Тогда что происходит сейчас? Почему ей ничего не объясняют? Почему заперли? И если это инсульт, то почему она так легко и спокойно ходит и двигает руками?

...Или это на самом деле психиатрическая клиника? Нет, нет, не может быть! Она никогда и никому ничего не рассказывала, кроме наставника. А он не мог, не мог ее предать! И она не сумасшедшая! Или?..

Кимура закрыла глаза. И снова почувствовала горячее дыхание на своей шее, сконцентрировалась, победно улыбаясь, уверенная, что сейчас разряд тока отбросит монстра на несколько метров, а дальше — у нее был шокер, поставленный на максимум, а в земле — полно электрических кабелей. Он бы не ушел… но... Ничего не происходило, как бы она ни напрягалась. Лишь слабые искры между пальцами.

...И этот иностранец. И огненные шары... А вдруг он, и правда, спас ей жизнь? А она… все, что у нее получилось, — это испортить фонари. Было оглушающе стыдно. Что скажет наставник, когда узнает, что она так опозорилась?

Внезапно щелкнул замок. Она обернулась. Дверь открылась, и вошли двое: тот эксперт, который привез ее сюда, и детектив, который допрашивал ее ночью. Ну да, это они, приезжие следователи.

— Что это все значит, — возмущенно выпалила Кимура, — может быть, вы мне объясните, что вообще здесь происходит?

— Да-да, господин Ватару, объясните сержанту Кимуре.

Мори Ватару. Так звали этого человека. Он вышел на середину комнаты и, подняв руку, щелкнул пальцами. И раскрыл ладонь. На ней расцвел яркий огненный цветок.

Сержант Кимура вскрикнула и медленно опустилась на кровать.

Когда они дошли до храма, уже начало смеркаться. Киёмаса заглянул за ограду — было тихо, только горел фонарь на беседке. Он подергал ворота — закрыто.

— Наверное, ушел домой, — растерянно пробормотал он. Где находится дом настоятеля, он не знал.

Хидэёси тем временем юркнул в заросли за беседкой и крикнул оттуда:

— Эй, тут свет горит, иди сюда.

Киёмаса послушно пошел за ним и увидел, что в лавке, где он брал зеркало, действительно открыта дверь и горит свет. Он заглянул внутрь — там никого не было, кроме его господина, который стоял в центре, раскрыв рот, и вращал головой.

— О-о-о... — наконец выговорил Хидэёси, растопырив пальцы в разные стороны, — ты все это видишь? Это же современная одежда, да? Она модная?

— Конечно! — на всякий случай заверил Киёмаса: даже предположить, что вещи, украшенные гербом его господина, могут быть не модными — было смерти подобно.

— Здорово, я хочу это... и это, — Хидэёси кинулся к стенам.

— Помогите! Спасите меня!

Этот отчаянный крик словно ударил Киёмасу по голове.

— Что это? — он начал оглядываться по сторонам.

— Спасите, спасите, спасите!

Было ощущение, что кричат совсем рядом, прямо за спиной.

— Мой господин?

— Что? — недовольно отозвался Хидэёси, стягивая с вешалки красную футболку с золотым силуэтом его собственного шлема.

— Вы… ничего не слышите?

— Нет, — Хидэёси обернулся, — а что?

— Н-ничего…

— Спасите... — крик в этот раз прозвучал слабее, будто зовущий на помощь уже совсем потерял силы.

Киёмаса вышел наружу и внезапно, не отдавая отчета в том, что он делает, метнулся за ограду, в глубину сада.

...И его накрыла волна чужой боли. Киёмаса замер, остановившись настолько резко, что чуть не потерял равновесие. В нескольких шагах от него распростерлось человеческое тело, а над ним склонилась тощая зверюга с длинным хвостом. Волк? Собака?

— Эй! — заорал Киёмаса и потянулся к поясу. Но меча там не было. И он бросился вперед, намереваясь свернуть бешеной гадине шею. Услышав крик, зверь отпрыгнул в сторону. В зубах у него была человеческая ступня.

— Ах ты мразь... — прошипел Киёмаса, останавливаясь. Если он бросится на нее сейчас — псина сбежит и нападет еще на кого-нибудь. Стоп... какая же это псина?

Киёмаса пригляделся — перед ним стояла огромная лисица. Тощая, с окровавленной мордой, и глаза ее светились красным огнем.

«Мононоке» — Киёмаса чуть не застонал оттого, что у него нет при себе меча. Но, в конце концов, он и так может справиться с тварью. Он медленно двинулся навстречу.

Лиса зарычала, выронив «добычу» на землю. Киёмаса призвал силу и ударил холодом по распахнутой оскаленной пасти.

Тварь заверещала, подпрыгнув и перевернувшись в воздухе. И внезапный вихрь сорвал листву с деревьев и ударил ветками и пылью Киёмасе в лицо, и в тот же миг прямо перед глазами оказались окровавленные клыки. И Киёмаса, забыв о природе того, с кем сражается, со всего размаху врезал по оскаленной челюсти рукой.

Мононоке отлетел в строну, но, почти не касаясь земли, снова ринулся в атаку. Новый вихрь заставил Киёмасау покачнуться, но он все-таки опять призвал силу и сам поежился от потоков ледяного ветра. Тварь остановилась и уставилась на него своими горящими глазищами.

Он тоже замер и остановил поток. Даже ветер стих. Но холод не оставил Киёмасу — наоборот, спина словно покрылась коркой льда, руки задрожали. А сердце забыло, как нужно биться.

— Са... Сакити?.. — сдавленным голосом пробормотал он.

Мононоке попятился назад. Оказался прямо под светом одного из небольших фонариков, освещающих сад. И тут Киёмаса разглядел у него на боку огромную, покрытую струпьями и клочьями шерсти сочащуюся кровью рану, которая выглядела так, будто кто-то пытался поджарить оборотня живьем.

— Сакити! — заорал он, бросаясь вперед.

Зверь моргнул, на мгновение погасив свои красные огни, и рванул прочь из сада.

Киёмаса бросился за ним.

Лис перескочил через ограду и помчался прямо по дороге, полностью освещенный фонарями. Бежал он как-то странно, заваливаясь, тяжело и неровно. И Киёмаса понял — зверь серьезно ранен и очень слаб.

Зверь?.. Сакити... Мицунари... Как же так?!

— Эй, что ты орешь? — из-за беседки появился Хидэёси. На нем красовалась та самая красная футболка. Он вышел на дорогу и прищурился вслед убегающему зверю. На спине у него было написано «Тоётоми Хидэёси» и нарисована тыква-горлянка.

— Это что такое?.. — озадаченно спросил он.

— Мицунари... это Мицунари, — почти прорыдал Киёмаса и медленно начал оседать на землю. — Как же так? Как такое могло произойти? — он принялся стучать себя кулаками по коленям, а потом поднял голову к небу и заорал:

— А-а-а!

И тут же пинок прилетел ему в живот.

— А ну замолчи. Хватит выть, надо его догнать. Бежим, — Хидэёси схватил его за ворот и дернул на себя.

Киёмаса вскочил и побежал за господином.

«Он не мог далеко уйти. Такой — не мог…» — билась мысль в голове.

И, действительно, не пробежав по дороге и двухсот метров, они увидели распростертое на земле тело. Киёмаса подбежал первым.

Нет, это была не лиса. Лежащее на земле тело принадлежало человеку. Он был голый, а вся его шея, левое плечо и часть груди представляли собой одну большую спекшуюся рану. Киёмаса осторожно перевернул его, вглядываясь в лицо.

— Да это же наш настоятель, — воскликнул приблизившийся Хидэёси, — вот, а ты говорил: домой ушел.

Человек тем временем открыл глаза:

— Прошу, помогите мне! Я не виноват! Я, правда, не виноват! Я не знал, что Исида Мицунари начнет убивать людей!

Ватару сидел на диване, скрестив ноги, и нервно постукивал пальцами по столу. Бесшумной тенью в комнату зашел Ёсида, принес чай и свежесваренный кофе — похоже, заказал где-то в кафе поблизости. Или при больнице была столовая, где его варили, Ватару не вдавался в подробности. Поставив поднос на стол, Ёсида также тихо скрылся за дверью.

— Твой чай, — проговорил Ватару и повернул голову.

Укё разместился на полу, опираясь спиной на ручку дивана. В руке он сжимал бутылочку сакэ, в которой плескалось уже меньше половины. Причем треть из нее была выпита еще по дороге сюда.

— Чай... Если эта тварь еще кого-нибудь сожрет — я сэппуку сделаю, — Укё медленно поднес бутылку к губам и сделал глоток.