— Тренируются. Ну, фехтуют. Как это ещё называется?

Вон оно как! Это прозвучало для меня откровением. Быстренько закинув в себя несколько ложек картошки и глотнув чаю из Шуркиной чашки, я через кухню прошёл на задний двор. Дристун и вправду тренировал Дизеля, вернее, колошматил его как мог. Он взял черенок от лопаты вместо меча и гонял громилу по всему двору. Оба были голые по пояс, красные, вспотевшие, но довольные.

Некоторое время я наблюдал за их действиями, а потом сбросил куртку, подобрал с кучи мусора старую весёлку и встал в классическую стойку дестрезы[14]: выпрямился, вытянул руку с весёлкой на уровне плеча. В прихожей у Эльзы я не мог использовать эту тактику в виду ограниченного пространства, а двор представлял собой вполне подходящую площадку для ведения боя.

Дристун принял мой вызов и перехватил черенок двумя руками, как будто это был полуторный меч. Я не сдвинулся с места, продолжая держаться прямого угла. Весёлка в моих руках идеально копировала рапиру, и первую его атаку я встретил мягким отводом клинка изнутри вправо и шагом влево. Дристун тут же повернулся за мной и нанёс круговой удар от ноги в туловище. Я вновь отвёт клинок и шагнул влево. Дристун чуть замешкался, и я атаковал его под углом в кисть. Он успел одёрнуть руку и тут же нанёс ответный укол, от которого я снова ушёл уклоном влево. И так мы ходили по двору, словно танцуя и пытаясь подловить друг друга на ошибке.

Дизель присел на корточки и откровенно любовался нашим танцем. К нему присоединились девчонки-разносчицы и кухонные работники. Я кинул короткий взгляд на симпатичную брюнетку, и схлопотал черенком по голове, сминусовавшим у меня двенадцать единиц здоровья. Дристун потряс пальцем: не отвлекайся.

Минут двадцать мы кружили по двору и так и не смогли нанести друг другу существенного урона, несколько синяков и кровоподтёков не в счёт. Наконец Дристун отступил на шаг назад и поднял черенок вверх, останавливая поединок.

— Завтра попробуем настоящим оружием, — пообещал он.

Я был не против. Имитация боя не даёт тех ощущений, которые приносят реальные сражения. То ли дело с Бледным. Он хоть и превзошёл нас в искусстве фехтования и едва не отправил на перезагрузку, но вот уже прошли сутки, а я до сих пор вспоминаю тот бой.

Дополнительное умение «Индивидуальное мастерство» повышено до второго уровня из пятнадцати

На двор выскочил Шурка.

— Соло, там…

— Чего?

Шурка развёл руками.

Я попросил разносчиц вынести воды, мы умылись, оделись и, обойдя трактир с торца, вышли на площадь. На углу стояла Уголёк.

— Туда! — указала она в сторону ристалища.

Площадь уже не выглядела похмельно. Мусор убрали, торговые ряды восстановили, непротрезвевших подёнщиков разогнали. Возле ристалища собралась большая толпа, слышались крики. На помосте стояли двое червивых, перед ними на коленях подёнщик. Мне показалось, что один из червивых — Кот. Эльза, сука, не сдержала слово! Впрочем, чему я удивляюсь? Иного от испорченной персонажки и ждать не приходиться, лишь бы гадость какую сотворить. Но я ошибся, прости Эльза. Червивый походил на Кота ростом и комплекцией, и даже улыбочка была противной, но всё же это был не другой.

Раздвигая толпу плечами, мы прошли ближе к помосту.

— Что случилось? — спросил Дристун.

— Червивый говорит, что Карен тиснул у него каменную стрелу, — ответил мужик в лягушачьей куртке. — Врёт, конечно, но поверят червивому. За неё Карену отрубят руки. Уже в четвёртый раз…

Ситуация складывалась стандартная, червивые прокачивали уровень. Сейчас подойдёт мэр, будет выдвинуто обвинение, прозвучит приговор, Карену отрубят руки и снесут голову. Или не снесут, и тогда Карен побежит к реке топиться. Обычно зрелища подобного типа народ веселят. Ни что так не заводит и не радует толпу, как чья-то боль, вопли и смерть. Когда Шурку насаживали на кол, каких только шуток я не наслушался. Но сегодня всё шло по-другому, подёнщики скорее злились, чем радовались очередному зрелищу.

— Червивые вконец оборзели, — поддержали лягушачью куртку из-за спины.

— Да пусть они сгниют!

Я присмотрелся к подсудимому: среднего роста, волосы тёмные, выпуклый нос. Карие глаза грустные, но упрямые. Такие люди не сдаются и не просят милости у врагов. Его уже приготовили к экзекуции: установили плаху, вытянули руки. Осталось дать отмашку.

Одним прыжком я поднялся на помост. Толпа заулюлюкала, узнав меня, червивые потянулись за тесаками.

— Чё надо? — насупился тот, которого я принял за Кота. Тесак в его руку удивительным образом походил на хопеш. Если когда-нибудь надумаю создать коллекцию оружия, обязательно возьму его в раздел древностей.

— Хочу узнать, в чём вина этого подёнщика?

Карен поднял голову, посмотрел на меня.

— А ты мэр что ли? — сплюнул псевдо-Кот. — С чего я тебе говорить должен?

— Я не мэр, я лучше. Я заинтересованная общественность, и выступаю от лица всех подёнщиков. Так, народ?

Толпа одобрительно загудела.

— Да мне насрать, какая ты общественность. Здесь суд. Эта падла, — он пихнул Карена ногой, — у меня стрелу спёрла. Ща я ему руки рубить буду.

Он поднял хопеш над головой.

— Тормознись, уважаемый.

Червивый покосился на меня. Он реально не понимал, какого беса я залез на ристалище и допрашиваю его. Но откровенно послать меня не мог, я уже не был маломеркой и мог дать сдачи.

— Ну?

В голове у меня зрел план. Появился маленький, но шанс завалить червивых на площади чужими руками. Они почти все здесь собрались. А потом рывок к кланхоллу — и там как бог на душу положит. Только бы не ошибиться в выборе слов и действий.

— Можешь доказать его вину? — спросил я.

— Чё доказать? Какую вину? Сказали, спёр, значит спёр. Доказывать следак будет.

Он снова занёс хопеш, и Карен закрыл глаза.

— Не спеши, торопыжка.

Я оттеснил псевдо-Кота от плахи, и он хоть неохотно, но отошёл. На помост заскочила Уголёк с луком в руке и растворенным тулом, следом за ней Дристун. Несколько червивых начали пробираться к ристалищу. Я кивнул Дизелю: пригляди за ними.

— Ты чёго задумал? — шепнул Дрис.

— Кланхолл червивых брать будем, — так же тихо ответил я.

Дрис присвистнул.

— Ничего себе! А предупредить не судьба была?

— Извини.

Дрис кивнул, и встал, прикрывая меня со спины.

— Не по правилам это… — вспомнил вдруг псевдо-Кот знакомую фразу, и тут же заткнулся.

— Ты их вообще читал когда-нибудь? — обернулся я к нему. — Что там написано про суд? Дабы кто усомнится в честности иного игрока, то пусть докажет свою правоту. А не докажет, да отведает меча защитника. Я защитник Карена, а ты свою правоту не доказал. Стало быть, что?

— Что?

— Всё.

Я сам никаких правил сроду не читал, времени не было. Но это и не важно. С такими лохами главное познанием блеснуть, а там пусть думают. Я включил «Коварство палача» и обратился к толпе.

— Братья и сёстры! Слушайте меня! Червивые рубят нам руки, отбирают дроп, насилуют женщин, а мы смотрим на это и не смеем сказать слова против. Хватит! Я говорю им — хватит! Пора положить конец беспределу и навести порядок в нашем городе!

Речь прозвучала коряво, но я рассчитывал не на литературную красоту языка и оригинальность стиля, а на прямоту сюжета и его доходчивость. С доходчивостью получилось не очень, потому что толпа застыла в молчании. Пришлось подтолкнуть её.

— Ну, что смотрим? Режьте червивых!

«Коварство» сработало. Вокруг каждого червивого вдруг образовалось пустое пространство, как будто воды моря отхлынули прочь от берега, а потом резко сошлись. Раздались крики. Несколько подёнщиков полезли на помост освобождать Карена, я толкнул Дристуна:

— К кланхоллу. Уголёк, не отставай.

Толпа взбудоражилась. Кто-то из червивых пытался сопротивляться, кто-то побежал — не помогло. Суд Линча самый быстрый суд в мире. Крикни я, чтоб резали нубов тоже — порезали бы, и может зря, что не крикнул, надо было воспользоваться случаем. Какими бы прокаченными клановые бойце не были, против двух тысяч подёнщиков не устоит никто.