёмаса, сжав кулаки, медленно и с достоинством обернулся. Прямо на него надвигалась огромная самодвижущаяся повозка. Это она издавала такой резкий пронзительный звук.

— Отойди, — громко зашептал Иэясу, — вот за эту черту отойди. Видишь рельсы? Она едет по ним.

Киёмаса отступил на пару шагов, заметив, что повозка стучит колесами по длинным стальным желобам. И нахмурился:

— Почему это я должен отходить? Почему она не остановится?!

В это время повозка замедлила ход и встала.

— Вот, видишь? — рассмеялся Иэясу.

— Да! — обрадовано оскалился Киёмаса. По всей видимости, возница остановился сразу, увидев его. Просто не мог сделать это быстро на таких скользких желобах. Красивая блестящая дверь из полированного железа и стекла отъехала в сторону, и Иэясу быстро взошел по ступеням. Киёмаса последовал его примеру. И увидел, как тот достает из-под одежды маленькую лакированную пластину. На ней были нарисованы разноцветные картинки и какие-то странные значки. Киёмаса наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что они ему напоминают. Ну да! Точно! Это похоже на значки-буквы людей из-за моря! Датэ Масамунэ умел их рисовать и страшно этим гордился, демонстрируя свое искусство к месту и ни к месту. И в христианских книгах он видел такие же. Киёмаса с еще большим интересом уставился на пластинку. А Иэясу между тем приложил ее к желтой висящей возле двери коробке. Там что-то пискнуло. И тогда Иэясу достал еще одну такую же и протянул Киёмасе.

— Сделай также.

Киёмаса повертел пластинку в руках, пытаясь понять, из чего она сделана. Не метал и не эмаль — это точно: слишком легкая. Лакированное дерево? Кость?

— Киёмаса...

Он помотал головой. И правда, разберется позже. Сейчас главное — понять, для чего это. Он также приложил пластинку к коробочке и, услышав писк, довольно заулыбался. Похоже, что он все сделал правильно.

— Пойдем сядем, — предложил Иэясу, — или тебе удобнее стоять? Тогда держись крепче, — он сам взялся за металлические перила.

Киёмаса тоже вцепился в них обеими руками и не пожалел. Повозка дернулась и, застучав колесами, начала набирать скорость. Киёмаса сжал зубы, быстро-быстро задышал, потом не выдержал и зажмурился.

— Проклятье, — едва слышно пробормотал он.

— Слишком быстро? Не смотри в окно пока. Привыкнешь — будет легче.

— Ну уж нет, — прошипел Киёмаса, еще плотней, до скрипа, сжал зубы и открыл глаза.

За окном на огромной скорости проносились деревья, словно влекомые ураганом. Высокие столбы, какие-то дома. Киёмаса проглотил ком тошноты, подкатывающий к горлу, и снова быстро задышал.

Ему приходилось не раз плавать на корабле. И только от большого количества сакэ он выплескивал свой обед за борт. И тут он не ударит в грязь лицом. Зажмуриться, подышать. Снова открыть глаза. Вот это скорость! Тошнота начала отступать на второй план, сменившись восторженной эйфорией. Он начал смотреть на свои руки, лишь изредка поглядывая в окно, и ему стало гораздо легче.

— Трамвай.

— Что?

— Повозка, на которой мы едем, называется «трамвай». Тебе нужно будет запомнить это слово. И еще очень много новых слов.

— Иностранных? — криво усмехнулся Киёмаса.

— Не только. И наш язык не слишком сильно, но все же изменился. Меня долго готовили к возвращению в этот мир. Но, я уверен, ты справишься намного быстрее. Я думаю, что твоя семья тоже предоставит тебе наставника.

— Монаха? Я надеюсь, он будет не из школы дзэн. Я их терпеть не могу, — Киёмаса рассмеялся, и тут «трамвай» начал замедляться и остановился.

— Нет конечно, если это будет монах, то твоей школы. Разумеется, — Иэясу вышел из трамвая.

— Что?.. Все? — разочаровано протянул Киёмаса и пошел за ним. И тут вспомнил про пластинку, которую машинально сунул в рукав — он с детства привык так носить важные мелкие предметы. Он вышел на небольшую площадку, покрытую ровной гладкой брусчаткой, сунул руку в рукав, вытащил пластинку и поднес ее к носу Иэясу: — Это что?

— Это?.. — Иэясу наморщил лоб, потер его и поднял палец. — Это такая табличка. На ней знаки, видишь? Это буквы английского языка. Так называют хозяина этих трамваев. И не только их — у него много разных самоходных повозок, ты увидишь. Так вот. Ты покупаешь такую пластинку — и получаешь разрешение ездить на его повозках. Но только на тех, которые принадлежат ему. Это легко понять — вот такие буквы написаны или на самой повозке, или возле места, где она останавливается. Это называется «кар-та».

— О... — Киёмаса повертел пластинку, рассматривая со всех сторон, — а зачем? Можно же просто заплатить вознице.

— Киёмаса, — рассмеялся Иэясу, — ну смотри сам. Возница может украсть деньги хозяина, так? Ну и, кроме того, носить такую маленькую штуку куда удобнее, чем таскать с собой связку монет. И с картой выходит дешевле.

— Дешевле... так бы и сказал, — Киёмаса запрокинул голову и захохотал во весь голос. — Ты, небось, и пешком ходить научился, лишь бы не переплатить лишнего.

— Пешком я всегда ходить умел, — обиделся Иэясу. — Ты просто не застал времена моей юности! А сейчас — посмотри на меня. Да я с легкостью одержу над тобой победу хоть в скачках, хоть в беге. Да хоть и на копьях!

— А это мысль! Всегда мечтал помериться с тобой силами, тануки! — Киёмаса бросил руку ему на плечо. И внезапно резко зажмурил глаза: яркая вспышка ослепила его.

— Что это за хрень?.. — завопил он и, проморгавшись, открыл глаз, который пострадал меньше.

И увидел, как какой-то молодой и плохо одетый парень спешно пытается засунуть за пазуху «смартфон». Этот «смартфон» был больше, чем тот, который ему подарил Иэясу. Но Киёмаса мгновенно узнал эту вещь. Его смартфон тоже лежал в рукаве, и, Киёмаса, немедленно выхватив его, кинулся за парнем.

«Этот предмет так же важен для современного человека, как меч для тебя».

Значит, эту штуку можно использовать как оружие. Почему Иэясу ему этого не сказал? Но думать времени не было. Он догнал парня, схватил за плечо и, резко развернув к себе, выхватил у него смартфон.