Серая сеть прямых улочек привела нас на площадь к ратуше. Стройное здание городского самоуправления, одноэтажное, но от того не менее величественное, встретило нас радостным боем часов на вечевой башне. Медный колокол отбил одиннадцать раз, самое время обедать. Я указал на распашные двери в форме крыльев летучей мыши. Над дверями качалась вывеска: «Рыжая Мадам». Дизель согласно кивнул. Этот трактир пользовался среди подёнщиков особым уважением за крепкое пиво, весёлых девочек и низкие цены.

Я толкнул двери. В полутёмном зале было непривычно тихо: не играла музыка, не стучали кружки, не верещали девчонки. После штурма численность подёнщиков заметно сократилась — кто-то не вернулся, кто-то до сих пор отлёживался в бараках — и это отразилось на посещаемости заведения. Длинные столы по центру, за каждым из которых легко могла разместиться компания из десяти человек, стояли пустыми, и лишь несколько столиков поменьше возле окон и в каминной части были заняты случайными посетителями. За барной стойкой стоял бородач в кожаном фартуке. Бармен. Он медленно водил тряпкой по чистой столешнице и искал в ней своё отражение. Когда мы вошли, глаза его встрепенулись, но мы направились к камину, и он разочарованно вздохнул.

Камин в трактире никогда не зажигали, но его вид настраивал на позитивное настроение, потому я всегда старался сесть ближе к нему. Вот и сейчас мы сели рядом. К нам подскочила толстогубая разносчица в платье с непомерно открытым декольте и защебетала:

— Тёмное, светлое, нефильтрованное, игристое…

Я положил на стол четыре медяка.

— Два светлого. И воблы.

Девчонка смахнула мелочь в ладонь и упорхнула к стойке. Дизель провёл пальцами по усам и усмехнулся, глядя ей в нижнюю часть спины.

— Я бы игристого… кхе… не прочь.

— За четыре медяка тебе игристого не подадут, — осадил его я.

Дизель скислился. По всем приметам подёнщиков, он сидел на мели, и это был плюс для меня.

— Слушай… Соло, да? — Дизель снова начал ковыряться в голове, подбирая нужные слова. — Не хотел я на тебя наезжать. Так, настроение дерьмо. Я бы всё равно только попугал… А ты молодец, не обоссался.

Со словарным запасом у него был швах. Он изъяснялся на упрощённо-неказистом дворовом сленге, разобраться в котором было делом непростым, однако отсутствие культуры речи целиком замещалось недюжинной силой. Иметь такого силача в группе было бы неплохо.

— Проехали, — отмахнулся я. — Я так понимаю, у тебя проблемы с валютой? Как насчёт рейда?

— Рейда? — недоверчиво проворил он.

— Не подумай, в горы не пойдём. Не с нашим уровнем туда соваться. У тебя какой, кстати?

— Четвёртый, — он сказал это без какого-либо энтузиазма и добавил в том же духе. — Я в этой дыре уже десяток таймов разменял.

О как! Четвёртый. Вот и сбылась мечта пообщаться с кем-то поопытней.

— На что очки потратил?

Дизель закатал рукав и сжал бицепс, получился мячик, который и двумя ладонями не обхватишь. Хороший танк выйдет из этого усача.

— С такими данными могут взять к червивым, — оценил я его демонстрацию. — После штурма у них народу поубавилось.

Червивыми мы за глаза называли «Червовых валетов», и они полностью оправдывали своё второе имя. Больших беспредельщиков, чем они, в долине не было. Даже хозяйка «Рыжей Мадам», на что терпеливая тётка, и та отказывалась пускать их в свой трактир. А после того, что они устроили при штурме Форт-Хоэна, их рейтинг и вовсе умчался в минус.

— Не, червивые дерьмо. Вообще, кланы дерьмо. Я сам по себе. А ты мужик. Я за тобой пойду. Хошь на болота, хошь ещё куда.

Он по-прежнему видел во мне героя, и никак не хотел понять, что мне просто повезло. Сильно повезло. По сути, пониженный уровень харизмы должен был отталкивать от меня людей, или как минимум делать их нейтральными. Но штурм изменил многое.

— Договорились, — кивнул я. — Я бы ещё Курта взял.

— Заикастого? — Дизель недоверчиво поджал губы. — Слащавый он. Да и на кой нам третий на болотах? Мешаться будет.

— Он, между прочим, тоже из выживших.

Вернулась разносчица, поставила пиво, бросила небрежно сухую рыбину. Четыре монеты даже для подёнщиков было не щедро, чаевых ждать не приходилось. Ну да мы не в обиде, понимаем. Тур взял воблу, размял в пальцах. Я отхлебнул из своей кружки, отметив про себя, что пиво слишком уж водянистое.

— Хочу группу собрать, — поделился я планами. — Человек пять-шесть. На болотах опыта много не возьмёшь, надо идти на серьёзного босса. Подкачаться, приодеться — и идти. Там и опыт возьмём, и шмот редкий. У тебя десять таймов за плечами, а уровень до сих пор четвёртый. На таких скоростях из Форт-Хоэна не уедешь.

— А чё торопиться? — Дизель оторвал воблине голову, начал счищать кожу. — Я не тороплюсь. На пиво всегда заработаю.

— Хочешь дождаться, когда за тобой барон Геннегау приедет?

Нет, этого он не хотел, и, никто в городе не хотел. Ни один из тех, кого забрал барон, в город не вернулся. И в замке их тоже не видели. Дизель нахмурился и одним глотком опорожнил кружку на треть.

— Дерьмо… Пиво дерьмо, — и повернулся к стойке. — Опять разбавили, суки!

Ни бармен, ни разносчицы, сбившиеся стайкой возле кухни, не ответили, даже ухом не повели, и только посетитель за соседним столиком сказал вяло:

— А ты чего хотел? Баварского?

Баварского было бы неплохо. А к нему поджаренных на углях сосисок с горчицей или с острым томатным соусом, и рульку с молодым картофелем… От этих мыслей у меня заурчало в животе. Подобные яства могли позволить себе очень немногие.

Я открыл панель интерфейса, набил мысленно: «Создать группу», перед глазами мелькнуло:

Группа создана. Назначить контролёра

Соло.

Добавить игрока

— Ну так как, пойдёшь ко мне?

Дизель кивнул.

Игрок принял приглашение. Имя: Дизель. Четвёртый уровень. Человек. Солдат. Лесоруб. Вы получили +1 ко всем текущим характеристикам

Лесоруб — это профессия. В городе она не востребована, потому что никто ничего не строит и дровами не запасается. Такое ощущение, что здесь все профессии или запрещены, или не востребованы.

На вечевой башне снова зазвонил колокол, и на этот раз он отмерял не время. Промежутки между ударами были существенно дольше, а медный гул казался торжественней. Дизель двумя глотками допил пиво, сунул недочищенную воблу в карман и кивнул мне:

— Пойдем, глянем?

Я поднялся. Некоторые посетители и девчонки-разносчицы сунулись к окнам, кто-то, как и мы, поспешил к выходу. Городская площадь, обычно пустая в это время дня, начала наполняться людьми. Из лавок, из трактиров выходил народ и продвигался ближе к ратуше. В толпе я увидел Курта. Я махнул рукой, привлекая его внимание, но он нырнул куда-то вправо и затерялся меж рыночных рядов. Ладно, потом его найду.

Из ратуши вышел мэр. Когда я увидел его впервые, то принял за клоуна, и впечатление это с тех пор не изменилось: большеротый, вертлявый, в чёрном цилиндре и зелёной крылатке — полный диссонанс и по цвету, и образу — не хватало только пимпочки на нос и длинных штиблет. По своему обыкновению он вскинул руки к небу, дескать, вот он я, приветствуйте, и площадь зааплодировала. Меня всегда поражали его ужимки. К чему они? Что дают? Пустое фиглярство, тем более что повод так себе — прибытие очередной партии новичков. Однако народ рукоплескал.

Мэр постоял, наслаждаясь шлёпаньем ладоней, потом сделал глубокий реверанс и возвестил голосом циркового конферансье:

— День настал — и день приносит радость. Друзья мои, встречайте новых жителей локации Форт-Хоэн!

Он повёл рукой в сторону ратуши, и из дверей тонкой цепочкой начали выходить люди — мужчины, женщины — в одинаковом сером шмоте, растерянные. Ни один из них не знал, что происходит, и не понимал, где находится. Чистая, абсолютно ничем не замусоренная память. Три тайма назад я был таким же и испытывал те же чувства. На меня вот так же глазела площадь, только народу было больше.