– Ты знаешь, что тебя за это могут вздернуть?

– За что? За то, что я спасаю город? Я должен был это сделать. Скажи епископу, что это была военная операция стратегического значения. И вообще ты должен поддерживать меня, а не отравлять мое существование. Кто здесь работает? Кто тот человек, который заставляет выглядеть Хорма за карточным столом болваном?

– Хороший вопрос, – сжав губы, процедила Лисутарида. – У него пять тысяч гуранов, а у тебя – триста шестьдесят.

– У меня было неудачное начало. А теперь, простите, мне надо выпить пива.

Я вырвался из окружения и направился к бару, где Дандильон наливала рюмку кли для Хорма.

– Я хочу видеть Макри, – сказал Мертвец.

– Это невозможно, – решительно ответила Дандильон. – Она больна и нуждается в покое.

– Неудивительно, – пожал плечами Хорм. – Этот вонючий город способен отнять здоровье у любого человека. В моем горном королевстве Макри всегда будет в добром здравии.

К нам совершенно беззвучно приблизилась Ханама.

– Макри даже рядом не появится с твоим горным королевством, – сказала она.

– Неужели ты веришь, что Фракс ее спасет? – искренне изумился Хорм.

– Ни на грош не верю. Ее спасу я.

Хорм вяло улыбнулся и, ничего не ответив, удалился.

– Благодарю за доверие, – сказал я Ханаме.

– Я не питаю никакого доверия, – ответила она. – А если ты допустишь, чтобы Хорм увез Макри, я прикончу тебя собственными руками.

Рядом с нами возник Казакс и поинтересовался, куда мог подеваться Гликсий Драконоборец.

– Наверное, продолжает искать бабки, которые тебе задолжал, – ответил я.

По выражению лица Казакса было заметно, что ему очень хочется при первой возможности перекинуться с Гликсием парой ласковых слов. Я был страшно доволен. Даже если вы могущественный чародей, обижать Братство все едино не стоит.

Капитан Ралли выглядел страшно усталым. Я не сомневался, что он давно бы уже мирно спал, но пока Мулифи сдавала карты, он должен был торчать в таверне. Она сидела рядом с капитаном, однако все ее внимание было поглощено беседой с Тирини об изысках текущей моды.

– Я восхищена твоим платьем, – щебетала Тирини. – Новая линия из Самсарина тебе определенно к лицу. А туфли! Готова поклясться, мои не идут с ними ни в какое сравнение.

Обе весьма мило вытянули ножки, дабы сравнить обувь.

– Какой благородный розовый цвет, – заметила Тирини.

– Спасибо, – ответила Мулифи. – Но туфли далеки от совершенства – кажется, я потеряла несколько нитей из вышивки.

Я посмотрел на туфли. Нескольких розовых нитей действительно не хватало, хотя это было почти незаметно. Не хватало розовых нитей, очень похожих на те, что находились в моем кармане. Те, что я подобрал в том месте, где Макри сражалась с оркским убийцей. Я пока не знал, что это должно означать, но в тот момент, когда я садился за стол, у меня уже было весьма нехорошее предчувствие.

К апатий, Хорм, Казакс и я возобновили сражение. В зале было не продохнуть от дыма фазиса, в очаге неярко горел огонь, поддерживаемый время от времени словом, небрежно брошенным одним из чародеев. Если бы кто-то посмотрел на Лисутариду, Корания, Анумариду и Тирини, ни за что не догадался бы, что они трудятся над заклинанием, способным поразить Хорма. Но я знал, что они целиком погружены именно в это благородное занятие. По крайней мере трое их них. Тирини скорее всего размышляла о том, какой из прикидов выбрать для очередного дворцового приема.

Цицерий сидел рядом с Самантием. Я был искренне удивлен тем, что философ, по мнению заместителя консула, заслуживает уважения. Так же почему-то считала и Лисутарида. Я никак не мог понять, почему практичный Цицерий тратит свое драгоценное время на ученого недоумка.

Имея всего триста шестьдесят гуранов, я по-прежнему не мог позволить себе никаких поспешных действий. В ту ночь я очень редко решался на блеф, хотя иногда это у меня хорошо получается. Однако претор Капатий, будучи богатым до неприличия, то и дело блефовал, что оборачивалось для него большими потерями. Особенно крупно он налетел, пытаясь блефом заставить Хорма сложить оружие. Хорм выдержал и побил расклад Капатия. Претор остался почти без средств, и надо было видеть, какую недовольную рожу он скроил, бросая карты.

– Выхожу из игры, – проворчал он, потянулся и направился к бару узнать, не осталось ли еще рагу. Претор был крупным мужчиной с отменным аппетитом и, безусловно, привык к разным экзотическим блюдам, но и наше фирменное рагу могло послужить неплохим утешением для человека, вдрызг проигравшегося в карты.

Казакс, Хорм и я продолжали сражение. Все взоры были обращены на нас. Я увеличил свой капитал до четырехсот гуранов и, когда Мулифи сдала мне трех королей, поднял ставку сразу на сотню. Хорм вышел из схватки, а Казакс последовал моему примеру. И я снова был вынужден поставить на кон весь свой капитал. Когда Казакс открыл карты, нервы мои были на пределе. Однако моя рука оказалась сильнее. Теперь у меня имелось 800 гуранов, и я мог вернуться к настоящей игре. Казакс завелся и при следующей сдаче торговался упорнее, чем следовало. Дело кончилось тем, что я взял у него еще три сотни гуранов. К этому времени я набрал ход. Хорм играл неторопливо и осторожно, в то время как я раз за разом бил Казакса, демонстрируя игру, которая, несомненно, войдет в анналы. В конце концов мне удалось выставить босса Братства из-за стола, стерев его в порошок при помощи мастерского сочетания великолепной игры и ряда удачных комбинаций карт. Казакс устало поднялся со стула, набросил на плечи плащ и вышел из таверны, даже не удостоив меня прощальным оскорблением. Его подручный Карлокс обжег меня злобным взглядом, который я просто проигнорировал. Всем ведь известно, что по части игры в рэк Фракс – первая спица в колеснице. Никто не смеет этого отрицать.

– Итак, Хорм, мы остались один на один, – проворчал я и потребовал принести пива.

Хорм отпил из рюмки немного кли и молча взглянул на меня. По выражению его лица я не мог понять, о чем он думает. Парень, оказывается, играет в рэк гораздо лучше, чем я мог ожидать.

– Верно, сыщик. Лишь ты и я. На карте «Творец бурь» и Макри.

– Лично меня больше всего волнуют деньги, – сказал я.

– Ты серьезно?

– Женщин и магических безделушек в мире сколько угодно. Я предпочитаю солидную кучу бабок.

Хорм не знал, что сказать. Похоже, мне впервые удалось выбить его из колеи.

К этому времени все находящиеся в таверне наверняка знали о том, что стоит на кону. С самого начала всем было ясно, что игра – необычная, и по мере того, как расползалась информация, интерес к ней все возрастал. В помещении, если не считать потрескивания поленьев в очаге, царила мертвая тишина. Меня вдруг обуяла сильнейшая жажда, удовлетворить которую обычным пивом было невозможно. Я сказал Хорму и Мулифи, что мне надо кое-что взять в своей комнате, и поспешил наверх. Вернулся я, держа в руках бутылку темного аббатского эля. Я открыл бутылку и перелил часть содержимого в свою кружку.

– Ты готов? – более раздраженно, чем обычно, поинтересовался Хорм.

Мулифи сдала карты. Она дала мне черную восьмерку и черного епископа. Хорм с ленцой взглянул в свои карты, положил их лицом вниз на стол и выдвинул в центр столешницы сто гуранов. Я ответил ему тем же. Мулифи снова дала нам по карте. Я получил черную семерку. Итак, семь, восемь и епископ. Все черные. Расклад был такой, что рискнуть стоило. Хорм поднял ставку на две сотни, и я принял его вызов. Мулифи дала мне последнюю карту. Это была черная королева. У меня на руках был стрит одной масти. Побить его можно было лишь с помощью каре. Хорм некоторое время изучал свои деньги. Его монеты стояли аккуратными стопками, в то время как мой капитал лежал кучей в полном беспорядке.

– У меня семь тысяч гуранов, – сказал он. – У тебя, по моей оценке, примерно столько же. – С этими словами он выдвинул все свои деньги в центр стола и добавил: – Такова моя ставка.