— Господин! — парень молитвенно сложил перед лицом руки и начал пытаться кланяться, настолько низко, насколько позволяла вцепившаяся в его плечо рука. — Прошу господина простить меня! Нижайше прошу! Вспышка случайно сработала! Такое ничтожное создание, как я, и в мыслях не держало вызывать гнев такого великого господина!

— Киёмаса, Киёмаса! Стой, отпусти его! — лицо догнавшего их Иэясу было красным от гнева. — Отпусти! Мы договаривались! Много ли стоят твои слова?!

— Прости... — Киёмаса смутился и отпустил парня, — но он...

— Он извинится. И не хотел ничего плохого.

— Да! Я извинюсь еще раз! Только, пожалуйста, верните айфон!

Иэясу вздохнул:

— Встань на колени, поклонись и попроси прощения, — он повернулся к Киёмасе и протянул руку.

Киёмаса осторожно отдал Иэясу явно очень дорогую вещь. И хотел было сказать ему, что этот бедно одетый человек не мог купить такое сам — он наверняка украл его, но в это время парень ткнулся голыми, торчащими из дыр в штанах коленками в землю и низко наклонился, опираясь на руки, и заголосил:

— Великий господин! Примите мои глубочайшие извинения! За мой ужасный поступок! — закончив эту тираду, парень повернул голову в сторону Иэясу и снова молитвенно сложил руки: — Сфотайте нас! Очень вас прошу! Я сейчас еще раз извинюсь, а вы нас сфотайте, ладно?

Иэясу усмехнулся и поднял смартфон парня к своему лицу. Парень радостно заулыбался и опять припал лбом к гладким плитам.

И Киёмаса снова увидел молнию. Она сверкнула в верхней части смартфона, и на этот раз не ослепила его — просто перед глазами появилось яркое пятно. А парень вскочил, забрал смартфон у Иэясу и, быстро поклонившись и пробормотав «спасибо, большое спасибо», скрылся за углом дома.

— Что это все значит? Этот оборванец...

— Постой, Киёмаса... Я тебе сейчас все объясню, — Иэясу поднял руку. — Помнишь, я показывал тебе, как обращаться со смартфоном и для чего он нужен?

Киёмаса помнил. С первым подарком Иэясу он разобрался очень быстро. Там было достаточно просто тыкать пальцем в разные цифры, и от этого менялась картинка на экране. Смартфон оказался сложнее. Здесь пришлось запомнить последовательность нажатия маленьких картинок, прежде чем появлялось то, что нужно, — картинка с лицом Иэясу. И тогда, нажав на нее, можно было на любом расстоянии увидеть его самого и услышать его голос. Поэтому Киёмаса поднял свой смартфон и кивнул:

— Но ты не сказал, что его можно использовать как оружие.

— Его нельзя использовать как оружие.

— Да? А это, по-твоему, не молния была? Разве этот человек не хотел меня ослепить? А потом... я думаю: это вор, Иэясу. Он хотел ограбить меня!

— Киёмаса… — Иэясу закатил глаза, — этот человек вовсе не вор. Он хотел всего лишь сделать твою фотографию.

— Сделать мою... что?.. — Киёмаса нахмурился. — Иэясу, мне так никакой головы не хватит — вместить все новые слова!

— Вот что, — Иэясу поднял повыше свой смартфон и спустя секунду повернул его экраном к Киёмасе. — Проще показать... смотри. Это ты.

Киёмаса наклонился. И правда — это был он. Такой, каким видел буквально утром себя в отличном зеркале в ванной. Картинка была такая же яркая и точная, как и те, движущиеся. Только неподвижная. Киёмаса провел по экрану пальцем. Картинка исчезла. Он удивленно поднял голову:

— Э?..

Иэясу тоже провел пальцем по экрану. Картинка вернулась назад.

— Этот человек просто увидел тебя и так был впечатлен встречей с тобой, что решил сохранить память о ней.

— Да?.. Иэясу, ты хочешь сказать, что этот человек меня узнал?! Но как?

— Киёмаса! Очнись, это твой город! Здесь все тебя знают! Да сам посмотри! — Иэясу махнул рукой.

Киёмаса огляделся по сторонам. И заметил, что у большинства проходящих мимо людей в руках смартфоны. А некоторые, совершенно не скрываясь, поворачивают их в его сторону. И ему стало стыдно, что он так напугал горожанина. Конечно, тот настолько ошалел от радости, что забыл, как подобающе себя вести. Это простительно. Киёмаса выпрямился, улыбнулся, сжал руку в кулак и поднял над головой. Пусть все видят, что его не стоит бояться и что он не против того, чтобы они «сделали фотографии».

— ...Кого я обманываю, — пробормотал у него за спиной Иэясу, — тебя нужно срочно переодеть.

----------------------------------------------------------------------------------

[1] Нобори — японское знамя.

Сосед по комнате Сандеру не понравился сразу. Слишком аккуратный. Слишком чистый. Слишком вежливый.

Слишком фальшивый.

Сандера просто с души воротило, когда противный япошка заходил в комнату, извинялся за беспокойство и, более не обращая на него никакого внимания, переодевался, вешал в шкаф безукоризненный пиджак и тщательно отутюженные брюки, разворачивал свой ужин, упакованный в дешевый, мерзко шуршащий бумажный пакет, и садился есть за маленький столик у окна. Пока он ел — молча пялился в телефон.

Сначала Сандер решил, что японец бедный. Из тех студентов, что поступили бесплатно и пользуются льготами как малоимущие: еду он покупал в супермаркетах, которые принято именовать «бюджетными». Иногда брал готовую, иногда делал себе сэндвичи из обычного хлеба для тостов. Несколько раз Сандер замечал его в столовой — тот выбирал в меню самый дешевый суп и не забывал бесплатную булочку. Ни в какие бары или другие увеселительные заведения его сосед по комнате никогда не ходил. Каждый раз, когда Сандер видел его, тот или ел, или спал, или занимался.

Да, этот парень сидел над учебниками сутками. Сандер даже в выходные, приползая из очередного ночного клуба, утыкался взглядом в его согнувшуюся над столом спину. И изо всех сил сдерживал желание врезать по ней чем-нибудь или выдернуть стул. Останавливало его лишь то, что япошка наверняка и в этом случае извинится.

От этих бесконечных «соррей» Сандера уже просто трясло. Он слышал это слово чаще, чем любое другое, да что там говорить — за почти пять месяцев «совместной жизни» сосед не удостоил его и десятком слов.

...И вот это, именно это и бесило. Бесконечный презрительный снобизм Токугавы Ёситады.

Проклятие, Сандер почти месяц был уверен, что японца зовут Токугава, ведь тот, когда представлялся, даже не потрудился объяснить, что по японским правилам первой идет фамилия, а затем — имя. По его мнению, это было очевидно всем, кроме русского студента-идиота.

Сандер быстро себя поставил так, что его начали уважать сокурсники. Учился он хорошо, несмотря на регулярные гулянки по выходным, и успел даже стать заводилой нескольких традиционных студенческих развлечений.

В которых Токугава Ёситада не участвовал никогда. «Извините меня, мне нужно заниматься».

Казалось бы, обычный ботаник. Учеба в Гарварде — огромная честь для такого, и держаться за удачу следует любой ценой. Так и старался себя успокаивать Сандер, вздыхая лишь, что не повезло с соседом по комнате. Сменить его было нельзя: ничего, чем можно было бы мотивировать желание избавиться от него, не было. Не писать же в жалобе «слишком вежливый и много занимается».

Все испортил смартфон Токугавы. Не разбирающийся в японских марках телефонов Сандер не обращал на него особого внимания, пока, видимо, из-за совместного пользования вайфаем на его собственный ноутбук не пришла реклама каких-то примочек для этого гаджета. Сандер погуглилего и даже икнул от удивления. Это была последняя модель «Фуджицу». И стоила такая игрушка почти две тысячи долларов — как-то очень, очень чересчур для «поступившего на бюджет бедного задрота».

У самого Сандера был «Самсунг» баксов за пятьсот. Ему хватало.

...Этот Токугава и правда был фальшивый насквозь, чутье Сандера не обмануло. Но гадать и наблюдать Сандер не особенно любил. Поэтому, когда сосед вечером вернулся с бумажным пакетом, на котором красовался логотип очередного дискаунтера, Сандер не выдержал и задал ему вопрос в лоб. Почему он ведет себя как нищий студент, почему не участвует в вечеринках, почему не желает ни с кем общаться?