Вице-адмирал покачал головой, снова глядя на красные точки крейсеров, мчавшихся на его строй, и вздохнул.

– Они храбрые ребята, гражданин комиссар, – тихо сказал он, – но на этот раз им не повезет.

– Там что-то странное, шкипер.

– В каком смысле странное? – поинтересовался коммандер Кэслет.

Боевая группа 14.1 мчалась прямо к врагу на скорости более сорока шести тысяч километров в секунду. Это означало, что максимальный предел эффективного действия ракет – тринадцать миллионов километров. Они выйдут на это расстояние меньше, чем через пять минут, и он нервничал больше чем ему того хотелось. «Вобон» был всего лишь легким крейсером, и вряд ли линейные корабли станут в него стрелять, но у противника тоже есть легкие корабли, и они вполне могут выбрать «Вобон» в качестве цели просто потому, что он им по силам.

– Тут просто…–Лейтенант Форейкер откинулась в кресле, потирая кончик носа, и поморщилась. – Дайте я вам покажу, шкипер, – сказала она и перевела тактические данные на экран Кэслета. – Смотрите на эти передвижения.

Он напряженно уставился на подскакивающий и роящийся растрепанный строй противника. Там все время угадывалось какое-то движение, но при уменьшении расстояния оно стало заметней – изначально он приписал это своей нервозности.

– Я не… – начал он.

Тут Форейкер ввела несколько команд на консоли управления, и Кэслет резко замолчал, когда повторилось то же движение. Единственная разница заключалась в том, что на этот раз с полдюжины точек потянули за собой световые ниточки с цифрами, указывавшими вектора и конфигурацию, в которую они перестраивались.

– Что это такое? – медленно спросил он, и на этот раз в ответе тактика явно чувствовалось беспокойство.

– Я бы сказала, шкипер, что шесть крейсеров только что сформировали вариант вертикальной боевой стены.

– Это безумие, Шэннон, – сказал астрогатор Кэслета. – Крейсера не строят стену против линкоров. Это самоубийство!

– Ага, – согласилась Форейкер, – именно что самоубийство. Для крейсеров.

Кэслет уставился на световые линии, и внутри у него все похолодело. Быть этого не может. Да даже если могло, уж конечно, один из линейных крейсеров или линкоров заметил бы это раньше – у них и приборы лучше, и компьютеры мощнее.

Но у них нет такой волшебницы на посту тактика, подсказал холодный ясный голос у него в голове.

– Связь! Немедленно дайте мне первоочередное подключение к флагману!

– Что он говорит?

Терстон развернулся в кресле и уставился на начальника оперотдела. Вражеский строй начал выставлять ловушки и включил электронные помехи, так что следить за происходящим в этой куче стало еще сложнее. Его корабли, конечно, делали то же самое, но мантикорцы явно обеспечили своих грейсонских союзников первоклассной электроникой. Первоклассной мантикорской электроникой, кисло уточнил он. Расстояние уменьшилось до тринадцати миллионов километров, вполне в рамках теоретической зоны обстрела, но ловушки и помехи сократили эффективное расстояние до семидесяти процентов от теоретического. У него оставалось примерно четыре с половиной минуты до того, как обе стороны откроют огонь, и на чепуху отвлекаться ему было некогда.

– Гражданин коммандер Кэслет говорит, что шесть линейных крейсеров противника сформировали стену, гражданин адмирал, – повторил офицер по связи.

Начальник оперотдела слишком напряженно изучал что-то на вспомогательном экране и не ответил. Терстон раздраженно зыркнул на него, и он выпрямился, глядя на командующего.

– Возможно, Кэслет прав, гражданин адмирал. Посмотрите на свой экран.

Терстон развернулся к экрану и нетерпеливо открыл рот, чтобы выругаться, но помедлил. Шесть линейных крейсеров Альянса были выделены темно-красным цветом, и они несомненно образовывали нечто, что вполне могло быть стеной. Строй был нетрадиционный, напоминавший огромное V, лежащее на боку в космическом пространстве, но дистанции между кораблями узнавались безошибочно. Он не заметил этого в куче остальных кораблей, но теперь, когда их выделили, расстановка бросилась в глаза. И что-то было с ней не так…

Вице-адмирал Александер Терстон быстро ввел запрос и побледнел, получив ответ бесстрастного компьютера. Для крейсеров дистанции в строю никуда не годились, но вот для супердредноутов были в самый раз…

– Ну что ж, мы готовы.

Они подходили к точке пространства, которую Хонор назвала пунктом «Удача», и она улыбнулась командирам дивизионов, смотревшим на нее из квадратиков разделенного экрана, надеясь, что улыбка получилась уверенная.

– Капитан Ю, оперативная группа развернется и откроет огонь по вашему сигналу.

На Грейсоне, как и на Мантикоре, капитан флагмана являлся заместителем адмирала в бою, а Ю сейчас в нормальном физическом состоянии, так что вряд ли он допустит ошибку просто от усталости.

– Есть, миледи, – негромко ответил Альфредо Ю, потом повысил голос, обращаясь к другим командирам: – Заграждение рассеется по моему сигналу Альфа, эскадра развернется по моему сигналу Бета, – четко скомандовал он.

Хонор, как и все остальные офицеры в ее оперативной группе, откинулась назад, а капитан Ю начал следить за отсчетом времени.

– Двадцать секунд, – сказал он. – Десять. Пять. Альфа!

Александер Терстон все еще глядел на экран, когда выделенные «крейсера» развернулись на девяносто градусов, поворачиваясь бортами к строю Хевена. Легкие корабли, их загораживавшие, брызнули прочь, и приборы наконец показали адмиралу, что это за корабли на самом деле.

Он сидел неподвижно, потрясенный тем, в какую ловушку угодил. Оперативная группа 14.1 начала запланированные действия. Сейчас было уже бесполезно менять планы, подумал он почти спокойно. Боя не избежать, а приказы в последнюю минуту только все запутают и испортят. Так что он молча смотрел на то, как линкоры Мередит Чавес разворачиваются, открывая бортовые орудия, точно как он указал. Но он рассчитывал встретить крейсера, запротестовал возмущенный голос в голове. Он думал, что преимущество будет у его кораблей. Все правила гласят, что для линкоров атаковать супердредноуты такое же самоубийство, как для линейных крейсеров – атаковать линкоры… а у него не было выбора.

– Гражданин адмирал?

Презников хлопал глазами, все еще пытаясь понять то, что Терстону было уже очевидно, а потом супердредноуты, которых он подпустил на расстояние выстрела, открыли огонь.

У линейных крейсеров Хонор было всего по две ракетные подвески. Больше им было не потянуть без резкого падения ускорения. Но супердредноуты были достаточно велики и могли тянуть подвески внутри собственного клина, где они не влияли на ускорение, так что теперь у каждого из ее кораблей стены вырос неуклюжий хвост из десяти подвесок. Они были уродливы и хрупки, но каждая несла десять ракет, заряженных ракетами еще крупнее, чем те, которыми стреляли орудия самих супердредноутов.

Расстояние сократилось до девяти миллионов километров, последний грейсонский эсминец убрался с дороги, и Первая линейная эскадра грейсонского космического флота дала свой первый боевой залп.

– Господи боже мой! – ахнула Шэннон Форейкер.

Коммандер Кэслет отстраненно подумал, что она выразила вслух его собственные мысли. Только что ситуация была под контролем, а спустя пять минут «крейсера» союзников выпустили четырнадцать сотен ракет. Хевениты ответили почти сразу, но все двадцать четыре линкора могли выпустить только семь сотен ракет, и в отличие от Альянса их первый, заранее запрограммированный залп был равномерно распределен на все двадцать пять «крейсеров» противника. Альянс поступил по-другому. Они сосредоточили залп удвоенной плотности на двенадцати линкорах – то есть вдвое меньшей по количеству объектов цели, и кроме того, они застали оборону хевенитов врасплох.