Цезарь направляется в студию и становится перед камерой. Эфир начинается, и, скрывая раздражение за маской торжественной серьёзности, он официально объявляет:

— Аве, Империя! Сегодня вскрылось ужасное предательство. Главный жрец Юпитерский предал свой долг перед Римом и понёс заслуженное наказание. Мы благодарим наших русских друзей за помощь в раскрытии его истинного лица и содействие правосудию…

Невский замок, Невинск

Морозов стоит рядом с Лакомкой возле хрустального саркофага, и в груди у него растёт какое-то странное волнение. Он сам себе удивляется: чувствует себя чуть ли не юнцом, ей-богу. Лакомка, заметив его нерешительность, мягко произносит:

— Откройте саркофаг, Юрий Михайлович.

— Точно можно? — переспрашивает он, пытаясь скрыть смятение.

— Можно, — уверенно улыбается альва, успокаивая его.

Морозов тянется к крышке, и она с тихим шорохом отодвигается, обнажая содержимое саркофага. Все его мысли и внимание мгновенно сосредотачиваются на девушке внутри.

Когда он видит принцессу Ненею, покоящуюся в таинственном сне, его взгляд приковывается к её лицу. Тонкие, спокойные черты, словно высеченные из нежного мрамора, поражают его. Морозов зачарован. Красота девушки завораживает. Весь мир для князя исчезает, остаётся только она. И, да что уж тут скрывать, — он почти забывает, где находится.

Лакомка внимательно наблюдает за его реакцией и, заметив его явное восхищение, слегка улыбается. Наклонившись к нему, она тихо говорит:

— Может, отойдём и поговорим?

Морозов кивает, прикрывает крышку саркофага, и они переходят в соседнюю комнату. Как только дверь за ними закрывается, Лакомка спокойно произносит:

— Если вы действительно заинтересованы в моей сестре, Юрий Михайлович, вам придётся сделать предложение лично. Она не из тех, кто прячется за чужими спинами.

Её слова выводят Морозова из транса. Он с трудом прогоняет мысли от образа Ненеи, переводит взгляд на Лакомку и замечает в её глазах требовательность. Князь уже собирается что-то ответить, но Лакомка не даёт ему времени, продолжая с мягкой улыбкой:

— Моя сестра также весьма… требовательна. Особенно к внешнему виду.

Морозов слегка сбит с толку её замечанием:

— Внешний вид? Ну, я ведь в форме… — Он хлопает себя по плоскому животу. — Это всё просто широкая кость и мышцы.

Лакомка сдержанно улыбается и уточняет:

— Юрий Михайлович, речь не только о телосложении. Некоторая… умеренная франтоватость тоже не помешает.

— Мне подкрутить усы? — с сомнением переспрашивает он.

— Хм… Позвольте мне немного поработать над вашим образом, — предлагает Лакомка. — Подчеркнём ваши лучшие черты, уберём лишнее… Это придаст вам больше уверенности и, возможно, повысит ваши шансы.

Морозов, не привыкший к подобным предложениям, неловко улыбается.

— Вы считаете, это… поможет? — с сомнением спрашивает он, пытаясь сохранить невозмутимость.

— О, это совершенно необходимое условие, — с лёгкостью отвечает Лакомка, как будто уже приняв решение за него.

В это время в дверь входят Лена и адъютант Морозова. Адъютант чётко докладывает:

— Юрий Михайлович, гвардия готова к вылету в Москву.

Морозов, задумчиво кивнув, бросает взгляд на Лакомку и, будто взвесив все возможные последствия, отвечает:

— Нет, вылет отменяется. Мы немного задержимся. Графиня, делайте всё, что нужно.

Лакомка кивает с лёгкой улыбкой и, повернувшись к Лене, даёт указания:

— Скажи служанкам, чтобы принесли парикмахерские ножницы, набор для маникюра, пинцеты для бровей, бритву и всё необходимое для ухода за бородой.

Морозов бледнеет. Сейчас князь, как никогда в жизни, испугался за свою лохматую гордость на подбородке.

Кремль, Москва

Царь Борис и Красный Влад сидят в кабинете ранним утром. Подниматься с рассветом для них дело привычное, но редко их утро начинается перед экраном телевизора. Однако сегодня утро выдалось совсем особенным. И за это, пожалуй, стоит поблагодарить одного юного телепата.

В окнах кабинета лениво тает предрассветная темнота, а на экране большого телевизора беспрерывно идут новости канала «Новостной Лев». Борис смотрит задумчиво, скрестив руки, когда на экране появляется интервью с Данилой. Молча, они наблюдают, как юный рассказывает о захвате Ланга и даже самого Капитолия. Затем проматывают запись к прямому эфиру с Цезарем.

— Операция по захвату Капитолия была необходима, — вещает Цезарь с торжественным лицом. — Наши союзники из России сыграли свою ключевую роль в победе над лжецом Юпитерским.

Царь Борис еще несколько секунд внимательно всматривается в экран, затем, не спеша, тянется к пульту и щелчком выключает телевизор. В кабинете воцаряется тишина, нарушаемая лишь размеренным тиканием старинных часов. Борис переводит взгляд на Красного Влада и чуть усмехается.

— А Данила неплохо прогулялся по Риму, — замечает он, — да еще и в Капитолий заглянул. Весьма масштабно.

Красный Влад хмыкает:

— Да, кто бы мог такое предсказать, — говорит он, вздыхая. — Данила ведь должен был всего лишь помериться силами с Луцием. А вместо этого, гляди, и до жрецов добрался, и самого Юпитерского прикончил. Теперь Цезарь полностью владеет Римом, и всё благодаря нашему телепату.

Царь усмехается, откинувшись на спинку кресла, и коротко хмыкает:

— Одним Капитолием не ограничился. Да и что там Капитолий? Это, можно сказать, даже не главный его успех за минувшую ночь. — Борис с легкой иронией добавляет: — Даже наш Геннадий Григорьевич, когда договаривался с Цезарем о Ланге как о трофее, и то не верил, что Данила его действительно возьмет. А вот как оно обернулось!

Владислав задумчиво качает головой:

— Ланг еще удержать придется. Пускай рабочие остались на местах, да и топ-менеджмент не разбежался, но Луций своих попыток не оставит и наверняка отправит войска на родной винзавод. Тут-то Даниле понадобится вся его хитрожопая смекалка. Каким-то образом он закинул часть дружины в Рим, но у Луция гвардейцев больше в разы.

— Ну, посмотрим-посмотрим, — Царь неспешно кивает, явно не проявляя особой тревоги за Данилу. — Кстати, а что это за «сестра жены», о которой упомянул Данила? Оказывается, она была заточена у жрецов. Тебе что-нибудь известно?

Влад морщится:

— Выясню, Ваше Величество. Узнаю, что это за сестра.

Царь усмехается, с нескрываемой иронией оглядывая Влада.

— Выходит, у Данилы до сих пор есть секреты, о которых не знаешь ты, Влад, — произносит он, в голосе мелькает насмешка.

Владислав пожимает плечами, признавая правду, которая совсем не добавляет ему авторитета как главе Охранки.

— Возможно, я вообще ничего о нем не знаю, — тихо отвечает он, будто размышляя вслух.

Утро в Ланге начинается для меня рано. Я вылезаю из постели, натягиваю мягкий махровый халат, приготовленный для гостей, и спускаюсь вниз. На кухне, сверкающей новизной свежего ремонта, меня уже ждет новая кофемашинка. Ставлю чашку, наблюдая, как струи крепкого кофе заполняют комнату ароматом. Мм, чудесный запах.

Я устроился в гостевом коттедже Ланга — месте для особо важных персон. Всё здесь радует глаз и, что приятно, весьма удобно. Ломтик, потявкав, приносит газету, и я, цокнув языком, с удовольствием пью кофе и читаю репортаж об интервью Цезаря. Затем выхожу на крыльцо, чтобы вдохнуть свежий утренний воздух, пропитанный средиземноморскими ароматами. На соседних крылечках уже появились топ-менеджеры местного винзавода, каждый с газетой в руках. Издалека вежливо кланяются — приветствуют, как полагается. Надо отдать должное: соседи тут, пожалуй, исключительно учтивы.

Кофе выпито, заряд получен. Я возвращаюсь к себе, чтобы переодеться. После моего интервью тавры убрали заставы, позволяя всем желающим покинуть город. Небольшой процент горожан действительно уехал, но на работе винзавода это, к счастью, почти не сказалось. Ушло мало народу.