– Я в этом уверен, – твердо сказал Тейсман.

– Но «Кинжал» потом не выполните? – настаивал Ле Пик.

– Нет, с мантикорскими супердредноутами против нас – не получится, – признал Тейсман.

– Понятно.–Ле Пик глубоко вздохнул и внезапно успокоился. – Ну что ж, гражданин адмирал, на меня произвели впечатление ваша решимость и мужество, особенно после имевших здесь место событий, но ваши корабли слишком ценны, чтобы рисковать ими в безнадежном бою. Если мы не сможем выполнить операцию «Кинжал», даже добившись поражения Харрингтон, то потери, которые мы при этом понесем, будут неоправданны. От имени Комитета Общественного Спасения приказываю вам повернуть.

Тейсман снова взглянул на экран. Зеленый конус окончательно сойдет на нет только через две минуты, отметил он, и на лице его появилось упрямое выражение.

– Гражданин комиссар, даже если мы потеряем все линкоры оперативной группы, потеря Альянсом четырех супердредноутов будет…

– Я восхищен вашей решимостью, – сказал Ле Пик значительно тверже, – но дело не в одних линкорах. Есть еще транспортники, и грузовики, и подразделения прикрытия. – Комиссар покачал головой. – Нет, гражданин адмирал. Мы проиграли – не по вашей вине, но проиграли, – так давайте не расходовать зря оставшиеся силы. Уходим – это приказ.

– Как скажете, гражданин комиссар. – Тейсман вздохнул и с явной неохотой повернулся к начальнику оперотдела. – Ты слышала гражданина комиссара, Меган. Разворачиваемся влево и максимум ускорения.

– Есть, гражданин адмирал!

Хатауэй умудрилась не выдать своего облегчения, но, пока Ле Пик не видел, бросила на адмирала восхищенный взгляд. Тейсман отвернулся, скрывая легкую улыбку.

«Вы снова выиграли, миледи, – подумал он, мысленно обращаясь к идущим на него поврежденным супердредноутам. – Я все равно мог бы вас уничтожить, и мы оба это знаем, но я не так стремлюсь к смерти, как вы. До следующего раза, леди Харрингтон».

– Они уходят! – воскликнул Бэгвелл. – Они уходят, миледи!

– Правда?

Хонор откинулась на спинку кресла и глубоко вздохнула от облегчения. Она не ждала, что ее блеф сработает, но жаловаться не собиралась. Поглядев на экран связи с капитаном Ю, она сказала:

– Похоже, Альфредо, войны действительно ведут люди.

– Несомненно, миледи, – улыбнулся Ю, – и не все из них хорошо играют в покер.

– Вы знали, – тихо сказал Бэгвелл. Хонор повернулась к нему, и у начальника оперотдела засияли глаза.

– Вы знали, что они повернут, миледи!

Хонор хотела было ответить, потом покачала головой. Не надо разрушать его веру, решила она и встала. Она взяла Нимица на руки и подошла к главному экрану осторожными шагами, помня, что колени по-прежнему абсолютно ненадежны. На экране было видно, что хевы мчатся к гипергранице под прямым углом к первоначальному курсу, а Марк Брентуорт и «Курвуазье» разворачиваются, имитируя преследование, хотя им явно не догнать противника. Она знала, что Марк сумеет четко сменить обманные модули так, чтобы никто не заметил, а при восьми СД на хвосте хевы не вернутся.

Несмотря на все усилия, колени вдруг стали подгибаться, и Хонор на несколько секунд оперлась рукой о монитор, а потом снова заставила себя выпрямиться.

– Я пойду к себе, Мерседес, – сказала она.

– Конечно, миледи. Если надо, мы вас вызовем, – тихо ответила начальник штаба.

Хонор благодарно кивнула в ответ и пошла к лифту. За ней молча последовал Саймон Маттингли.

Она чувствовала на себе восхищенные взгляды штаба. Ей не нравилось обманывать их, не признавшись, как она была напугана, но Хонор промолчала – таковы уж правила игры.

Она вошла в лифт и умудрилась продержаться прямо, пока дверь не закрылась. Потом она тяжело оперлась на переборку. Саймон стоял рядом, готовый подхватить ее, если понадобится, и она ощущала одну только благодарность за его внимание, не замутненную стыдом или раздражением.

Лифт остановился, и каким-то образом она сумела добраться до каюты. Маттингли занял свое место у люка, а она проковыляла через кабину к огромной удобной кушетке и плюхнулась на нее, прижимая Нимица к себе.

Пару минут, подумала она вяло. Я только пару минут здесь посижу, пару минут.

Через пять минут в каюту беззвучно зашел Джеймс МакГиннес, и адмирал леди дама Хонор Харрингтон даже не пошевелилась, когда он уложил ее поудобнее и подсунул подушку под голову.

– … количество пострадавших, пока мы не получим окончательный рапорт леди Харрингтон, милорды, – сказал канцлер Прествик. – Оно велико, хотя и куда меньше, чем мы могли бы ожидать. Но мы знаем, что потери врага во много раз превышают наши и что с Божьей помощью леди Харрингтон снова решительно пресекла попытку Хевена захватить нашу звездную систему.

Собравшиеся землевладельцы разразились одобрительными криками, и Сэмюэль Мюллер первым встал на ноги. Он громко и медленно, как было принято на Грейсоне, захлопал в ладоши, и остальные Ключи тоже стали подниматься на ноги. Они присоединились к заданному им ритму и тоже захлопали, а Мюллер улыбался, бранясь про себя.

Черт бы побрал эту женщину! Похоже, этот идиот Бёрдетт был все-таки прав на ее счет. Только сам сатана мог такое устроить! Мы уже победили, думал он в отчаянии. Мы сумели настроить Грейсон против нее – и тут такое! Черт побери, наверняка она отродье самого сатаны! Как иначе она могла бы пережить аварию на куполе, сбитый катер, второе покушение – выстрел почти в упор, дуэль с одним из пятидесяти лучших фехтовальщиков Грейсона, а потом отразить очередную атаку на планету? Человек на такое не способен!

Но она это сделала, мрачно сказал он сам себе, когда аплодисменты достигли пика. И тот факт, что она сделала все это за три дня в атмосфере общественного остракизма, только заставлял безмозглую публику любить ее еще больше. Сейчас было бы безумием предпринимать что-то против нее или Бенджамина Мэйхью. Особенно пока он не удостоверится, что уничтожил все следы связей с Бёрдеттом и Маршаном.

При этой мысли в его улыбке отразилось истинное удовлетворение. Его «страховка» уже отчиталась за двадцать шесть из тридцати целей, включая Маршана и Хардинга, наверняка единственных, кто мог бы дать показания против него. Очень удачно, что Мэйхью их не арестовал, пока Харрингтон не встретилась с Бёрдеттом, – впрочем нельзя сказать, что у него был особый выбор. Планетарная безопасность обязана была предупреждать землевладельца перед проведением арестов в его поместье. Если бы Мэйхью сообщил Бёрдетту об аресте Маршана и Хардинга, то дал бы ему понять, что происходит. А вот люди Мюллера были уже в самом поместье, и они сработали быстро и умело. Смерть Маршана, подумал Мюллер с мрачной усмешкой, они оформили как месть разгневанных граждан, а Хардинг «выбросился» с десятого этажа.

Так что он, скорее всего, в безопасности. Пора начинать играть сочувствующего государственного мужа, стремящегося излечить раны Грейсона.

Грохочущие аплодисменты наконец замерли, и Мюллер поднял правую руку, привлекая внимание спикера. Ему предоставили слово. Мюллер повернулся к остальным землевладельцам.

– Милорды, наш мир и наш народ стали жертвой отвратительного трусливого заговора, направленного против женщины, которую наш Протектор не зря назвал хорошим, Божьим человеком. К моему стыду, я тоже поверил первоначальным рапортам. Я счел «Небесные купола Грейсона» и леди Харрингтон ответственными за смерть моих поселенцев, и в гневе я говорил и делал вещи, о которых теперь глубоко сожалею.

Он говорил тихо и искренне, а затем склонил голову в знак признания своей неправоты, и остальные Ключи смотрели на него с безмолвным пониманием и состраданием.

– Милорды, – продолжил он наконец. – Я, как и многие другие, нанес серьезный ущерб «Небесным куполам», отменив контракты и начав против них судебные процессы. От своего имени и от лица поместья Мюллер я публично отказываюсь от этих процессов. Я приглашаю «Небесные купола» возобновить постройку купола средней школы Мюллера и обещаю покрыть все разумные расходы на расчистку площадки перед началом стройки из своего личного бюджета.